Поиграй со мной (ЛП) - Мак Бекка

Затем я отбросила эту глупость, накупила новых игрушек в Lovehoney и вспомнила, что справляюсь со своим сексуальным удовлетворением лучше любого парня.

И поверьте, так оно и есть.

— Я тут думал о шоу ко Дню Святого Валентина, — начинает Саймон.

— День Святого Валентина? Сейчас ноябрь, приятель.

Он посмеялся, уткнувшись мне в шею.

— Думаю, нам стоит танцевать под эту песню.

— Ты ненавидишь эту песню.

— Неправда. Она мне нравится, потому что она твоя любимая.

Я выскальзываю из его рук, опуская пальцы к его ладоням. Я чувствую на себе его взгляд, когда верчусь, а затем он оказывается рядом и притягивает меня обратно. Он с легкостью поднимает меня над своей головой — плавно, как всегда. На танцполе мы едины, Саймон и я.

Я плыву по танцполу, Саймон следует за мной, пока я тихо подпеваю Джеймсу Артуру. Мне нравится картина, которую рисует эта песня: любовь настолько непреодолимая, что кажется, будто в их мире не существует силы притяжения, требующей, чтобы они падали сильно и быстро, как в ее названии Falling Like The Stars (с англ. «Падаем как звезды»). И все же, несмотря на падение, которого они не могут избежать или замедлить, они в безопасности.

Я знаю, что такая любовь существует. Я видела ее своими глазами.

Просто не уверена, что это бывает у всех.

Саймон притягивает меня к себе, касаясь губами моего уха, когда шепчет слова, которые кажутся слишком интимными. От этого мне почему-то не по себе.

Затем он кружит меня, обхватывает пальцами мои бедра и отталкивает. В моих ушах стучит кровь при виде его дикого взгляда, и когда я спотыкаюсь о свои ноги, он прижимает меня к холодной стене.

— Саймон, что ты делаешь?

Взяв меня за подбородок, он наклоняет мое лицо к своему.

— На что это похоже?

— Я не думаю, что это хорошая идея, — мягко говорю я, кладя ладони ему на грудь, чтобы удержать его на расстоянии. — Пора прощаться.

— Ты слишком много думаешь, Дженни. В этом твоя проблема. Хоть раз, позволь себе просто чувствовать.

Я чувствую себя просто прекрасно, именно поэтому знаю, что это неправильно, и когда его губы опускаются ниже, касаясь моих, я поднимаю колено, «неожиданно» пихая его по яйцам.

Упс.

Саймон, хватаясь за промежность, вскрикивает.

— Какого черта, Дженни?

— Я сказала «нет», — выкрикиваю я, отталкивая его. Одной рукой он все еще сжимает мою талию, и я, пытаясь вырваться, спотыкаюсь о его ноги. Я вскрикиваю от острой боли, пронзающей мою лодыжку, хватаюсь за нее и выкрикиваю рекордное количество ругательств.

— На кой хрен это было сейчас? — Саймон лежит на спине, все еще держась за свое барахло, катается, как черепаха, которая не может подняться. — Я думал, у нас был момент!

— После того, как я сказала, что это плохая идея? Что нам следует попрощаться? — я вскакиваю на ноги, хватаю свои вещи. Я в ярости. — Не все хотят трахаться с тобой, Саймон! Мы друзья. Мы никогда не будем чем-то большим, чем просто друзьями. Смирись с этим, или между нами все кончено.

Моя лодыжка сдается, не выдерживая мой собственный вес, и я, заливаясь слезами от ярости и резкой боли, выбегаю из зала. Позади меня оглушительно захлопывается дверь.

Если из-за этого мудака у меня травма лодыжки, я буду кричать.

* * *

— Мать твою… твою мать! — я захлопываю дверь машины, прежде чем сунуться в открытое окно и улыбнуться водителю Uber. — Большое тебе спасибо, Мэтью. Хорошего вечера.

Он неуверенно улыбается, его глаза широко раскрыты от страха.

— Спокойной ночи, мэм.

Закрыв глаза и глубоко вдохнув, я поворачиваюсь к мини-особняку передо мной. Там есть где-то около семи каминов, так что не такой уж он и мини. Кому нужно столько каминов, спросите вы? Очевидно, моему напыщенному брату.

Входная дверь открывается, и оттуда выходит Оливия, которая держится за живот и пытается сдержать улыбку.

