Э. Джеймс - Пятьдесят оттенков свободы
– Ох, Ана, как приятно видеть, что ты ешь.
– Я проголодалась. Расскажи.
Он хмурится.
– Ну, после звонка из банка я думал, что мир вокруг меня рухнул… – Он не может скрыть боли в голосе.
Я перестаю есть. О господи.
– Ешь, не останавливайся, а то не буду рассказывать, – непреклонно шепчет он и сердито хмурится. Я ем дальше. Хорошо, хорошо… Черт, как же вкусно! Взгляд Кристиана смягчается, и он продолжает: – В общем, вскоре после того, как мы закончили наш разговор, Тейлор сообщил мне, что Хайда выпустили под залог. Как, я не знаю, я думал, нам удалось пресечь все попытки внести за него залог. Но это заставило меня задуматься о том, что ты сказала… и я понял, что случилось что-то серьезное.
– Я вышла за тебя не из-за денег, – вдруг выпаливаю я, когда неожиданная волна гнева поднимается у меня в душе. Голос мой повышается: – Как ты вообще мог подумать такое? Меня никогда не интересовали твои гребаные деньги!
В голове у меня начинает пульсировать, и я морщусь. Кристиан некоторое время изумленно таращится на меня, удивленный моей горячностью. Потом сужает глаза.
– Не выражайся! – рычит он. – Успокойся и ешь.
Я сверлю его мятежным взглядом.
– Ана, – предостерегает он.
– Это для меня было больнее всего, Кристиан, – шепчу я. – Почти так же, как то, что ты виделся с той женщиной.
Он резко втягивает воздух, как если бы я дала ему пощечину, и как-то сразу выглядит осунувшимся и измученным. На пару секунд прикрыв глаза, он, смирившись, качает головой.
– Я знаю, – вздыхает он. – И ужасно сожалею. Ты даже не представляешь как. – В глазах его светится искреннее раскаяние. – Пожалуйста, ешь, пока суп еще горячий. – Голос его мягкий и повелительный, и я подчиняюсь. Он облегченно вздыхает.
– Продолжай, – шепчу я, прежде чем откусить кусочек восхитительно свежей белой булочки.
– Мы не знали, что Миа пропала. Я думал, может, он шантажирует тебя или еще что. Я перезвонил тебе, но ты не ответила. – Он сердито хмурит лоб. – Я оставил тебе сообщение, потом позвонил Сойеру. Тейлор начал отслеживать твой телефон. Я знал, что ты была в банке, поэтому мы направились прямо туда.
– Не знаю, как Сойер нашел меня. Он тоже отслеживал мой мобильный?
– «Сааб» оборудован специальным маячком. Как все наши машины. К тому времени, как мы подъехали к банку, ты была уже в движении, и мы последовали за тобой. Почему ты улыбаешься?
– В глубине души я знала, что ты погонишься за мной.
– И что же в этом смешного? – спрашивает он.
– Джек приказал мне избавиться от моего мобильного. Поэтому я одолжила телефон Уилана и его-то и выбросила. А свой положила в одну из сумок, чтобы ты смог отследить свои деньги.
Кристиан вздыхает.
– Наши деньги, Ана, – тихо говорит он. – Ешь.
Я подчищаю остатки супа кусочком хлеба и бросаю его в рот. Впервые за долгое время чувствую себя наевшейся до отвала, несмотря на разговор.
– Я все.
– Умница.
Раздается стук в дверь, и снова входит сестра Нора с маленьким бумажным стаканчиком. Кристиан убирает мою тарелку и складывает все назад в коробку.
– Болеутоляющее. – Нора улыбается, показывая мне белую таблетку в стаканчике.
– А мне можно? Я имею в виду… ребенок?
– Да, миссис Грей. Это лортаб, ребенку он не повредит.
Я облегченно киваю. Голова болит ужасно. Глотаю таблетку и запиваю водой.
