Александр Тали - Любовь в перемотке (ЛП)
посмотрела в окно в 6:30 утра и обнаружила там очень знакомую экзотическую красную
спортивную машину, припаркованную прямо напротив моего дома у обочины. Я танцевала
победный танец. Я не могла поверить, что он там, ждет меня. Он не уезжал прошлой
ночью? Я быстро побежала в душ и затем постаралась придать себе настолько
презентабельный вид, насколько это возможно для человека, который не спал и
беспокоился всю ночь. На щеках у меня был румянец, который просто отказывался
исчезать. Он был здесь; он действительно был здесь. Я оставила родителям записку, в
которой объяснила, что у меня были планы на день с Сарой и с обещанием позвонить им
позже. Я надеялась, что завтрак с Льюисом перейдет в ланч и, может, даже в ужин.
Я вышла из дома, спустя тридцать минут, одетая в белое хлопковое платье с
кружевом. Оно было коротким спереди и длинным сзади, со шлейфом, спускающимся до
пола. Очень богемно и нарядно. На босых ногах были сандалии с атласными лентами,
поднимающимися вверх по икрам, которые напоминали мне о тех днях, когда я была
балериной. У меня не было времени сделать что-то со своими влажными волнистыми
волосами, поэтому я просто оставила их лежать на плечах беспорядочным каскадом.
Льюис стоял, облокотившись на свою машину, которая была припаркована
напротив моего дома. Он был одет в обтягивающую футболку с V-образным вырезом,
которая не оставляла никакого простора для фантазии и застиранные голубые джинсы с
низкой талией, которые так соблазнительно свисали на его бедрах. Я опустила взгляд на
его черные сандалии. Никогда бы не подумала, что мужские ноги могут меня завести. Но
если честно, все, что касалось Льюиса Бруэла, казалось мне возбуждающим. Он
улыбнулся мне, скрестив руки на груди, демонстрируя свои невероятно накаченные руки.
Он снял свои авиаторы и посмотрел на меня, заставив мое сердце, так же, как и остальные
части тела, трепетать.
- Красавица… - это было все, что он сказал.
Я улыбнулась и быстро поцеловала его в щеку, на случай, если кто-то из моих
соседей наблюдает за нами и решит сообщить это моим родителям. Я быстро села на
пассажирское сидение и не могла дождаться, когда он увезет нас отсюда.
***
- Посмотри вокруг. Это место кажется грязным промышленным районом. Но в
ближайшие годы, если мои инстинкты мне не изменяют, это будет самое горячее место
всей недвижимости Нью-Йорка. Земля здесь горит, - объяснил мне Льюис, прежде чем
припарковаться у промышленной смотровой площадки.
Мы позавтракали в небольшом бистро, в самом сердце района по производству
мясных продуктов. Он выбрал милое укромное местечко с крошечными металлическими
столиками. Здесь все выглядело очень по-парижски.
- Как тебе спалось? – Спросил Льюис, глядя на меня и подняв одну из своих
идеальных бровей.
- Я не спала! – ответила я с небольшой ухмылкой, между тем, как отправить два
кусочка моих яиц по-флорентийски в рот. Он тоже усмехнулся.
- Я тоже. Я знаю, это выглядит, будто я ускоряю события, и я говорю это не для
того, чтобы заставить тебя переспать со мной, чего я, конечно, очень хочу. Но я чувствую
себя подростком, на границе того, чтобы помешаться на тебе, маленькая девочка. Все, о
чем я мог думать и видеть, и пробовать, и чувствовать всю эту ночь была ты, - он
наклонился и провел обратной стороной ладони вниз по моей щеке. – Как мне быть
уверенным, что ты только моя, Эмили? – Льюис взял мою левую руку в свою под столом,
так, чтобы мы могли продолжать есть, и держаться за руки. Он продолжил. – У меня было
несколько девушек в прошлом. Но я никогда не был так одержим ни одной из них. В моей
голове крутятся мысли о том, что ты принадлежишь кому-то еще. Что ты нереальная и в
любую минуту можешь исчезнуть от меня. Как жестокая шутка, которую Вселенная хочет
сыграть со мной за то, что я был игроком.
Я замерла, когда он сказал «игрок». Мне должна была перестать быть наивной
маленькой девочкой и понюхать кофе. Льюису Бруэлу не нужна восемнадцатилетняя
скромница. Ему была нужна модель с ростом шесть футов [примерно 180см – прим.
переводчика], которая будет согласна на все и не станет возражать разделить его со своими
подругами – моделями.
- Я не принадлежу никому, и я никуда не исчезну, Льюис. Но прямо сейчас, ты
играешь со мной? Ты говоришь то, что хочет услышать каждая девушка, чтобы я легла с
тобой в постель? – Я просила это, как можно мягче, чтобы не звучать, как напуганная
маленькая девочка, которой я была на самом деле.
- Эмили, я не собираюсь лгать тебе. Я хочу трахнуть тебя, жестко и грубо. Но я не
стану спать с тобой, пока ты сама этого не захочешь…я не могу рисковать этим. Запугать
тебя было бы очень плохой идеей, - прошептал он мне на ухо. - Я буду ждать тебя, пока
ты только моя и ничья больше…я буду ждать. Мы оба знаем, что мне не нужно
использовать свой член, чтобы заставить тебя кончить. Я бы ничто не полюбил так сильно,
как быть глубоко в тебе, но я обещаю, одно прикосновение от тебя уже заставит меня
взорваться, - сказал он, проведя языком по моему ушку и делая меня невероятно влажной.
– Я ждал тебя уже тридцать лет, маленькая девочка, что для нас еще пара недель, месяцев
или даже лет?
Я перестала жевать свой круассан и подняла взгляд, чтобы встретиться с его
затуманенными глазами. Я сглотнула и улыбнулась его гипнотизирующему взгляду.
- В этом нет необходимости, Льюис. Я не жестокая…и не святая.
Льюис слегка провел своими длинными пальцами по моим скрещенным ногам под
столом. Он точно знал, что он со мной делал, вот подонок. В то время как это становилось
самым долгим завтраком в моей жизни, мы продолжали наше беззаботное свидание. Мы
пошли прогуляться по парку. Он указал на что-то вдалеке, что выглядело как подвешенные
железнодорожные рельсы.
- Посмотри туда. Это эстакада. «Бруэл Индастриз» собирается построить городской
парк, висящий прямо в воздухе – именно там. Это старые железнодорожные рельсы, но
мы собираемся принять участие в проекте и превратить их в оазис посреди этих бетонных
джунглей. Что ты думаешь об этом? – Спросил он.
Я думаю, ты идеален, подумала я, но вслух сказала:
- Я думаю, это самая крутая вещь, которую я слышала, - Это вызвало у него
широкую, демонстрирующую ямочку улыбку. Мы остановились у скамьи, все еще
