Больше, чем товарищи по кораблю (ЛП) - Янг Филиппа

"Только не говорите мне, что это место только для фамилий, потому что я не уверена, что продержусь здесь долго", — простонала я.

"Почему? У тебя отличная фамилия".

Я презрительно скривила лицо.

"Ну уж нет, только я и, может быть, еще один или два человека", — уверяет он меня.

"Тебе нравится твоя фамилия?"

"У меня нет особого выбора".

Прежде чем я успеваю спросить почему, к нам подходит хрупкая женщина, прося помощи указать расположение ее активности.

"Ты не против подождать здесь?" — спрашивает Оскар. "Я скоро вернусь".

Они удаляются в ее темпе, а я инстинктивно начинаю похлопывать себя по карманам в поисках телефона, пока не вспоминаю, что он все еще заперт. Ненавижу этот рефлекс. Надеюсь, эта работа выбьет из меня эту привычку. Вместо этого я пользуюсь возможностью полюбоваться закатом через огромное окно рядом со мной. Здесь так красиво. Это лучше, чем любые сильно отредактированные снимки с хештегом «Золотой час», которые я могла бы увидеть на своем экране.

Я жду, кажется, целую вечность, прежде чем посмотреть на часы. Его нет уже десять минут, что кажется слишком долго для того, чтобы кого-то проводить. Я выдерживаю еще пять минут, но когда его все еще не видно, начинаю думать, не перепутала ли я "подожди здесь" с "встретимся там". Может быть, на обратном пути его застали за помощью кому-то еще. Может, женщина споткнулась, и он везет ее в медицинский центр. А может, она внезапно умерла.

Очевидно, здесь это не исключено, и я представляю, как держусь за мускулистую руку Оскара для поддержки. Не исключено, что я сошла с ума.

Натренировавшись действовать в подобных ситуациях и ожидая худшего, я решаю следовать в том направлении, в котором они ушли, и выхожу через стеклянную дверь к бассейну в передней части корабля.

Здесь гораздо тише, чем на прошлой вечеринке, хотя по-прежнему довольно оживленно.

"Оскар?" — робко зову я. Прочищаю горло и пытаюсь снова, а потом еще раз, как будто вызываю "Кровавую Мэри" в зеркалах девчачьих туалетов в школе.

Из ниоткуда рой членов экипажа бросается ко мне и начинает выглядывать из-за края корабля.

"Где они?" — срочно спрашивает меня один из членов экипажа.

"Я не знаю, я ищу его".

Кто-то хватает спасательный круг с борта судна, не отрывая взгляда от воды.

Что происходит?

"Откуда он упал?"

Я застываю в замешательстве и страхе. Это была не Мэри, которую я вызвала, а чертова армия. Все отчаянно обыскивают что-то внизу. Кто-то бежит к аварийному телефону на стене позади меня, чуть не столкнувшись с Оскаром, который бросается ко мне, увидев суматоху.

"Кто-то упал в воду?" — спрашивает он, его лицо каменеет от суровости.

"Нет. Я не знаю. Я просто искала тебя, а тут такое".

Раскинув руки, демонстрирую беспорядок вокруг себя.

"Ложная тревога!" — кричит он обеспокоенному экипажу, который нужно еще немного убедить, прежде чем он отступит.

Я приношу свои извинения, хотя до сих пор не знаю, за что.

"Простите. Она должна была находиться на другом конце корабля", — объясняет Оскар, но я слишком ошеломлена, чтобы ответить. Он осторожно кладет руки мне на плечи и пристально смотрит на меня.

"Ты в порядке?"

Ну, это зависит от обстоятельств. Можно ли считать нормальным то, что я на второй день чуть не стала причиной чрезвычайной ситуации на всем корабле, и то, что у меня в кишечнике покалывает, будто в любую минуту может произойти еще одна чрезвычайная ситуация?

"Что только что произошло?" — это все, что я могу сказать.

"Я должен был тебе сказать. Люди зовут меня Харви, потому что мое имя, больше никогда нельзя выкрикивать на открытой палубе…" — он требует от меня подтверждения, и я медленно киваю головой, — "на некоторых круизных лайнерах Оскар означает "человек за бортом", — говорит он тихим тоном.

"Черт. Мне так жаль".

