Сан Тери - Отпусти - это всего лишь слово
Наверное, я идиот и навсегда им останусь. Сашка молча стянул кольцо, улыбаясь протянул его мне.
- Смотри, прочитай.
Я посмотрел, лицу стало жарко, запылало заливая краской по самые уши, расплёскивая тепло по щекам.
Внутри Сашкиного кольца, было выгравировано моё имя.
У меня реально всё поплыло перед глазами, в груди всё просто в тряпки нахуй порвалось от сентиментальной нежности. Сашка забрал кольцо, коротко поцеловал в губы и одел обратно.
- На своё не хочешь взглянуть?
Хотел. Ещё как хотел. Я трясущейся рукой стащил его с пальца, чуть не уронил, но Сашка подставил ладонь, покачал головой с лёгкой укоризной.
Да и сам знаю, что дебил. С такими вещами надо обращаться очень аккуратно. Говорят кольца, чувствуют беду, вот и моё внезапно улетело с пальца, и только Сашкина ладонь спасла его от падения.
Я развернул, подставляя на свет, заулыбался читая Сашкино имя. Никаких помпезностей, признаний, клятв или слов. Просто на наших кольцах были выгравированы имена друг друга. Это было самое лучшее, самое замечательное, что можно было изобрести и придумать.
Когда любишь человека, имя любимого становиться важнее любой молитвы.
Это особое знание, особая часть внутри.
Имена любимых вырезают бритвой, имена любимых пишут на стене, среди тысяч звуков и обращений, имя любимого становиться условным сигналом, рефлексом, на который чётко реагируют уши. И если ты теряешь любимого, любой звук похожего имени заставляет испытать боль и тянущую тоску, отреагировать рефлекторно.
Это было очень важно. Признание написанное внутри кольца. Для кого - то оно не значило ничего, для нас обозначало целую вселенную наших отношений.
Наша вселенная будет расти, день за днём, она будет становиться больше, значимее. Для него. Для меня. Для нас.
Когда я это осознал, пропустил через себя, мне не потребовались лишние слова.
Я потянулся и благодарно поцеловал Саньку, не удержавшись от желания, подёргать падающую с плеча прядку.
Саня ответил, а затем взяв мою ладонь, очень серьёзно и торжественно, даже ещё более серьёзно, чем в первый раз вернул кольцо на палец, поцеловал, трепетно сжав.
- Береги это, Ники, - тихо попросил он, и я понял, что буду беречь. Буду беречь всю свою жизнь, потому что Сашка говорил вовсе не о кольце.
Перед уходом, перед тем, как мы ушли с крыши, я собрал остатки еды в пакет. Не знаю, почему, я так поступил. Но мне ничего не хотелось оставлять там. Забрать всё, забрать самого себя с этой крыши, было очень важно.
В ту ночь, я отпустил своё прошлое, навсегда. Бесповоротно и окончательно. Не понадобился даже никакой акт сожжения, хотя говорят, в таких случаях реально помогает. Я знал, что никогда больше не вернусь на эту крышу получить дозу боли, но приду сюда вместе с Сашкой, держась с ним за руки, для того, чтобы вспомнить, маленькую порцию счастья, подарить её друг другу.
Мы с ним захлопнули дверь прошлого, перевернули страницу.
Санька, мой единственный драгоценный, самый любимый мой человечек.
Сколько ещё страниц ты заставишь меня перевернуть? Смогу ли я когда нибудь, вернуть тебе, хотя бы часть того, что было отдано мне тобой. Смогу ли когда нибудь, выразить тебе своё спасибо. Даже если это спасибо тебе совершенно не нужно.
Ты прав, Сашка. Ты абсолютно прав. Страшно любить тебя. Страшно любить тебя так.
А потом, выбравшись из машины, мы ввалились домой. К счастью обратная поездка обошлась без ментов и эксцессов. Сан сел за руль, находясь в некоторой степени подпития. Это может показаться опрометчивым, но не будь Сан уверен в собственной координации, за руль он бы не сел по определению. В этом отношении на Малина можно было положиться, а возможно нет. Мы выбивали мозги друг другу обоюдно, потому что пока ехали домой, умудрялись при этом целоваться и лапаться. Сан следил за дорогой, но постоянно отвлекался на меня, так что счастье, что мы не врезались и не попали в аварию. Только рядом с Саном, очень долгое время я испытывал это странное будоражащее чувство, состояние лёгкой пьяной эйфории.
Клише фразы " я пьянел от него без вина" - подходило для моего состояния, именно так на меня воздействовал Сан, чем больше я общался с ним, чем больше, времени мы проводили рядом, тем сильнее становилось чувство допинга, достигая временами острой особой вершины. Иногда я просто не мог выдержать этого всего: океана золотого, плещущего счастья внутри.
Мы поставили машинку на стоянку. До дома шли пешком дурачась, толкаясь, и хохоча.
Не знаю, что за одержимость нами владела, но мы не могли насытиться друг другом.
Удовлетворяли с желание, но хотели снова, стоило зайти в лифт, и я вжал Сашку в стенку, не давая нажать кнопку этажа.
Озвучил мысль, что в лифте мы это ещё не делали. Подозреваю, Сан от одной мысли в ужас пришёл, но посмотрел, хмыкнул, пообещал, что лифты будут. Колесо обозрения устроит? На этой ноте в ужас пришёл я.
Наша бурная возня в прихожей, наверняка разбудила родителей. Пока Сашка открывал дверь, я умудрился залезть к нему в штаны и вовсю хозяйничал нахальными руками. Единственное, о чём я мог думать, поскорее добраться до спальни и закрыть створки нашего с ним мирка. Сан очевидно измысливал аналогично, потому что распахнув дверь, с рычанием сгрёб меня на себя, перетаскивая через порог. Меня всегда забавлял этот факт в нём. Привычка к неким актам символизма. Для меня они не имели значения, а вот Саня относился с трепетом. Подозреваю, в глубине души, что Сашка был религиозен, просто предпочитал об этом не распространяться. Несмотря на то, что он старался от меня ничего не скрывать, тем не менее, проглядывало в Сане некое тайное дно. Открытый для меня по всем плоскостям, этот парень казался китайской шкатулкой с секретом. Он мог свободно читать меня, а я часто, мог лишь предугадывать его действия и ошибаться, зная, что не угадал.
И вот вроде бы потрясающий момент, Сашка тащит меня в комнату, органично избавляя от мокрых вещей, а мне внезапно стало не по себе, страшно, неуютно.
Не знаю, что накатило, почему я испугался в этот миг, словно внезапно потянуло холодом, а из темноты глянули чужие злобные глаза.
Острое чувство тревоги кольнуло изнутри иголкой, пробралось до живота, и там всё скрутило.
- Ники, маленький, ты что?
Сашка отреагировал как радар. Моментально.
Я называю себя эмпатом, потому что иногда в состоянии уловить чужие эмоции, считать их, сделать своими, и вот оказывается из нас двоих, Сашка воспринимает гораздо больше, моментально вскидываясь, тревожась.
