Ирвинг Уоллес - Фан-клуб
Нарочито сердито девушка хлопнула за собой дверью. В эту минуту Йост понял, что она совершенно не принимала его во внимание. Для нее он был не более интересен, чем ржавый, старый трофей.
— Одну минутку, миссис Ливингстон, — не выдержал он, теряя интерес к дальнейшему обсуждению страховой программы. Продажа полиса не решит важных проблем, тем более не избавит его от депрессии и бурлящих в нем чувств. Продать полис — все равно что попытаться залатать лопнувшую мечту пластырем. Он повернулся к Ливингстонам, со значением показывая на свои вычурные серебряные часы. — Я и не знал, что уже так поздно. Пожалуй, мне следует уйти, чтобы вы смогли поговорить с дочерью и пообедать. Программа, о которой я говорил, расписана достаточно подробно. Я должен дать вам время разобраться в ней и обсудить.
Он собрал бумаги, засунул их в свой дипломат и встал.
— Может, я позвоню вам завтра в вашу контору, мистер Ливингстон? Если у вас возникнут вопросы или понадобятся какие-то пояснения, я рад буду ответить вам по телефону. Или снова навестить вас лично. Благодарю за уделенное мне время.
Через несколько минут после того, как озадаченный Ливингстон проводил его до двери, Говард Йост сидел за рулем своего «бьюика», пытаясь разобраться в своих чувствах. Раньше такого не случалось. Но раньше его возраст и не перешагивал на пятый десяток. Раньше он не был женат четырнадцать лет и не знал, что ему не суждено добиться успеха. К тому же, он не представлял себе ясно, что ушло из его жизни, чтобы никогда не вернуться.
Повернув ключ зажигания, он завел машину. Настроения ехать домой не было. Но больше деваться было некуда.
Через полчаса он очутился дома. Поездка по автостраде и Вентура-бульвару до Энсино несколько успокоила его и помогла восстановить равновесие, принеся чувство вины.
Войдя в дом, он убрал дипломат, снял пиджак и ослабил галстук, все это время слыша, как Элинор накрывает в столовой обед.
— Привет, миленькая. Глянь-ка, кто дома.
— Давно пора, — отозвалась она. — Это впервые.
— О чем ты?
— Впервые обед в нормальный час, как принято у людей.
Она закончила с посудой и вошла в гостиную. Он наблюдал за ней, чувствуя вину за Гейл, сожалея, что не довел до конца дело с Ливингстонами и полисом и испытывая желание загладить вину перед женой. Он широко раскрыл объятия и обратился к ней:
— Я скучал по тебе. Поэтому я и пришел домой пораньше. Ты выглядишь прекрасно.
Она пригладила волосы.
— Я выгляжу ужасно, и ты это знаешь. Перестань обращаться со мной, как с одним из твоих клиентов.
Руки его упали, но она подошла к нему и поцеловала, прижавшись на миг, словно прося извинения за свою резкость.
— Как ребята? — спросил он.
— Тим слишком груб со мной. Ты с ним поговори, тебя он послушает. Нэнси пропустила свой балетный класс. По-моему, она сляжет с простудой. Ладно, поскольку ты здесь, не возражаешь пообедать через пятнадцать минут?
— Я бы вначале выпил. Хочешь пропустить рюмочку со мной?
— Нет, спасибо.
Он пожал плечами, подошел к шкафчику вишневого дерева, открыл его и извлек бутылку джина и бутылку вермута.
— Как прошел твой день?
— Как обычно. Будто сквозь землю провалился. Утром убирала, пылесосила. Освободила ящики в спальне и сделала новые подстилки. Я отложила множество носков и трусов, которые ты уже не носишь. Нужно, чтобы ты проглядел их и сказал, какие можно выбросить. Потом… кажется, я отправилась за покупками на рынок. Звонил твой отец и продержал меня у телефона целый час. Боюсь, нам нужно смириться с этим, Говард. Он становится слабоумным. Ах да, еще звонила Грейс. Они только что вернулись из Лас-Вегаса. Прекрасно провели время. Нам тоже не мешало бы выезжать хоть иногда, как делают другие.
Он закончил смешивать коктейль.
— Нам не мешало бы иметь столько же денег, сколько имеют другие, — проворчал он.
— На что ты намекаешь? Что я слишком много трачу?
— Я ни на что не намекаю, Элинор. Почему бы не дать мне спокойно выпить и почитать утреннюю газету?
— Теперь я уже и зануда.
— Я этого не говорил. Просто сказал, что хотел бы расслабиться немного перед обедом.
Бросив на него сердитый взгляд, Элинор прикусила язык, повернулась и отправилась на кухню.
Йост устало выдернул из газеты спортивную страницу и, прихлебывая мартини, погрузился в пухлое кресло.
Приканчивая мартини, он прочел бейсбольные результаты и почувствовал себя чуточку лучше. Затем решил, что если один коктейль принес ему облегчение, второй, возможно, поднимет настроение. Он поднялся, наполнил стакан почти одним джином, добавил каплю вермута и пошел на кухню поискать оливку.
Когда он появился на кухне, Элинор взглянула на напиток и нахмурилась:
— Надеюсь, это не второй? Он больше смахивает на третий.
— Почему бы и нет? — возразил он. — Это свободная страна.
— Потому что я знаю, как он на тебя действует. Кстати, обед почти готов.
— Он может подождать.
— Нет, не может. Все остынет. Ты можешь хоть раз пропустить второй коктейль?
— Черт побери, нет. Почему бы тебе не слезть с моей спины, Элинор? У меня был тяжелый день.
Он ожидал, что она начнет участливо расспрашивать о его тяжелом дне, сочувствовать ему. Но она вернулась к тушеной говядине. Затем он понял, что и сам не посочувствовал ее тяжелому дню. Игра закончилась вничью.
Он поплелся назад, в гостиную, решив напиться.
Йост пил в собственном ритме, торопясь «медленно». Элинор несколько раз появлялась из кухни, неодобрительно смотрела на него и спрашивала, готов ли он обедать. Он был не готов, о чем и сообщал ей. Но через полчаса, слегка захмелев, он немного смягчился и присоединился к жене за столом.
Обедая, он ласково улыбался ей, слушая подробнейший рассказ о том, как она провела день. При этом диапазон ее тем был, на его взгляд, ужасен. Руководство по заправке постели. История неопознанных телефонных звонков. Проклятие ценам на продукты в торговом центре. Психологический отчет, посвященный детям и их проблемам. Финансовое положение семьи с упором на неоплаченные счета и кредиты. Желание сбежать, отдохнуть и найти покой от бремени забот…
Последнее было ему понятно.
На миг он пожалел ее и захотел ответного тепла. Она тоже была личностью, и по сути, без нее его положение могло быть намного хуже.
Теперь Йост явно захмелел и Элинор начинала казаться ему юной и привлекательной, какой была когда-то. Настроение поднялось. Он потянулся к ней и насмешливо осклабился.
— Знаешь, миленькая, почему бы нам не забраться в постель пораньше и не заняться любовью?