"Все в порядке. Это моя вина — я должен был тебе сказать".

Он сжимает мои плечи, прежде чем отпустить.

"Подожди. Я думала, это был синий код?"

"Да, официально так и есть. Но здесь есть команда, которая работала с другими круизными линиями и знает, что это нечто другое, поэтому мы просто не говорим об этом".

"Понятно. Какое неудачное совпадение".

"Расскажите мне об этом".

"Харви", — говорю я с легким презрением.

"Ладно, моя фамилия не так уж плоха", — протестует он, и я ухмыляюсь.

"Так, нам нужно уже быть на смене, Чепмен, потому что мы немного опаздываем".

На короткую секунду мне кажется, что я снова в Лондоне. Ребята проделали огромную работу, превратив этот бар в идеальную копию традиционного британского паба; проработали каждую деталь до мелочей, начиная с грязного, пропитанного пивом узорчатого ковра, заканчивая большим количеством лысеющих мужчин среднего возраста.

Гости, похоже, ничуть не обеспокоены нашим опозданием, хотя я считаю, что Оскар мог бы войти, выкрикнуть гнусные ругательства и уйти, а они все равно были бы рады его видеть. Вот вам и привилегия горячих парней. Он начинает викторину, объявляя призы, и комната наполняется атмосферой соперничества. Мне не терпится увидеть свое первое настоящее занятие. Встреча была приятной, но она была гораздо менее структурированной, чем эта.

Оскар зачитывает несколько вопросов, и я расслабляюсь перед тем, что должно стать веселым вечером. Он отодвигает микрофон от своего рта, чтобы спросить меня: "Тебе лучше?".

"Думаю, да".

"Хорошо". Он передает мне микрофон и планшет с вопросами. "Поехали".

"Правда?" недоверчиво восклицаю я.

"Правда." Он смеется, кивая.

Я даю себе шанс прочитать следующий вопрос, а затем приступаю к нему.

Оскар с помощью кликера запускает слайд-шоу с музыкальными вступлениями, картинками и видеороликами на протяжении всей викторины, оставляя меня сосредоточиться на ведении и общении с гостями. Есть что-то тревожное в том, чтобы ходить по пабу со всеми этими полномочиями, но мне это нравится. Я так привыкла быть самым незаметным человеком в комнате, что почти забыла, какого это — быть в центре внимания.

"Я придумал!"

Том врывается в мою комнату в 8 утра, прежде чем мои зрачки успевают акклиматизироваться к свету, не говоря уже о том, что я не успеваю следить за тем, как он подпрыгивает.

"Доброе утро", — саркастически произношу я.

"Элизабет, у нас нет времени на эти британские любезности, на которых ты настаиваешь", — насмехается он с ужасной попыткой изобразить тот самый британский акцент.

"Зачем ты здесь, Том?"

"Я знаю, как мы можем изменить наше выступление".

Я жду, что он начнет рассказывать.

"Когда мы на днях проводили мозговой штурм, моя идея была разделена пополам, и я думаю, что часть, которая была вырезана, поможет нам победить".

"Правда?"

"Битва лип-синглов". Мы должны устроить что-то вроде баттла. Это песня о любви, поэтому никто не будет ожидать, что мы будем ненавидеть друг друга".

"Ладно, возможно, ты что-то придумал".

"Хочешь попробовать?"

"Конечно".

Он достает телефон и начинает листать ленту в поисках песни.

"Что, прямо сейчас?"

"Да, у меня скоро встреча с Мэддисон".

Я смотрю на него тоскливыми глазами.

"Выгляди бодрой, Элизабет".

Я удерживаю руками свою грудь, пока прыгаю на месте, чтобы встряхнуться, готовая воплотить его идею в жизнь. И надо отдать ему должное, это действительно забавный поворот. Его энтузиазм по поводу нашего успеха вдохновляет меня сделать это как можно лучше и ярче. Я отмечаю несколько удачных мест, где можно добавить фальшивые пощечины, толчки и даже выдирание волос; в итоге мы оказываемся на полу, борясь за право быть в топе в финальной строке. Когда песня заканчивается, я, кажется, выиграла нашу маленькую игру. Сидя на нем, я положила руки ему на грудь, чувствуя, как учащается его дыхание.