Джемма Джеймс - Стремительный
Остальные же, люди, имевшие связь с моей семьей веками, или люди, которые знали меня со старшей школы, верили в мою невиновность. В отличие от осудившей меня толпы, они видели, что Алекс врала. Они знали меня или просто так считали.
В любом случае, было слишком много драмы, и я избегал города, как только мог, за исключением еженедельной поездки в офис и работы на винограднике. Несмотря на сплетни в городе, люди почти оставили меня в покое. Я представляю, как сложно преследовать парня на острове.
Когда я перебирал почту, в основном счета и рекламу, кто-то произнес мое имя. Закрыв почтовый ящик, я повернул голову как раз вовремя, чтобы заметить, как блондинка пронеслась вихрем мимо меня и толкнула дверь. Она схватила малыша за руку и вывела его на улицу, будто земля горела у них под ногами.
Положив свою почту в рекламу для местных предприятий и посмотрев в окно, я поймал профиль уходившей женщины. Мое сердце почти остановилось. Я узнаю этот упрямый подбородок из тысячи. Я бросился за ней, дверь закрылась с глухим стуком, когда я вышел, и увидел ее в нескольких футах от меня. Она открыла заднюю дверь BMW, и шепотом поторапливала ребенка, чтобы он шел внутрь и пристегнулся.
— Никки!
Она пошатнулась, и ее глубокие темные глаза встретились с моими. Да, я помнил эти глаза, особенно то, как они пронзали меня во время секса. Она никогда не была застенчивой, закрывающей-во-время-секса-глаза девочкой, и это возбуждало еще сильнее.
Она захлопнула дверь и подошла к водительскому сиденью.
— Слышала, ты вернулся, — сказала она. — Ты застал меня врасплох, я не должна была произносить твое имя.
Я засунул почту в задний карман брюк и повернулся к ней.
— Почему нет?
Со вздохом она остановилась, держа руку на дверной ручке.
— Да ладно, у нас все кончилось плохо. Ты ясно дал понять, что больше не хочешь меня видеть.
— Ник, — сказал я дрогнувшим голосом, положив руку ей на плечо. Я должен был. После восьми гребаных лет я должен был. — Я просто не хотел, чтобы ты ждала меня.
Она открыла дверь и вклинила ее между нами.
— Что ж, я не ждала тебя, не беспокойся, — она подняла свою левую руку, и я заметил огромный камень на ее пальце. — Я выхожу замуж через пару недель.
Я был в замешательстве от того, как сильно все изменилось за время моего отсутствия. Время текло, остановившись только внутри тюрьмы, мир продолжал вертеться вокруг меня.
— Ну, я вижу, — сказал я, уступая слабости и жалости. Я подошел к двери и положил одну руку на окно, другую на крышу автомобиля. Ее тело замерло, но ей некуда было деваться, и, блядь, одна близость ее тела вернула все назад, все летние ночи, которые мы провели витая в простынях, и вентилятор дул на нас горячий воздух, делая нас потными.
— Я не представлял, что ты вернешься в город, — сказал я. — Думал, ты теперь работаешь в каком-то шикарном офисе в центре Портленда. Когда ты вернулась?
— В прошлом году, когда Лайл сделал мне предложение.
Я поднял бровь.
— Подожди, ты же не говоришь о Лайле Левисе.
Она кивнула.
Я пытался не стиснуть зубы, но не вышло. Как, блядь, этот говнюк мог спутаться с моей бывшей? Он бегал за ней, как бродячая собака, всю старшую школу, и это лишь часть. Этот парень был самым жестоким хулиганом в городе, и он ненавидел меня до кончиков пальцев за то, что я защищал детей, ежедневно получавших от него побои. Также, он презирал меня за мою дружбу с Никки.
— Он теперь шериф здесь, ты знал это? — спросила она.
Замечательно. Она выходила замуж за ебаного хулигана-превратившегося-в-шерифа. Если я не усмирю Алекс в ближайшее время, он, наверное, наденет наручники на меня, и я могу только представить, какой трепет он ощутит, когда арестует меня.
— Думаю, поздравления не уместны, — я наклонил голову, подняв бровь.
— Я тоже так думаю, — ее взгляд метнулся на заднее сидение машины. — Мне нужно идти. Было приятно встретить тебя, Райф.
Ее голос смягчился, то самое сбившееся дыхание, как и много лет назад. Она скользнула на сидение водителя, и тогда малыш назвал ее «мама», спросив, что у них будет на ужин.
Я застыл, и вдруг меня осенило. Я сосредоточился на Никки, часть меня помнила ее двадцатидвухлетней девушкой, что сразу бессознательно записало этого ребенка в племянники или ребенка ее друга.
Но он был ее.
Она потянулась, чтобы закрыть дверь, но я схватил руку и заблокировал ее. Заглянув на заднее сидение, я впервые посмотрел на малыша. Блядь. Он был словно скопирован с моих детских фотографий.
— Сколько ему лет, Никки?
Ее тело вздрогнуло, она произнесла с громким вздохом:
— Семь, и я знаю, о чем ты подумал. Я собиралась сказать тебе. Клянусь Богом, я хотела, но сейчас не то время, — ее глаза умоляли меня. — Мы можем поужинать вместе? Через час?
Я не мог говорить. Я мог бы сказать так много вещей, но правда оглушила меня, словно кувалдой. Если я понял все правильно, и не было недоразумения, то она говорила о том, что у меня есть сын.
— Райф?
— Час? — спросил я, давая себе мысленную встряску.
— Ага, я буду ждать тебя в «Doc’s Grill». Ты же помнишь, где это?
— Я помню.
Она закрыла дверь и завела машину. После того, как она уехала, я еще долго стоял. Детские зеленые глаза проели дыру у меня в голове. Эти любопытные глаза напоминали мне мои собственные. Он тоже это заметил, или он слишком маленький, чтобы увидеть сходство?
Кто-то толкнул меня, возвращая в реальность.
— Извините, — пробормотал я, затем потряс головой, потому что я только что извинился за то, что просто стоял в общественном месте. Пошли все нахер. Я спускался вниз по улице, пока не достиг шоссе. Проверив свои часы, я просто начал идти, убивая время до встречи с Никки. Сама мысль об этой встрече ускоряла мой пульс. Мне было интересно, какой он. Спрашивал ли он обо мне?
Черт, я даже не знаю его имени.
Солнце за моей спиной опускалось за горизонт, и тень острова отражалась в реке. Частный участок земли, расположенный на стороне реки Орегон в Колумбии, был владением моей семьи в течение нескольких поколений. Моя мать ушла, когда я был маленьким, и мой гнев по поводу ее отсутствия медленно пылал, пока не вспыхнул, когда я был подростком. Отец пытался остановить мои насильственные наклонности, записав меня на боевые искусства. Он думал, что если я научусь драться с уважением и придерживаться этики, это обуздает мою жажду колотить людей. Нет, я не ходил и не бил всех людей подряд, только тех идиотов, которые этого заслуживали. Эти уроки, наверное, спасли мою задницу.
Я задумался, что если мой сын — даже размышление о том, что он мой, заставляло мою голову кружиться — сердится на меня за то, что я отсутствовал все эти годы. Автомобиль пронесся мимо, и по какой-то странной причине, гул машин успокаивал мои нервы. Остров рос и расстояние сужалось. Я поставил вопрос об отцовстве на задний план и подумал об Алекс, как ей там живется взаперти в темноте, как дрожит ее голое тело. Я представил, как дрожат ее ноги, что она выходит из-под контроля, подвешенная за руки и зная, что она в моей власти. Мои джинсы стали невыносимо тесными.
