В плену Хранителя (СИ) - Золотарева Елена
Из небольшой кабинки мы попали в просторную комнату, скорее напоминающую магазин в торговом центре, нежели шкаф с вещами. С другой стороны, если Хранитель пачками скупает девственниц, так и этого количества одежды будет мало.
— Мне нужна моя одежда, — я брезгливо осмотрела ряды разноцветных платьев, и в дальнем углу даже заметила целый стенд с нижним бельем. Кружевным, мать его! Но и шагу не сделала в глубь комнаты.
Нита на мою просьбу промолчала.
— Хорошо.
Я выбрала первое, что попалось под руку, и это оказалось платье в греческом стиле, лишь слегка прикрывающее колени. На наряд одалиски не похоже, что не могло не радовать.
Приняв душ, я еще минут десять играла с функционалом ванной комнаты, пробуя на себе все типы струй, пара и ароматов. После промокнула волосы бумагой, испаряющейся вместе с собранной влагой, заплела их в тугую косу, и закрутила на затылке.
Нита уже подготовила тунику, принесла подходящую обувь на высокой танкетке, и все-таки подобрала комплект белья, к моему удивлению весьма скромный, к тому же из натуральной ткани. А после, голосом вызвала голограмму, демонстрирующую украшения.
— Их доставят из хранилища. Вам нужно просто нажать на понравившееся.
— Не стоит, — я сделала вид, что не интересуюсь побрякушками, хотя перстень с камнем невероятно глубокого зеленого цвета мне приглянулся, — можем идти.
Проходя все теми же черными коридорами, пугающими своей бесконечностью, совсем скоро мы оказались в помещении, которое напоминало скорее оранжерею, нежели космолет. От неожиданности я так и остановилась в дверном проеме, подняв голову кверху. Лианы, пальмы, разноцветные попугаи, обезьянки, вроде тех, что забросали нас фруктами, только милые и спокойные…И среди буйствующей зелени, которая кажется, занимала не только крышу, стены, но и пол, стоял маленький столик, накрытый на двоих.
Он-то и сбил меня с толку окончательно. Все версии о моей дальнейшей участи гибли одна за одной. Приносить меня в жертву никто не собирался, Нита ясно дала понять, что хозяин места любит каждого, кого приручил. И таких «любимых», судя по ее же рассказу, у него здесь не я одна. А столик на двоих. Как-то не вяжется.
Но голод не давал сосредоточенно думать, и свежие булочки, аромат которых щекотал нос, так и манили подойти и отщипнуть кусочек. Стараясь двигаться плавно, чтобы не спугнуть обезьян, чье «гостеприимство» мне уже довелось испытать однажды, я пошла к столу. И когда мне оставалось не более трех шагов меня остановил взгляд в спину.
Тот чертов взгляд, который преследовал меня столько времени, из-за которого я была близка к паранойе.
Я крутила головой, мечтая найти и придушить того, кто сводил меня с ума, но понимала, что кроме меня никто этого не чувствует. Обезьяны все так же беспечно чесали друг другу за ухом, а птицы дремали, сидя на толстых ветках. Еще секунда, и я бы расплакалась от бессилия, но внезапный испуг снова сбил мои настройки. Чьи-то руки легли мне на плечи, а я подпрыгнула на месте.
— Шшш, — мягкий шепот над ухом пробрал до мурашек. Я непроизвольно прогнулась в спине, сводя лопатки.
Мужские ладони медленно повели вниз по моим рукам, успокаивая кожу. Меня трясло от эмоций, которые я даже не могла описать. Но, наверное, часть из них со стоном вырвалась наружу, потому что стало немного легче.
— Ты как свет… — горячее дыхание коснулось макушки, запуская еще одну волну мурашек, — как Луна, чьи воды озаряют мрачный дом радугой…
— Слишком поэтично для моего нынешнего состояния, — прохрипела я, пытаясь сбросить с себя руки Хранителя.
Он хрипло посмеялся, и развернул к себе лицом, не выпуская из рук. Мужчина слегка улыбался, на его лице не было ни тени агрессии, злобы или чего-то, что могло бы насторожить. И это пугало еще сильнее.
— Достаточно страха, — от его голоса хотелось прикрыть глаза, и притянуть шепчущие губы поближе, чтобы улавливать каждую вибрацию этого голоса. Но я внутренне собралась, мысленно выстраивая барьеры между нами. Человек, удерживающий женщину в своем доме без ее на то согласия, не может быть добряком. Он явно не коллекцию бабушкиных ваз будет мне показывать.