— Мне показалось, я услышала мою замечательную золовку. Клянусь, уста ангела, — она указывает на мою ногу, когда я ковыляю к ней. — Повредила, когда танцевала?

— Это сделал Саймон-ходячий сифилис.

Она корчит гримасу.

— Пора уже побрызгаться чем-то, что его оттолкнет.

А то я не знаю.

Оказавшись внутри, я обнимаю ее.

— Привет, Пип.

Оливия хмурится, скрещивая руки на груди, когда я отпускаю ее. Она такая крошечная. А когда она еще и беременная, совсем не может выглядеть сердитой, хотя мы с Картером злим ее часто. Она выглядит как самое очаровательное существо на свете.

— Я не уверена, что мне нравится это новое прозвище.

— Но оно идеально. Ты всеобщий любимец пип-пискун.

На кухонном островке, закинув одну длинную ногу на другую, сидит высокая блондинка. Кара с ухмылкой спрыгивает вниз, заключая меня в свои объятия.

— До этого я назвала ее креветкой, и она попыталась дернуть меня за волосы. Она та еще вспыльчивая мамочка из-за гормонов. Закатила истерику, когда я удерживала ее на расстоянии, поставив ей на лоб руку.

— А у тебя эти гормоны скоро проявятся или что-то типа того? Потому что я и так тебя боюсь. Мне нужно морально подготовиться.

Кара смеется, затем хмурится, покусывая кончик большого пальца. Она фыркает, и надувает губы.

— Не скоро. Эммет говорит, что, если я еще раз сяду на его член без перерыва меньше двенадцати часов, он отвалится. Очевидно, «тогда давай целоваться» — неправильный ответ.

— Еще рано, — мягко напоминает ей Оливия. — Запасись терпением.

Кара водит пальцем по мраморной столешнице.

— Я знаю. Думаю, у меня в голове не укладывается, что Картер обрюхатил тебя случайно, а у нас этого еще не произошло, несмотря на бесконечный секс и гребаные календари, — она нервно теребит нижнюю губу зубами, прикрывает глаза. — Не то, чтобы я против всех этих попыток. Я готова седлать этого мужчину до потери пульса. У него член из золота.

— Спасибо, что теперь это у меня в голове, — бормочу я, наливая себе стакан воды.

Она ухмыляется.

— Когда ты найдешь свой собственный золотой член? Они волшебные, клянусь. Просто спроси Олли.

— Я совсем не хочу знать об опыте Олли с тем, что находится между ног моего брата.

— Согласна, — Оливия следует за мной к дивану, затем начинает покусывать кончики волос губами, отрешенно смотря в стену. — Но если бы мы могли, ну, поговорить об этом хоть минутку… — она смотрит на меня щенячьими глазами и, прежде чем я успеваю возразить, продолжает. — Просто Картер был таким нежным…

— Детка! — входная дверь с грохотом распахивается, в дом вливаются голоса, и три секунды спустя в комнату проскальзывает Картер, его грудь вздымается в костюме-тройке. — Угадай, что у меня есть! — он открывает маленькую коробку из-под обуви, бросает ее на пол и достает самую крошечную пару хоккейных коньков, которые я когда-либо видела. — Посмотри, какие они милые! — его улыбка такая широкая, что он почти вибрирует. — Самые милые коньки для самого милого ребенка!

— Я не уверен, что малышка Беккет сможет стоять, не говоря уже о том, чтобы кататься на коньках, когда они будут ей впору.

— Об этом я и говорил, старина, — говорит Эммет, входя в комнату. Он целует Кару в щеку и шлепает ее по заднице. — Сказал ему, чтобы он не тратил свои деньги впустую. Он ответил, что богат, и все равно их купил.

Адам хлопает Картера по плечу.

— Оставь его в покое. Он гордый будущий папаша, — он улыбается мне. — Привет, Дженни. Как тебе новое место? Жаль, что Гаррет твой сосед, а?

Прежде чем я успеваю ответить, мужчина, о котором идет речь, медленно плетется по коридору как улитка. Мне неловко видеть его после фиаско с дилдо, но он выглядит совершенно напуганным, уши уже ярко-красные, кадык подергивается, глаза широко раскрыты и нервно смотрят в любую точку комнаты, кроме меня.

Он прочищает горло, дергая за ворот своего пиджака.

— Мы говорим о детских коньках?