Анаис Нин - Дневник 1931-1934 гг. Рассказы
Сам Марсель Дюшан держался спокойно, курил трубку, разговаривал мало. У него были яркие сияющие глаза. Он тоже коллекционер, собирает трубки. Вот он встает, садится, приветствует нас и смотрит на нас с какой-то стилизованной отрешенностью, словно мы шахматные фигурки, и он размышляет, куда бы нас передвинуть. Шахматы были его страстью. Весь вечер он то и дело присаживался к доске и застывал в раздумье, оказывается, он играл с приятелем по телефону и должен был сообщать ему свои ходы в другую страну. Картины его как-то не интересовали. Он показал мне портфель, настоящий сундук, такие сундуки, как он сказал, придут на смену книгам. «Не то сейчас время, чтобы завершать что-либо, — сказал он. — Наступило время фрагментов». В самом деле, сундук хранил в себе незаконченную книгу. Части рисунков на измятых клочках бумаги, странички из записной книжки, обрывки, отрывки, отрезки, просто отдельное слово, все это крупным почерком и все составляет книгу, которую он никогда не напишет.
Он вручил мне портфель с репродукциями для показа в Нью-Йорке разным художникам.
Стены в мастерской были высокими, окрашенными в белый цвет. За окнами — сад, и он, казалось, продолжается и в этой просторной мастерской, потому что его ветвям отвечали растения с подоконника. Фигуру Дюшана и его подруги я видела на этом белом фоне. Черно-белые фигуры видела я, хотя конечно же они не были лишены красок. Люди, сбросившие с себя все побрякушки, все несущественное, они казались гравюрами, вырезанными он — на дереве, она — на сочувствующей, но невозмутимой плоти. И трудно было поверить, что этот самый Марсель Дюшан отправил на выставку, как рассказывали, ночной горшок и участвовал во многих выходках сюрреалистов.
Ноябрь, 1934
Ранк шлет из Нью-Йорка отчаянные письма, требуя меня, напоминая, как отказался от всех своих дел в Лондоне и примчался к моей постели, когда я была в клинике. «А теперь, — пишет он, — умираю я и зову тебя на помощь». Я должна, значит, оставить Генри одного стараться раскрутить свою книгу, несмотря на все его сложности с Кахане; оставить отца, мучающегося экземой, заставившей его постоянно носить перчатки на руках, руках пианиста; бросить Хоакина, так старающегося вернуть меня в лоно католичества. Небезразличны мне переживания других людей, и даже те, кто уходит от меня вроде бы с пустыми руками, забирают с собой частицу моей силы и моего сочувствия.
Сидя рядом с отцом в густых сумерках, я слушаю по радио «Псалмы» Флорана Шмитта и плачу. Трудны и изнурительны эти старания жить в соответствии со своей собственной правдой. Постоянно стоит перед тобой сложнейшая задача. Алгебра жизни. Я похожа на искателя приключений, бросившего всех, кого он любил, и вернувшегося с карманами, полными золота; они счастливы, они забывают, как старались не пустить его прочь, удержать от поисков, странствий, приключений.
Дороти Дадли, написавшая книгу о Теодоре Драйзере, прислала письмо, полное восторгов по поводу моей книги о Лоуренсе. «Я почувствовала, что у нас с вами очень схожий стиль». Мы сидим у нее в кухне, обедаем за столом, покрытым розовой бумажной скатертью. Она дает мне рекомендательные письма к Теодору Драйзеру и Уолдо Фрэнку[149].
Трогаю египетские серьги, подаренные мне подругой Марселя Дюшана, думаю об их комнате, увешанной по стенам картами, и о том, что мне предстоит еще увидеть. Блез Сандрар написал: «Не успокоюсь, пока не поживу в каждой из гостиниц Парижа и смогу узнать каждый сантиметр в них». А для меня надо говорить не только о Париже, но и обо всем мире. Вспоминаю мирно спящего кота и Марселя Дюшана, пыхтящего трубкой над шахматной доской. Я пишу о мелких вещах, потому что писать о больших — это заглядывать в пропасть.
Заставляю отца пообещать мне, что, если никакие врачи не помогут, он поедет в Цюрих к Юнгу.
Психоанализ спас меня потому, что дал возможность родиться моему настоящему «я», чрезвычайно опасному и мучительному для женщины, чреватому множеством угроз, ибо никто не любит авантюристок так, как любят авантюристов. Рождение моего настоящего «я» могло бы закончиться так же, как рождение моего ребенка. Я не могу стать святой, но я живу полнокровной жизнью и оттого я богата. Я пока еще не могу расположиться где угодно; я должна взбираться на головокружительные высоты. Но все-таки я все еще люблю относительное, но не абсолют: кочаны капусты и тепло очага, Баха на пластинке, и смех, и разговоры в кафе, и чемодан, собранный в дорогу, где лежат экземпляры «Тропика Рака», и последний SOS Ранка, и телефоны, звонящие весь день: до свиданья, до свиданья, до свиданья.
Дневник в контексте истории
30 ноября. Знакомство Анаис Нин и Генри Миллера.
В ноябре — декабре Япония завершает оккупацию Северо-Восточного Китая.
5 декабря. В Москве взорван храм Христа Спасителя (восстановлен в 1998).
9 декабря. Провозглашена Республиканская конституция Испании. Алкалья Замора избран первым президентом страны.
30 декабря. Анаис знакомится с Джун Миллер.
1931 год в литературе, искусстве, науке и техникеВышли книги: Поль Валери «Взгляд на современный мир», Антуан де Сент-Экзюпери «Ночной полет». Поставлены фильмы Г. В. Пабста «Трехгрошовая опера», Рене Клера «Свободу нам», Луиса Бунюэля «Золотой век».
Американец К. Д. Андерсон открывает положительно заряженный электрон. Американец Эрнесто Орландо Лоуренс изобретает циклотрон. Немец Бергер использует электроэнцефалографию.
1932 Январь1 января. В СССР пущен в ход Горьковский автозавод, построенный фирмой Форда.
2 января. На оккупированной территории Китая Япония создает марионеточное государство Манчжоу-Го. В Испании распущен орден иезуитов.
4 января. Арест Ганди в Бомбее.
15 января. Джун Миллер отбывает в Нью-Йорк. Генри Миллер начинает работать в Дижоне преподавателем английского языка.
25 января—6 февраля. Пребывание Анаис в Швейцарии.
Февраль«Роман в письмах» Анаис и Миллера. В конце февраля Миллер возвращается в Париж.
2 февраля. В Женеве открывается Конференция по разоружению.
16 февраля. Падение правительства Лаваля во Франции.
Март7 марта. Умер Аристид Бриан, виднейший французский государственный деятель, сторонник «коллективной безопасности».
8 марта. Начало любовной связи Анаис и Миллера.