— Почему вы не можете отпустить меня? — я решила перейти к делу, оставив все заигрывания. Ему не обязательно знать о том, что меня ведет от одного только звука его голоса.
— А зачем? — он вопросительно поднял бровь, и немного склонил голову на бок, от чего короткая прядь упала на глаза. Так красиво, что я с трудом отвела глаза, — назови мне хотя бы одну причину, почему я должен отпустить тебя.
— Возможно, вы просто пожелаете сделать это… — неуверенно проблеяла я.
— Выходит, что мои желания развязывают руки, позволяя делать то, что захочу?
Он хитро улыбнулся, притянул меня ближе, четко давая понять, какие именно желания.
— Нет! — уперлась ладонями в его грудь, чтобы сохранить хоть какое-то расстояние между нами, — но я не ваша рабыня!
— О! — рассмеялся он, и глаза заискрились, — твоя фантазия безгранична! Вот почему ты настолько эмоциональна!
Его руки легли на спину, бескомпромиссно притягивая к нему для объятья. А я отклонялась все дальше, пока спину не кольнуло.
— От твоего выбора зависит, кем ты станешь для меня.
— Какие есть варианты? — пробормотала я.
— Моя…Вся…Каждой клеткой тела, каждой мыслью, каждым вдохом моя.
Он опускался все ниже, приближаясь к губам, а я снова чувствовала невыносимое желание ощутить на себе его прикосновение, и одновременно страшилась этого.
— Разве у тебя не достаточно женщин? — всхлипнула я, когда между нами оставалось не больше дюйма, и Хранитель остановился. Я же решила не упускать момента и окончательно заговорить ему зубы, — Нита сказала, что ты покупаешь женщин, и все они живут здесь.
Пару секунд он хмурился, будто соображая, о чем я, а после рассмеялся. Широко, открыто, громко, что даже я невольно улыбнулась. Но от понимания, что я сболтнула какую-то глупость, стало неловко.
— Я выкупил Ниту, когда ей было 12. Отец продал ее в бордель, торгующий девственницами. С тех пор она живет у меня и ждет совершеннолетия, чтобы стать женой порядочного человека.
— То есть…не для себя выкупил? — мне даже стыдно стало от того, что я произнесла это вслух.
— Мои предпочтения в сексе не настолько извращенные, чтобы интересоваться детьми.
Уточнять, как он оказался в том борделе, я не решилась. Да и не мое это дело.
— Боюсь представить, что ты себе надумала. Фален.
Он положил свою ладонь на щеку и нежно пощекотал ее большим пальцем.
— На языке моего народа это означает фантазерка.
Колени дрожали от голоса, а ласковые касания рук полностью выводили из строя. Поэтому, когда его губы накрыли моя, я лишь послушно приоткрыла рот, наслаждаясь поцелуем. В голове стучало, и, если бы не его ладонь, поддерживающая меня под спину, я бы точно не устояла.
— Идем, ты должна поесть.
Я не сразу поняла, что поцелуй окончен. Губы все еще полыхали жаром, и аромат его кожи, кажется пропитал меня насквозь. Было очень трудно сделать отрешенный вид независимой женщины, для которой случившееся ничего не значило. Ну подумаешь, поцелуй. И пока я соображала, наводя резкость в глазах, меня уже усадили на колени, подтягивая поближе.
Здесь был только один стул, на котором мы и разместились. Я оглянулась, ища второй, но Хранитель мягким движением руки повернул мое лицо к себе.
— Здесь один стул. Ты должна привыкать ко мне, — и как ни в чем ни бывало, взял серебряную лежку с вензелем, зачерпнул нечто похожее на молочный пудинг, и поднес к моим губам, приводя меня в полное замешательство.
Все эти романтичные штучки были чужды мне. Да и романтичны ли были они? Возможно, это всего лишь легкая проба моих нервов на прочность, а характер на покорность, проверка степени моего смирения. Я не знала, как себя вести с незнакомым мужчиной, который умудрился уже целых два раза поцеловать меня, и который прямо сказал, что меня не отпустит. Сдаться на милость врагу? Скажет, что слабачка. Продолжать сопротивление? Все равно сломает.
