Сан Тери - Отпусти - это всего лишь слово
Дни летели с сумасшедшей скоростью, до этого невидимый часовщик прижимал пружинку, превратив эти весенние месяцы в растянутый кисель событий, а теперь он нажал ногтем, подтолкнул пальцем. И дни взорвавшись полетели вперёд. С космической скоростью до макушки зелёного мая.
Нам осталось совсем немного. Мы планировали сдать экзамены, а затем собирались уехать в Англию. Родители Сашки ходили радостные и одновременно торжественные, и всё было так здорово, что иногда казалось невероятным.
- А всё таки замечательно, что у вас с Сашей всё так - сказала мне тётя Наташа - Я иногда думаю, Никита, что на самом деле, то, что вы вместе, это очень правильно.
Она вязала шарфик, а я подавал ей нитки. Юлька и Саня ушли в магазин, а мы сидели с тётей Наташей на диване в гостиной и болтали ни о чём.
Стремительно мелькали тонкие спицы, умиротворяющее тикали старинные часы на стене.
Я скрестив ноги сидел на ковре листая журналы "Вокруг света", и периодически подавал нужные клубки из корзинки и заодно цитировал интересные выдержки.
В этот раз я читал про Англию, спрашивал всё интересующее, и она охотно рассказывала об этой стране, о нашем университете, о некоторых обычаях и особенностях, к которым нам стоило привыкнуть изначально.
- Тёть Наташ, - я засопел и покраснел, и так происходило каждый раз, когда она затрагивала нашу с Сашкой историю.
- Ничего, Никита, - Тётя Наташа улыбнулась и спрятала улыбку за спицами. - Не слушай. Надеюсь, он тебя не обижает?
- Тёть Наташ.
Женщина рассмеялась.
- Маме трудно удержаться от советов, да и про Сашку поговорить хочется. Он же такой манипулятор, что мы с отцом постоянно переживаем, как бы он тебя не запрессовал. Ты с ним пожёстче, Никит. Не позволяй собой командовать.
От этих слов, я чуть журналы не уронил. Надеюсь мою обильную степень покраснения, тётя Наташа приняла за смущение. Я конечно согласен, что Саня манипулятор, но очевидно я оказался гораздо худшим манипулятором, потому что понятие Сашка голова, а я шея, которая вертит головой, как хочет, как - то очень удачно под нас подходило.
А ещё я заметил, что все стали, какие - то загадочные, ходили с таинственным видом и окольными путями пытались выяснить, что мне нравиться.
- Что тебе нравиться Никита? - нависая надо мной замогильным голосом вещала Юлька.
- Сашка! -честно ответил я, за что заработал немедленный поцелуй от Сани, и попытку придушить со стороны Юльки.
- А ты вообще, чем интересуешься Никит, что бы тебе хотелось? - между делом поинтересовался, дядя Вова объясняя мне как правильно обращаться с удочкой. На выходных мы планировали свалить всей семьёй на рыбалку.
Сашины родители предлагали вытащить моих. Но я пока не был готов. Честно говоря, не был готов абсолютно. Благой порыв любви к ближнему, прошёл, стоило мне заявиться домой, вместе с Сашкой и пять минут провести в обществе отчима. Сан с каменным лицом мило улыбался и вежливо пытался общаться, с моей мамой. И даже вроде бы нашёл общий язык, но я видел, что глаза у него в этот момент абсолютно выгоревшие, а когда на какой - то мой не слишком остроумный ответ, отчим замахнулся, Сан вошедший в эту секунду в комнату, жёстко перехватил его запястье.
- Ты собрал вещи, Никит? - безмятежно поинтересовался он удерживая матерящегося отчима стальной хваткой.
- Ну и ладушки. Нам пора, - очень вежливо и изыскано объяснился он. - Мы ещё придём в гости попозже.
- А где живёте то? - тоскливо спросила мама, пряча глаза.
- У меня живём, - спокойно ответил Саша. - Я сдаю Никите комнату.
Объяснять подоплёку наших отношений, он слава богу не стал. И когда мы уходили домой, настроение у меня было безнадёжно изгажено.
- Это твоя семья, Ники.
Положив руку на плечо и внимательно посмотрев в глаза мягко сказал Сашка.
- Какой бы она ни была, никогда не забывай о том, что это твоя семья.
Идеалист бля. Я кивнул, понимая, что Сашка прав. Впрочем, я и сам всё это знал, но возможно из - за того, что рядом со мной был Сан, всё это легче было понять и осознать. Лёд моей застарелой и тщательно запрятанной ненависти треснул и тронулся. Чернота постепенно начинала выходить наружу и истаивать, капля за каплей.
Господи, как же я был благодарен ему, Саньке, моему любимому, чудесному, светлому человечеку. Человечку, который делал меня живым, который словно очищал меня, приподнямил над всем миром заставляя становиться, выше, лучше, добрее. В таким моменты, мне остро хотелось его обнять, прижаться, уткнуться носом и постоять так посреди залитого солнцем двора.
- Никитушка, а что ты у нас любишь? - деликатно осведомилась Сашкина мама. - А куда бы хотел пойти на следующие выходные?
- А какой у тебя любимый цвет? - вставилась Юлька.
- На море порыбачить не хочешь? - мечтательно выдал Санькин отец. - Там такие русалки, во! - Он обрисовал руками песочные часы и получил от тёти Наташи полотенцем.
- Правильно, - загребая меня в охапку, и попутно утаскивая огурец со стола, на котором готовила тётя Наташа, сообщил Санька, обнимая двумя руками и обдавая запахом одеколона. - Зачем ему русалки, у него есть русал!
И поцеловав в висок, активно захрумкал над ухом.
- Вот, а ты меня полотенцем, - немедленно пожалился папа. - Заведу себе русала и уйду в море.
- Юля доченька, подай маме воооон ту скалочку, - медовым голосом попросила тётя Наташа.
Сказать, что мы проводили время очень весело, значит, ничего не сказать. Иногда от хохота стены просто тряслись. Сашкина семья отличалась остроумием.
Я не мог понять причину, по которой вокруг все так интересуются моими предпочтениями, пока до меня не допёрло.
Днюха. Завтра у меня днюха. Чёрт, и как я мог о ней забыть. Хотя если честно я вполне мог о ней забыть, потому что мы её никогда не отмечали. Ну, то есть иногда отмечали, если родители об этом вспоминали вовремя, то мне даже давали денег, а они шумно праздновали моё день рождение, давая мне возможность слинять из дома. Вообще то я всегда поздравлял себя сам. У меня на крыше было любимое место. Где я постоянно просиживал часами, когда дома были проблемы и когда погода на улице распологала. Крыши и подвалы, места обитания детей.
Я бы мог сказать, что я вырос на этой крыше, потому что в детстве постоянно приходил туда, а потом как - то стал приходить реже. Но я знал, как отмечать день рождение.
Я покупал себе пирожное, пиво, зажигал свечку, вставлял её в крем, садился и говорил себе.
- С днём рождения, Ник, ну и потом как полагалось, задувал и загадывал желание.
На самом деле это был грустный момент и часто я сидел и поедая пирожное плакал, давясь кремом и слезами, потом торопливо запивал пивом, вытирал слёзы и ещё некоторое время так сидел себя жалеючи.
