Автора нет - Сборник рассказов о порке
Мне давался особый "наряд" приготовить столько-то пучков розог для мальчиков и столько-то для девочек. Кроме того, я обязана была иметь, во избежание штрафа, запасные пучки. Иногда случалось, что совет патронесс был особенно не в духе и назначал число ударов значительно больше того, что ожидали директор и директриса, – тогда приходилось сторожу спешно, пока наказывали детей, готовить пучки розог.
Регламент требовал, чтобы наказываемый мальчик или девочка клались на скамейку и привязыв
ались к ней веревками или держались сторожами и няньками за ноги и за руки, – выбор того или другого способа зависел от усмотрения наказывающей патронессы. Обязательно было всех, подлежащих наказанию розгами, приводить в экзекуционную комнату со связанными руками, а по приводе немедленно связывать ноги.
Впрочем, некоторые патронессы отступали от этого правила и наказывали детей, садясь сами в кресло, кладя виновного на колени и приказывая сторожу или няньке придерживать за ноги. Наконец, некоторые ставили свою жертву на четвереньки, садились на нее верхом и, зажав коленками, секли. Но это уже были отступления.
Я уже выше сказала, что допускалось усиливать строгость наказания за строптивость или дерзости во время самого наказания. Тогда виновного держали на весу и в таком положении секли розгами, что было несравненно мучительнее.
Наконец, иногда особенно жестокие патронессы, как было со мной, приказывали повернуть животом вверх и секли в таком положении.
Опять же ради справедливости должна сказать, что несмотря на жестокость наказаний, благодаря хорошей пище и уходу за детьми, вреда здоровью они не причиняли, хотя нередко бывало, что наказанная девочка или мальчуган проваляются после наказания несколько дней в лазарете.
Я заметила, что как только приводили двух девочек для наказания, у патронесс, чаще девушек, появлялось особенное возбуждение, глаза горели, пока девочку или мальчика, которых, как мы сказали, могли наказывать только замужние патронессы или вдовы, раздевали и клали или привязывали на скамейке. Особенно это было заметно у дам или девиц, наказывавших в первый раз.
Надзирательница и помощница должны были наблюдать каждая у своей скамейки, чтобы прислуга в точности исполняла приказания наказывающей патронессы. Они же обязаны были громко считать удары розог. При наказании мальчиков все это исполняли воспитатель и его помощник.
Совет патронесс, конечно, скрывал, что большинству из них доставляло громадное наслаждение сечь детей. Он объяснял суровость и продолжительность телесных наказаний, которым подвергал детей, только тем, что слабое наказание бесполезно, если даже не вредно, и что жестокое наказание розгами редко когда не исправит наказанного. С последним я сама должна согласиться, – по крайней мере для некоторых натур этот принцип был вполне верен.
Князь Аполлон Сергеевич Хряпнин-Писоцкий
Развратный и немолодой, но очень богатый князь Аполлон Сергеевич Хряпнин-Писоцкий решил жениться на молодой, красивой сироте из знатного, но обедневшего рода Гарусовых.
Он увидел Машеньку Гарусову в губернском городе на ужине у предводителя Дворокорытцева и воспылал к ней порочной страстью. Не имея прежней своей молодости и красоты, чтобы соблазнить и бросить юную девицу благородного происхождения, князь решил сделать ей предложение по всей форме, и уже потом, под личиной законного брака, надругаться всласть над её юным неопытным телом.
Князь стал ездить в деревню, где сирота по имени Машенька жила со своей пожилой, неумной и деспотичной тёткой, старой девушкой – Семиоклой Кузьминичной Гарусовой.
Обе девицы жили уединённо. Ни та, ни другая ничего не слыхали ни про грязное прошлое князя, ни про его наложниц и любовниц в обеих столицах, ни про его забавы со своим гаремом из дворовых девушек. Кое-кто из соседок пытался рассказать тётке и племяннице про любовные утехи его сиятельства, но они не поняли и половины, одна – по глупости и неопытности, вторая – из-за юности и невинности.
Машенька была чудо, как хороша! Она только недавно кончила в институте для бедных благородных девиц, и её огромные серые глаза смотрели на мир доверчиво и невинно. Тонкая и хрупкая, она имела уже прилично развитую для своих шестнадцати лет грудь.
Скромные платья, дешёвые шляпки и капоты не могли скрыть природную прелесть юной девицы. Стройная и изящная девушка целые дни проводила за чтением французских романов о возвышенной любви и верной дружбе.
Князь часами просиживал с её тёткой за самоваром и искоса поглядывал то на белую и нежную шейку девушки, то на узенькую ступню, нечаянно выглянувшую из-под простенького платья предмета своей страсти. Делая вслух самые тонкие и изысканные комплименты уму и добродетелям тётки Семиоклы Кузьминичны, князь мысленно раздевал прелестную Машу и впивался страстными поцелуями в её божественное тело.
О, как хотелось ему стиснуть руками гибкий девичий стан! По-хозяйски сорвать с девушки её одежду! Мять её груди с целомудренными сосками, раздвигать не знавшие мужского прикосновения бёдра, вонзаться раз за разом своим опытным жезлом в её горячую и влажную глубину! Но приличия требовали прежде свадебного ритуала, и князь решил подчиниться им.
В соседнем с Гарусовыми имении проживала дальняя родственница князя, вдова Шишова Поклепея Ставридовна, слывшая не только неглупой женщиной с бурным прошлым, но и ловкой свахой, сладившей не одну свадьбу.
Некогда первая красавица губернии, госпожа Шишова успела пожить в своё удовольствие. О её грудях ходили в своё время легенды. Её выносливость в любовных баталиях не имела себе равных. Почивший в бозе супруг рано освободил жадную до любовных утех даму от жалких потуг своего немощного тела, и молодая вдова пере**ла почти всю мужскую половину губернии. С годами Поклепея Ставридовна поутихла, присмирела, обрюзгла телом, подурнела с лица и зажила праведно и честно. Поговаривали, правда, о лакее Пантюшке, который в любое время был вхож в барскую спальню и про отставного унтера, живущего в сторожке на «особом положении»… но, чего только люди из зависти не скажут!
Хорошо распорядившись по молодости своею жизнью, немолодая барыня предпочитала теперь – налаживать чужие. Знакомила, сватала, советовала, и, бывало, тайком сводничала.
К ней-то и обратился князь Аполлон Сергеевич с просьбой как можно быстрее решить дело со сватовством и свадьбой. И вскоре бедная Машенька, не смея ослушаться суровой своей тётки, уже шла под венец с князем, который годился ей не только в отцы, но и в дедушки.
