Достаточно трёх. Ганзалеон в огне. Книга 5 (СИ) - Климова Маргарита Аркадьевна

Очень тяжело давалось смирение. Отсутствие возможности держать на руках, одаривать мимолётными касаниями, знать, что пока не закупорится последняя склянка, в её мыслях совсем нет нас, только травы и до миллиграммов выверенная рецептура. Но мы справлялись. Дожидались, пока Мари снимет свой фартук, и тащили её в кровать, с остервенением стирая постороннюю вонь и наполняя своим запахом похоти.

В саду появились висячие качели, мелкий бассейн для малышни, туннели и горки для развлечений ребятни, различные домики, канаты и веревочные лестницы. Понимали, что рано, но надо было куда-то девать свой пыл, пока раз в неделю Марика запиралась на кухне.

Время шло, живот рос, парни крепчали, неуклонно приближались роды. Мы готовились, черпали информацию из программ и от отцов, но как бы ни старались учесть всё, роды застали нас врасплох. Стремительные, лишившие возможности долететь до родильного лазарета, либо вызвать специалиста на дом.

Обычное утро, скрашенное лучами солнца, отёчность, так явно наливающаяся последние дни, ломота в пояснице, мучающая и ночами, завтрак, так и не успевший начаться. Мари резко побледнела, сложилась пополам, а из глаз потекли слёзы. Страх, растерянность, беспомощность обрушились враз. Тело затопило парализацией, глухотой, и только её боль чётко пробивала внутренности.

- Зан, не тупи! – прорезал плотную тишину рёв Тора. – Делай что-нибудь!

Что?! Что надо делать в такой ситуации?! Отцы что-то говорили про тёплую воду, ножи, простыни, а дальше?! Что со всем этим делать? Мари надорвано закричала, прорезая сгустившийся воздух и сметая моё заледенение.

- Вода, простыни, продезинфицированные ножи, - рявкнул, подхватывая любимую на руки и взбегая по лестнице.

- Зан, не надо на кровать. Я её всю запачкаю, - слабо простонала Мари. – Подстели, хотя бы что-нибудь.

- Плевать на неё, - обрезал все её стенания. – Купим новую.

Положил на простыни, откинув одеяла, задрал подол и глянул между ног. Зандал! Подступила тошнота, вызванная страхом, в груди зацарапало когтями беспомощности, а глаза обожгло огнём.

- Может, родителям позвонить? – нерешительно влез Мак, стоя за спиной с пачкой простыней и боясь посмотреть под задранное платье.

- Поздно. Малыш уже здесь, - растерянно выдавил из себя. - Давай, любимая, постарайся. Кажется, тебе надо тужится.

Мари ломало, выгибало, трясло и заливало холодным потом. Я чётко слышал треск костей сквозь раздирающий крик. Кажется, делал всё на автомате, словно в голове всплывали знания, заложенные в прошлом. Принять ребёнка, обрезать пуповину, передать в протянутые руки, ждать следующего. Одна мысль крутилась слишком настойчиво. Как они там поместились??? Как???

Мы управились часа за два, погрузили сакиа в сон и занялись её восстановлением. Уже после, убедившись, что с женой всё хорошо, подошёл к нашим сыновьям. Крепкие, смуглые, с чёрным ёжиком мягких волосиков и с яркой зеленью глаз, таких же красивых, как у мамочки. Мальчишки сучили ножками и с особым удовольствием насасывали кулачки.

Ганзалеонцы ведь не плачут. Они воины, сжирающие сердца врагов, способные отрубить себе раненную руку, не пискнув и не моргнув. И я не плакал. Просто соринка попала в глаз. Как и братьям. Убраться что ли, чтобы разный мусор в глаза не попадал.

Зандал! Разве можно спокойно сидеть и смотреть, как мальчишки с жадностью присасываются к груди, которая ещё сегодня ночью была только нашей, а теперь на ней чуть ли не висит табличка «закрыто»? А как они её наминают своими ручками, массируя и подгоняя молоко к соскам. Рот наполнился слюной, и до дрожи захотелось оказаться на их месте, обхватить потемневшие вишенки губами, прокатать по нёбу, надавить на налившиеся холмы и попробовать новый вкус моей женщины.

Внутренне я чувствовал, что тот малыш, со смешной загогулькой на макушке, усердно причмокивающий вкуснятиной, именно мой, хотя внешне все три выглядели одинаково. Знал, что братья ощущают тоже по отношению к своим пацанам, и это сближало ещё больше.

