Алиса Клевер - Амазонка (фрагмент)
– Она потерпит поражение в любом случае. Собирать осколки – вот для чего я здесь. И я в отчаянии, я не знаю, как помочь ей, ведь она пытается победить то, что невозможно победить.
– Время, – кивнул Андре.
– Да, время. А вы – такой молодой, такой беззаботный и притягательный в этом своем белоснежном халате – даете ей ложную надежду. Вы и эти картинки, развешанные по стенам в вашей клинике.
– Я понимаю, о чем вы.
– Жаль, что она не хочет ничего понимать, – кивнула я, глядя в сторону.
– Что, если я сам задам вопрос за вас? – проговорил он совершенно серьезно. – Я действительно не уверен, что операция показана вашей маме. Есть обстоятельства.
– Какие обстоятельства? – воскликнула я, похолодев. Я вдруг поняла, о чем он мне говорит. – Она что, больна?
– Она ничего не говорила вам? – спросил он, и я почувствовала, как холодный пот покрывает мой лоб. Что я тут делаю?! Я должна быть с мамой.
– Что с ней?
– Нет-нет, не надо паниковать. Ничего страшного, – Андре задумчиво глядел на меня. – Ничего такого, о чем она не знала бы последние вот уже пять лет, наверное. Но я не могу вам сказать, сколько бы мы ни выпили вина. Это вопрос врачебной тайны. Просто… попробуйте ее отговорить. Странно, что она ничего вам не сказала.
– Но речь не идет о… – я сидела, мрачная и полная подозрений.
– Нет-нет, клянусь вам. Я не хотел вас пугать.
– А чего вы хотели? – спросила я куда строже, чем требовалось. Это прозвучало почти агрессивно, как нападение. Андре задумался, а затем щелкнул пальцами. Подошла официантка, и он попросил чек.
– Я хочу оплатить половину, – сказала я официантке, и так растерянно посмотрела на Андре. Он глубоко вздохнул.
– С вами никогда не бывает легко, да? – спросил он, и официантка ушла. Я так и не поняла, разделит она чек или нет.
– Смотря что вкладывать в понятие «легко». Но вообще – да, редко, – согласилась я.
– Хочу задать вам еще один вопрос, но никак не найду правильные слова, – сказал он вдруг. – Один последний вопрос, пока мы еще здесь.
– Последний вопрос – звучит пугающе.
– Я не хотел бы вас напугать, – сказал он, поднимая бокал.
– Последний вопрос для последнего глотка вина? – улыбнулась я, поднимая и свой вверх.
– Вы необычная девушка, Даша. Думаю, вы и сами заметили мой интерес к вам.
– Мне показалось, что мне показалось.
– Вам не показалось, – улыбнулся Андре.
– Но это не вопрос, – заметила я.
– Да, Даша, да. Это не вопрос, – пробормотал он, отпивая из бокала. Он явно пребывал в задумчивости. – Давайте потанцуем?
Это было неожиданно. Совершенно неожиданно. Не то, что Андре умел танцевать – в этом я не усомнилась бы, глядя на его непринужденные движения, то, как грациозно он покачивался в такт неспешной музыке, подавая руку. Неожиданным было само приглашение. Секунду назад мы говорили о моей маме, и я могла тихонько наслаждаться ужином с волнующим меня, странно притягательным в своей серьезности мужчиной, и вдруг невидимая защитная граница рухнула. И я стою, моя рука в его руке, и он уверенно ведет меня на открытое пространство, где уже танцуют две пары.
Это успокаивает. Я ненавижу быть в центре внимания. Андре кладет руку мне на талию, и я сразу понимаю, что он делал это миллион раз. Он напряжен, его рука сжимает меня чуть сильнее, чем это необходимо, и это приятно. Да что там, я просто дрожу от этого чувства – я в его руках. Он прижимает меня к себе. Не дай бог, они включат сейчас какой-нибудь рок-н-ролл. Я хочу остаться тут, на танцполе, навсегда, мерно покачиваться в его руках, смотреть на его лицо, чувствовать его так близко.
– Вы не умеете танцевать, – замечает он с какой-то прямо детской радостью.
– Что в этом странного? – обижаюсь я. Магия рушится.
– Вы не любите тусовки и вечеринки, могу поспорить.
– Не люблю. А вы их обожаете – я тоже могу поспорить.
– И тогда вы проспорите, – тихонько смеется он. – И вам придется выполнять мое желание.
– Я бы не стала выполнять ваших желаний. Я никогда не делаю того, чего не хочу.
– Да? И все же вы здесь, с вашей мамой, – пробормотал он, вздыхая. Я остановилась и посмотрела на него с вызовом.
– Это другое. Вы ничего не знаете обо мне.
– В этом я не сомневаюсь, – кивнул он. Я попыталась вырваться, но Андре удерживал меня, и это было странно и неприлично и вызвало панику. Я отвела руку, но он взял меня за предплечья и притянул к себе.
– Отпустите меня, слышите? Я не хочу больше танцев, – прошептала я, озираясь вокруг.
– Вам важно, что о вас подумают люди?
– А вам нет? – возмутилась я, снова попытавшись освободиться, на этот раз сильнее. Но Андре только сжал меня еще крепче, фактически, обнял меня и прижал к себе так, что мое лицо оказалось надежно укрыто на его груди. Я не знала, что мне делать. Мы стояли посреди кафе, вокруг было море людей, море звуков и запахов, я не хотела устраивать сцены.
Кое-кто уже поглядывал на нас с неодобрением.
Андре смотрел на меня сверху вниз, с любопытством ожидая моего следующего шага. Я глубоко дышала всей грудью и каждый раз, когда вдыхала, прижималась к его груди чуть плотнее. Забавно, что чувство беззащитности, эта невозможность ни вырваться, ни вытащить руку только добавляла какой-то остроты происходящему. Внутри меня трясло так, словно я неожиданно свалилась с приступом малярии. Мне было и жарко и холодно одновременно. Я не знаю, как много из этой бури можно было заметить снаружи, но боюсь, что много. Андре ничего не говорил, и мы стояли посреди танцующих пар, сражаясь молниями, которые посылали друг другу. Затем я дернулась еще один последний раз, только чтобы убедиться в надежности моих оков, и сделала то, чего Андре никак не мог от меня ожидать.
Потому что я и сама не ожидала этого от себя.
Я потянулась вверх и прикоснулась губами к его губам. Это даже не было поцелуем, скользящее касание, желание почувствовать теплоту и притягательность запретного плода. Его губы были мягкими, нежными. Верхняя губа чуть изогнута посредине так, что получался выступающий, задорно вздернутый бугорок. Сложная линия губ манила, и я смотрела не на Андре, только на его губы. Он стоял, не шевелясь, не делая шагов навстречу, не отталкивая меня.
Я никогда в жизни не целовала мужчину вот так, с бухты-барахты. Я шумно вдохнула, пытаясь унять сердцебиение, а затем захватила его верхнюю губу и чуть потянула, нежно сжала. Затем скользнула нижней губой по ее краю. Восхитительная игра опьяняла меня куда сильнее французского вина.
