Джуд - Драко Малфой и Солнечный путь
— Дыши, — приказал он под ошеломленным взглядом мисс Паркер. Мина послушно набрала в легкие воздух, а мисс Паркер повернулась к Вольдеморту, чтобы сказать ему, что зельевар вышел из-под контроля…
Но Темный Лорд был занят.
* * *Холодные губы коснулись виска Драко.
— Прощай, милый, — тихо сказал Люциус, отстраняясь. Драко оторвал взгляд от Мины и увидел палочку, нацеленную ему в лоб.
Он выдохнул, чтобы сдержать панику. Он успел подумать, что хотел бы умереть под небом и солнцем — чтобы увидеть их перед смертью. Он перевел взгляд на Гарри, пытаясь впитать в себя его облик, запомнить его навечно, если у него будет эта вечность. А она должна была быть. Обязана была быть. Ему всего восемнадцать. Он не может умереть.
— Авада Кедавра!
* * *Крики, стоны, заклинания Вольдеморта — все это наполняло комнату, оглушая Гарри, лишая сил и воли.
Измотанный пытками, долгим путешествием во тьме и страшным сексом с Миной, больной от невероятного количества черной магии, окружавшей его, он начал жаждать смерти, малодушно желая только, чтобы Вольдеморт убил его первым. Он не выдержит смерти Драко. Только не смерть Драко на его глазах.
Мисс Паркер отошла от него к Мине. Проследив за ней взглядом, Гарри заметил, что Снейп, кажется, пришел в себя. Если он, конечно, вообще был не в себе. Но времени поразмышлять над этим у Гарри не было — в этот момент Вольдеморт направил палочку на Драко.
Паника, завладевшая Гарри в этот момент, не позволила ему думать о том, что он умрет сразу же следом за Драко и не успеет истосковаться по нему. Драко не должен был умереть — вот что неслось в голове Гарри со скоростью, наверное, превышавшей скорость света. Что-то холодное скользнуло вниз по руке Гарри, и вдруг он понял, что свободен. Руки сами собой опустились, и в пальцы легло тонкое полированное дерево.
Гарри еще успел оглянуться. Он вообще много чего успевал, словно сумел остановить время, и рука Вольдеморта, сжимавшая палочку, и губы его, готовящие Авада Кедавру для Драко, стали двигаться медленно-медленно. И, оглянувшись, Гарри увидел Питера Петтигрю, чей взгляд был наполнен ужасом, а мгновением спустя облезлый хвост мазнул по полу и исчез в ближайшей щели. И еще Гарри успел возблагодарить небо за то, что не дал убить Червехвоста в Шумном Шалмане.
Зеленая молния сорвалась с кончика палочки Вольдеморта. Зеленая вспышка отозвалась в мозгу Гарри.
Уйди с дороги, девочка!..
Нет, только не Гарри!..
За спиной Драко стоит высокий белокурый человек — однажды он стоял посреди класса Защиты от Темных Сил, и говорил: Он может защитить дорогого вам человека даже от Авада Кедавра, но ценой будет ваша жизнь. И неважно, насколько ваш противник сильнее вас — если вы скажете Эгидо Сакрифус и назовете имя того, кого хотите защитить, Смертельное проклятие, ударив в этого человека, не причинит ему вреда, а срикошетит в мага, который наслал его, и он умрет, но и вы — тоже.
— Эгидо Сакрифус Драко!
Он никогда в жизни не произносил этого заклинания, но, в конечном итоге, это не имело значения.
Бледно-голубой луч обогнал зеленую молнию, и последним, что видел Гарри, была прозрачная сияющая стена, окружившая Драко. И зеленая молния, что, ударив в эту стену, рванулась обратно…
Близ дома Реддлей, 5 апреля 1998 года, вечер
Есть замечательные часы перед самым закатом, когда солнце уже почти село, может быть, только маленький кусочек его, похожий на апельсиновую шкурку, выглядывает из-за кромки горизонта, залитой оранжево-красным светом, как будто кто-то пролил на бледно-голубое полотно тыквенный сок. Это теплое время, когда ветры не треплют обитателей земли, лениво играя в высоком небе друг с другом и с тем, кому посчастливилось иметь крылья.
Вот в этот час, обманчиво мягкий, такой, словно никакой беды в мире нет вовсе, на заросшую сорной травой лужайку перед полуразрушенным домом Реддлей опустился огромный дракон.
Его некому было увидеть, потому что жители деревни Малый Висельтон предпочитали не появляться вблизи дома Реддлей — слишком дурной славой пользовался этот дом, особенно в последнее время, когда окошки его вновь засветились светом призрачных свечей. Теперь даже самые отчаянные мальчишки предпочитали держаться от страшного дома подальше. Впрочем, если бы кто и увидел крылатое чудовище, вряд ли ему бы поверили. Особенно если бы он сказал, что, приземлившись, дракон спустил с шипастой спины юную девушку, а сам мгновение спустя превратился во вторую девушку, не менее юную, разве что менее симпатичную. Несчастного свидетеля признали сумасшедшим, или, в лучшем случае, лгуном. Поэтому даже если кто и заметил прибытие странной пары, этот неведомый свидетель предпочел притвориться, что он просто задремал в лучах закатного солнца.
— Там никого нет, — сказала Гермиона после того, как при помощи палочки просканировала дом на предмет наличия жизни. — Наблюдаются только мелкие неразумные формы. Крысы, скорее всего.
— А подвал? — спросила Сольвейг. — Должен же здесь быть подвал?
— Не знаю, — Гермиона с сожалением посмотрела на Сольвейг. — Сольв, мы не можем лезть в подвал только вдвоем. Драконом ты там не поместишься, а если мы пойдем так, мы сами попадем в беду.
— Не факт, — пробормотала Сольвейг. — Кое-что я и так могу… Черт, Грейнджер, они должны быть где-то здесь! Мы же не могли напутать с зельем, верно?
— Ошибочно сваренное зелье — это яд, — сказала Гермиона. — А ты жива.
— Следовательно, пока мы летели, их перевели в другое место, — сказала Сольвейг.
— Или мы ошиблись в направлении.
— Грейнджер, ты в своем уме? Это Поисковое зелье, оно как компас. Мы не могли ошибиться в направлении.
— Зелье рассчитано на человека, оно могло дать сбой из-за твоей монстромагической формы.
— Ты не могла бы не употреблять это слово? Из-за него я чувствую себя чудовищем.
Сольвейг вдруг присела, разглядывая что-то в высокой траве. Пронзительный писк заставил Гермиону подскочить от неожиданности; белая крыса, прятавшаяся в траве, не выдержала соседства с существом, в котором чувствовала самого страшного хищника, и в панике рванулась прочь, высоко выбрасывая коротенькие лапки. Молниеносно Сольвейг перегородила ей путь и схватила крысу за хвост. Та завизжала, изворачиваясь и пытаясь достать до держащей ее руки одновременно зубами и когтями.
— Я всегда боялась крыс, — произнесла Сольвейг, задумчиво и даже несколько плотоядно рассматривая животное. А потом сказала неожиданное: — Ребекка, дура ты хвостатая, это же я, Сольвейг.