– Вам надо поспать, миссис Грей. – Сестра Нора многозначительно смотрит на Кристиана. Он кивает.
Нет!
– Ты уходишь? – чуть не вскрикиваю я, охваченная паникой. Не уходи, мы же только начали разговаривать!
Кристиан хмыкает.
– Если вы хоть на минуту подумали, что я выпущу вас из виду, миссис Грей, то вы сильно ошибаетесь.
Нора негодующе фыркает, но наклоняется надо мной и поправляет подушки, чтобы я могла лечь.
– Спокойной ночи, миссис Грей, – говорит она и, бросив последний осуждающий взгляд на Кристиана, выходит.
Она закрывает за собой дверь, и он вскидывает бровь.
– Кажется, сестра Нора меня не одобряет.
Он стоит у кровати, вид такой усталый, и как бы мне ни хотелось, чтоб он остался, я понимаю, что должна попробовать убедить его поехать домой.
– Тебе тоже надо отдохнуть, Кристиан. Поезжай домой. Ты выглядишь измотанным.
– Я тебя не оставлю. Подремлю в кресле.
Я бросаю на него сердитый взгляд, потом поворачиваюсь на бок.
– Ложись со мной.
Он хмурится.
– Нет. Я не могу.
– Почему?
– Не хочу навредить тебе.
– Ты мне не навредишь. Пожалуйста, Кристиан.
– У тебя капельница.
Кристиан. Пожалуйста.
Он смотрит на меня, и я вижу по его лицу, что он борется с искушением.
– Пожалуйста. – Я приподнимаю одеяло, приглашая его в кровать.
– А, к черту.
Он снимает туфли и носки и осторожно укладывается рядом со мной. Нежно обнимает меня рукой, и я кладу голову ему на грудь. Он целует меня в волосы.
– Не думаю, что сестре Норе это понравится, – заговорщически шепчет он.
Я хихикаю, но тут же перестаю, потому что грудную клетку пронизывает боль.
– Не смеши меня. Мне больно смеяться.
– Ох, но я так люблю этот звук, – говорит он голосом низким и немного печальным. – Прости меня, детка, прости.
Снова целует меня в волосы, глубоко вдыхая, и я не знаю, за что он просит прощения. За то, что рассмешил меня? Или за все эти неприятности, которые свалились на нас? Я кладу ладонь ему на сердце, и он нежно накрывает ее своей. Какое-то время мы оба молчим.
– Почему ты пошел к той женщине?
– Ой, Ана, – стонет он. – Ты хочешь обсуждать это сейчас? Нельзя ли оставить это? Я ужасно сожалею, хорошо?
– Мне надо знать.
– Я расскажу тебе завтра, – раздраженно бормочет он. – Да, и детектив Кларк желает побеседовать с тобой. Обычные формальности. А теперь спи.
Он целует меня в волосы. Я тяжело вздыхаю. Мне надо знать почему. По крайней мере, он говорит, что сожалеет. Это уже кое-что, говорит мне мое подсознание. Похоже, оно сегодня в хорошем настроении. Бр-р, детектив Кларк. Меня передергивает при мысли о том, чтобы пересказывать ему события четверга.
– А нам известно, почему Джек делает все это?
– Гм, – бормочет Кристиан.
Меня успокаивает мерный, медленный подъем и опадание его груди, мягкое покачивание моей головы, убаюкивающее меня по мере того, как дыхание его замедляется. И балансируя на грани сна и яви, я пытаюсь сложить воедино фрагменты разговоров, но они выскальзывают из мозга, упорно оставаясь неуловимыми, дразня меня на краю моей памяти. Ох, как же это расстраивает и утомляет… и…
Рот сестры Норы сурово сжат, а руки грозно сложены на груди. Я прикладываю палец к губам.
– Пожалуйста, не будите его. Пусть поспит, – шепчу я, щурясь в свете раннего утра.
