MarInk - Жизнь в зеленом цвете - 5
Фред присел на кровать рядом с братом и Гарри. Близнецы одновременно поцеловали Гарри в виски - так синхронно, словно репетировали заранее.
- Как ты?
- Я? - растерянно повторил Гарри. Его мучило какое-то ускользнувшее от внимания дело… недоговорённость, незаконченность, крошечная трещинка в мироздании… и он никак не мог понять, где тут была зарыта собака, и кто и с какой, собственно, целью устроил это импровизированное кладбище домашних животных. - Я в порядке.
Как ни странно, он действительно был в порядке - впервые после двадцать четвёртого июня.
Ещё бы не это забытое неоконченное дело…
Только что увиденный сон клочьями расползался по памяти и стремительно таял под светом ламп - так всегда бывает, если разбудить внезапно. Ловить его теперь было ещё более бессмысленно, чем гоняться за снитчем без метлы…
«Миссис Уизли бы на место Дамблдора, - размышлял Гарри, наблюдая, как шустро припряжены к делу близнецы, Джинни, мистер Уизли и даже Тонкс - хотя последняя явно обладала антиталантом к обращению с мало-мальски хрупкими предметами. - Она бы тут живо всех построила… и лицемерила бы не в пример меньше».
В столовой была вполне мирная атмосфера… если не считать мебели и освещения, которые одни отбивали даже мысль об аппетите. Плюс к тому, для самого Гарри в качестве неких персональных бонусов было ещё несколько напрягающих нюансов. Например, Билл, который как ни в чём не бывало сидел на другом конце стола. Одна мысль об их прошлой встрече немедленно направляла взгляд Гарри к потемневшей от времени поверхности стола и заставляла его искать под столом руки близнецов - едва он касался их пальцами, как Фред и Джордж с двух сторон успокаивающе сжимали его ладони. Что бы он делал без них? В лучшем случае сошёл бы с ума и провёл остаток жизни в Сейнт-Мунго, пуская слюни на подушку с больничным синим штампом. В худшем - стал бы той тварью из зеркала Еиналеж на первом курсе… обе перспективы одинаково не вдохновляли Гарри.
- Гарри, ты что ничего не ешь? - Сириус сидел напротив крестника и при желании мог бы без труда положить руку на его плечо - стол был длинным, но узким.
- Не хочется, - честно сказал Гарри, ковыряясь вилкой в рагу.
- Ты не заболел? - мгновенно захлопотала миссис Уизли, кладя руку ему на лоб. - Плохо себя чувствуешь? Или эти… снова?
- Что снова? - почти раздражённо спросил Гарри. - Я просто не голоден, вот и всё. Температуры у меня нет.
По правде говоря, он почти отвык от еды за эти три дня во второй спальне Дадли - три дня молчаливой боли и полузабытья. Но Дурсли были здесь фактически ни при чём - в конце концов, они ничего не знали о последнем состязании Турнира. Они не знали о Турнире вообще, если подумать ещё немножко; они всего лишь искренне, истово ненавидели Гарри и всё, что его окружало. Это, право, была такая мелочь. «На каждое дерьмо найдётся что-нибудь подерьмее», - сформулировал Гарри про себя свой фундаментальный закон бытия.
От таких мыслей ему не только не захотелось есть, но и вообще начало подташнивать при одном взгляде на содержимое тарелки.
Миссис Уизли хлопотала около Джинни, мистера Уизли и Люпина, оставив Гарри на минуту в покое, и близнецы коварно этим воспользовались. Джордж придерживал Гарри за плечи, пока Фред подносил ко рту последнего сэндвич, приговаривая:
- Давай, съешь кусочек… скажем, за Сириуса…
- Сириус и сам поесть может, без моей помощи, - буркнул Гарри, демонстративно отворачивая лицо в сторону.
Данная реплика могла считаться правдой лишь с некоторой натяжкой - спектакль немало позабавил Сириуса, который отложил ложку, перестав есть, и подпёр подбородок ладонями, чтобы удобнее было наблюдать. Гарри пофыркал и принялся есть сам, пока миссис Уизли не переняла от своих сыновей эксклюзивные методики кормления поттеров.
Примерно так это и происходило каждый раз в те самые чёрные на памяти Гарри дни в конце июня. Если бы не близнецы, Гарри мог бы уже давно скончаться от жажды и голода - и не обратить на это никакого внимания.
Тонкс развлекала Джинни, Рона и Гермиону тем, что меняла лицо усилием воли - Гарри не без любопытства узнал о существовании метаморфов. Кто-то шутил, велись какие-то ни к чему не обязывающие разговоры, Мундугнус Флетчер с увлечением повествовал о своих «торговых подвигах»…
Но уют и веселье - чересчур, на вкус Гарри, нарочитые - сразу же исчезли, стоило Люпину поставить на стол локти, сплетя пальцы рук, и сказать, внимательно смотря на Гарри:
- Знаешь, я тебе удивляюсь. Почему ты ничего не спрашиваешь о Вольдеморте?
Гарри аккуратно поставил на стол стакан с соком, поднесённый было к губам, и спокойно ответил:
- Я спрашивал… мне сказали, что я мал, что мне не следует ничего знать. Это звучит достаточно смешно, если учесть, что я уже знаю о Вольдеморте больше многих членов Ордена…
- И они были совершенно правы, - напряжённо перебила его миссис Уизли, впиваясь пальцами в подлокотники. - Ты ещё слишком мал для такого!
- С каких это пор для того, чтобы задавать вопросы, необходимо быть членом Ордена? - задиристо осведомился Сириус. - Гарри целый месяц как в тюрьме сидел у магглов. Казалось бы, он имеет право знать, что произошло за это время...
- Не тебе решать, что хорошо для Гарри, а что плохо! - воскликнула миссис Уизли, и на её обычно добром лице появилось весьма опасное выражение. - Забыл, что сказал Дамблдор?
- Что конкретно? - вежливо, но с интонацией человека, готового к сражению, поинтересовался Сириус.
- То, что Гарри не нужно рассказывать больше, чем ему следует знать, - миссис Уизли особенно подчеркнула два последних слова.
Гарри засмеялся - отрывисто, хрипло, насмешливо; только внешность осталась от того капризного, почти инфантильного подростка, которого с полчаса назад кормили с ложечки, этакого обаятельного, самоуверенного, психологически так толком и не выросшего трогательного карапуза. Не осталось ни намёка на беспомощность и ребячливость. Гарри без труда чувствовал лёгкий шок окружающих, вызванный такой метаморфозой; «Ну, может, они что-нибудь поймут наконец…»
- Это звучало бы прекрасно, миссис Уизли, если бы я уже не знал больше, чем Вы предпочли бы, чтоб я знал, - Гарри старался говорить как можно вежливей, но слова падали в тишину тяжёлыми каплями расплавленного металла, и с каждой каплей глаза у всех, кто был в столовой, распахивались всё шире. «Довольно ли света, хорошо ли вам видно, Бандерлоги?», - сыронизировал Гарри про себя. - Я был там месяц назад, а никто из вас не был. Вольдеморт охотится за мной, и вот это Вам уже прекрасно известно. Мне пятнадцать лет; пусть я несовершеннолетний, но я уже могу решать за себя сам. Безусловно, я благодарен Вам за заботу обо мне, но иногда она бывает излишней - в таких случаях, как этот. Вы знаете, что я имею право знать.
