( Не) мой профессор (СИ) - Анкай Виктория

- Отвали, - лишь буркнула в ответ тут же помрачневшему Колясику, чувствуя на себе липкие взгляды проходящих на задний ряд дружков Жарова.

Их масляные смешки, возбуждённый полушепот...Не могла избавиться от ощущения, что всё это касается лично меня.

Вчера Андрей при всех пытался затащить меня силой в машину. Даже без происшествия в туалете - это чёрная метка на весь универ, что я выбрана новой жертвой. И я не знаю, как с этим бороться...Не знаю! Кажется, что выхода нет. Какая ирония - я всю жизнь пинала мать за то, что жертва в семье у нас она. Доказывала ей с пеной у рта, до хрипа, что это всегда - личный выбор. Что она находит в этом выгоду для себя, что ей просто удобно быть постоянно кем-то затоптанной. Показывала передачи, подсовывала книги, насмехалась. А она плакала и говорила, что я просто ничего не понимаю и жизнь меня ещё не била. А когда ударит, то я её пойму...

Нет, я до сих пор её не понимаю. Лишь лихорадочно прокручиваю в голове свои же собственные теории и слова и пытаюсь понять как...Как я оказалась в этой точке?

И что же получается?

Я такая же как она?!

Меня всегда так бесил характер матери, потому что я вижу в ней себя?!

И от этих мыслей было не менее жутко, чем от тяжёлого взгляда Жарова, по ощущениям сверлящего мне спину между лопаток буром для зимней рыбалки.

В похолодевших ладонях ожил телефон. Смс с незнакомого номера.

«Кончай трястись, Лерчик. На хуй ты мне не сдалась. Привет Платону Альбертовичу»

Что?

Я смотрела на слова на экране до рези в глазах, но никак не могла сложить их во что-то осмысленное. Или просто не могла поверить...

Савицкий...Он правда смог?! В памяти всплыло серьёзное лицо нашего философа, озабоченный взгляд, мягкий тембр... Его слова: «Не переживай, больше не будет. Ну и если что - сразу идёшь ко мне»...

Это...Этого не может быть!

Не выдержав,обернулась на Жарова, сидящего прямо за мной через три ряда.

Мне не показалось, что он сверлил взглядом мою спину, потому что я сразу встретилась с ним глазами. Андрей сгорбился над партой, положив на неё локти, и смотрел на меня исподлобья, зажимая в руках свой телефон. Сглотнула, облизывая губы. Кровь прилила к щекам. Жаров дёрнул бровями, хмурясь, и начал что-то печатать. Через секунду мой телефон снова ожил. Отвернулась от Андрея и открыла входящую смску с того же незнакомого номера.

«Ещё раз начнёшь лизать при мне свои грязные губы, и я передумаю, Кобылкина. Я не вижу тебя - ты не видишь меня, сечёшь?»

Читая этот агрессивный бред от главного местного гондона, я не могла сдержать рвущейся наружу истерической улыбки. Как хорошо, что я отвернулась от Жарова, прежде чем открыть сообщение. Он бы точно взбесился, видя такую радость на моём лице.

Быстро отправила Андрею «ок» и отложила телефон подальше.

Внутри топило облегчением - пузырящимся, мощным, жарким. Андрей с дружками, получается, отстанет, да? Я правильно поняла?!

И это благодаря Савицкому?! Как он это сделал??? Бог...

В этот момент дверь в аудиторию открылась, и Эдуард Альбертович показался на пороге собственной персоной. Как всегда в идеально сидящей голубой рубашке, мягко улыбающийся, будто ему известны все тайны мира, собранный, гипнотизирующий одним своим видом мгновенно притихшую группу.

И в моём разыгравшемся от эмоций воображении над головой Савицкого и правда появилось странное свечение, напоминающее нимб. Я даже ошалело моргнула. Оно тут же исчезло. Привиделось...

Нимб исчез, а ощущение трепета осталось. И я уже не могла не ловить каждое слово нашего философа, подмечать любое его движение, пытаться перехватить взгляд. Как зачарованная слушала лекцию, не понимая ни единого слова и думая только о том, что наберусь смелости и обязательно к нему сегодня подойду, чтобы сказать «спасибо».