- Нам нужно дать им имена, - с нежностью посмотрела на сына Мари, - пока не прилетели родители с родственниками и не устроили викторину «предложи больше, выбери круче».

Мы много обсуждали имена детей, но так ни к чему не пришли. То не нравилось Марике, то кому-то из нас, но зелёные глаза натолкнули всех на древнюю легенду. В давние времена, когда Ганзалеон населяли разрозненные племена, воюющие за территорию и пропитание, когда сакиа считались даром богов и своей волей могли примирять бунтующий нрав мужчин, в роду Шанор родились особенные братья с разницей в год. С виду обычные, как и все мальчишки вокруг, но глаза отливали небесной синевой, перемешанной с густой зеленью травы. Лидеры, объединившие крупную территорию под собой, взявшие сакиа из враждующего селения, принёсшие мир своей земле.

- Сатур, Намилл и Карун, - улыбнулся я, беря на руки своего сына.

- Мне нравится, - прошептала Мари, промакивая слёзы. – Они станут великими воинами.

Её слова напомнили нашу церемонию и слова бога, пророчащего войну и неспокойные времена. Странно, но за этот год, практически не рождалось девочек, словно Ганзалеон готовился к смуте, штампуя сильных воинов для защиты. Неприятно думать о плохом, особенно держа свою кровинушку на руках, но мысли сами лезли в голову.

В этот день мы пережили нашествие родственников, принесших кучу подарков для ребятни. Дверь в доме не закрывалась, потому что шли они один за другим. В этом бесконечном шуме мальчишки разошлись, и всё сильнее рвали грудь при каждом следующем кормлении.

- Достаточно! - не сдержался, когда Сатур забился в очередной истерике. – Мари с детьми устали, так что все на выход!

Знаю, грубо и невежливо, но по-другому в тот момент действовать не мог. Что за дурные правила нестись всем к новорождённым с поздравлениями в первый же день? Неужели нельзя подождать полгода и приходить по записи? Растянули бы посещения всей родни на пару лет, и спокойно растили малышей.

Всех снесло, словно смыло волной. Быстро попрощались, кидая понимающие взгляды, и покинули дом, передав по общей сети, что нас несколько дней не беспокоить. Всё-таки понятливые у нас родственники.

Мальчишки успокоились после купания, поели, икая и всхлипывая, и уснули, дав нам передышку в несколько часов. Мари облегчённо выдохнула, устало улыбнулась и откинулась на подушки, так и не заправив сорочкой белую грудь. Как магнитом потянулся к ней, обхватывая губами горячий сосок, чувствуя, как пульсирующей струйкой втекает молоко, сглотнул и одурел. Пусть грудь теперь принадлежит детям, но на два часа она только моя. Оказалось, не только. Мак сдвинул меня в сторону, пристроился рядом, а Тор завистливо пыхтел и нетерпеливо толкал меня в спину. 

- Бессовестные, - простонала Мари и зарылась руками в волосы, притягивая к себе сильнее, выгибаясь и переходя на учащённое дыхание.

- Мы чуть-чуть, - оторвался на мгновение. – Надо же продегустировать еду малышей.

Дегустировали мы долго. Сначала грудь, затем живот, потом розовые лепестки, следом в ход пошли стволы, проверяя качество лечения после родов. Мари замирала, насаживалась сама, дрожала и срывалась в оргазме, а мы не могли остановиться. Крутили её вдоль и поперёк, гнули в разных позах, подлечивали и нападали вновь. Остановились, услышав скрип Каруна, просыпающегося, чтобы завладеть своей собственностью.

- Надо сходить с ними в храм, - оторвала Мари взгляд от Каруна. – Благословение богов им не помешает.

- Можно сделать это завтра, или сегодня, - виновато посмотрел на часы Тор, колеблясь между муками совести и желанием продлить бурную ночь. Победила совесть, и, забрав детей, брат укутал сакиа одеялом, лёг рядом и обнял.

В храм мы попали через два дня, дав Мари выспаться, чтобы встать с рассветом и попасть в святые стены, избегая большое скопление людей. Храм встретил хрустальной тишиной, пропитанной утренней свежестью и молитвенными огнями, чадящими всю ночь. Запах масел, раскалённого камня и прохлада ветра, свободно гуляющего под сводом потолка.