- Итак, со следующей лекции мы начнём с вами изучать первый модуль нашей дисциплины «Античная философия», - Эдуард Альбертович, заложив руки за спину, обвёл цепким взглядом аудиторию, - Сразу по его окончанию будет практическое занятие. Скорее всего, устроим с вами диспут. А также вам предстоит проверочная работа по пройденному материалу. Это будет примерно... - нахмурился, смотря на свой телефон, лежащий на столе, - через две недели. Прошу отнестись к проверочной серьёзно - студенты, не прошедшие промежуточную аттестацию, к экзамену допущены не будут.

По кабинету прокатился недовольный вздох. Многие демонстративно закатили глаза. Но Савицкий лишь понимающе улыбнулся.

- Сколько стоит? - донеслось дерзкое с последних парт.

Группа взорвалась смехом, а я лишь залилась румянцем, испытывая жгучий испанский стыд за своих дебилов- одногруппников. В этот раз, кажется, за Стаса Реутова.

- В этом мире бесспорно почти всё покупается и продаётся, Станислав, - спокойно отозвался на провокационный вопрос философ, - Но так как в деньгах я острой потребности не испытываю, то, боюсь, у тебя просто не окажется такой суммы, чтобы меня заинтересовать. А вот спровоцировать меня на более пристальное внимание к твоей персоне ты сейчас вполне можешь.

Аудитория взворвалась одобрительным смехом.

- Эй, Реут, дотрынделся?

- Дебил!

- Всё, ребят, успокоились, - Савицкий взмахнул двумя руками как дирижёр, управляющий оркестром, воцарилась мгновенная тишина, а я в очередной раз с восхищением уставилась на нашего философа. Как он это делает, а?

- На сегодня. Всё. Собирайтесь, - последнее его слово потонуло в оглушающем звонке на перерыв, и расслышала его, кажется, только я.

Эдуард Альбертович быстро подхватил свой кожаный портфель, скинул туда план лекции, сунул телефон в карман идеально сидящих брюк и, небрежно нам махнув и улыбнувшись, исчез из кабинета, погрузившегося в хаос и грохот из-за толпы собирающих свои вещи студентов.

И стоило ему покинуть аудиторию, как у меня будто кончилось действие охранного зелья. Я всю пару просидела совершенно спокойно и расслабленно, а теперь затряслась осиновым листом, убирая тетрадку и ручку в рюкзак.

Жаров сказал, что больше не тронет. Но с чего мне вообще верить ему?!

Как раз в этот момент Андрей в окружении своей громкой нахальной свиты проходил мимо первого ряда к выходу. Покосилась на него, прикрываясь упавшей на лицо прядью, и перехватила тяжёлый сверлящий взгляд. Такой, что внутренности жалобно свело. Прикусила губу, отвернулась, нервно дёргая собачку молнии на рюкзаке и чуть не вырывая её с корнем.

Твою мать...

Так...

Баевой нет. Колясик - не вариант. Его самого каждый день прессуют эти же придурки в туалете. Что остаётся?

В этот момент мимо прошествовала Регина, обдавая меня облаком нишевых духов. За ней стайкой устремились приближенные подхалимки и...я, решившая, что лучшего места, чем рядом с местной королевой мне не найти. И, если повезёт, она меня в вечно окружающей её толпе даже не заметит.

Накинув лямку рюкзака на одно плечо, торопливо пристроилась к девчонкам, опустив голову. Вышла с ними в коридор и, упорно не озираясь по сторонам из страха снова скреститься взглядом с Жаровым, зашагала за ними по коридору к следующей аудитории.

Та оказалась закрыта. Наша группа и параллельная смешалась здесь толпой, перегородив коридор. Большинство просто окружили дверь, включая Жарова и его банду, остальные же растеклись по ближайшим низким подоконникам. Регина с девчонками остановилась у окна прямо напротив аудитории, одним своим видом согнав оттуда двух тихих парней из второй группы. Уселась на подоконник и тут же достала косметичку, чтобы поправить макияж. Её подружки окружили свою королевишну, я же прибилась к самому краешку окна, подперев спиной покрашенную стену и усердно рассматривая носы своих кроссовок, кое-где уже сбитые.

Закончив подкрашивать губы, Регина смачно чмокнула губами, щёлкнула крышкой зеркальца и перевела всё внимание на ржущих напротив парней.

- Жаров, завтра же в силе или как? - говорить у неё выходило одновременно громко, требовательно, кокетливо и капризно.