Юлия Михайлова - Сотвори для себя мужчину
— Они погибли в авиакатастрофе. Помнишь, вначале семидесятых годов начали разбиваться самолеты? На Украине разбился АН-10. Мел тогда был мальчишкой… Его забрал к себе дядя, воспитал, дал образование, причем хорошее образование: Мел учился в МГУ на экономическом факультете. Таких специалистов, как он, сейчас не так уж и много. Дядю он почитает как отца: к несчастью, тот недавно овдовел. Я пока с ним незнакома, но скоро он приедет к нам посмотреть на малышей.
Когда Даша заканчивала кормить второго сына, неспешно опустошавшего левую грудь, в спальню вошел Мел.
— Даша, а почему ты кормишь только одного? — встревоженно спросил он.
— Успокойся, дорогой, я же не могу кормить сразу двоих! Они не разместятся на коленях…
— Прости, Дашенька, я не понял сразу… — Вид у Мела был виноватый.
— Доченька, мы с отцом, пожалуй, поедем домой. — Нина Николаевна легко поднялась с кресла. — Звони в любой момент, я приеду помочь…
— Спасибо, мамочка. Если тебе не трудно, поезди завтра с Мелом по магазинам. Нужно купить подгузники, детскую присыпку, крем, мыло… Я составлю список. Хорошо?
— Конечно, Даша.
— Я заеду за вами, Нина Николаевна, около двух.
Родители, распрощавшись, ушли.
Даша занялась туалетом младенцев. Распеленав их, она протерла каждого специальным составом от опрелости и надела малюсенькие распашонки; ножки же, по совету врачей, на недолгое время оставила свободными.
Мел стоял рядом и, едва дыша, наблюдал за процедурой.
— Дашенька, можно я подержу хотя бы одного…
— Ну конечно, это же твои дети! Только поддерживай, пожалуйста, головку…
Мел взял в руки беленького сына.
— Какой же он крохотный… — удивился он. — Неужели и я был таким же?
— Нет, ты родился сразу огромным, волосатыми с…
— Ты, Дашка, на грубость нарываешься! Если бы ты была вполне здорова, я бы тебя наказал за такие слова! Ладно, прощаю, малышка! Я тут кое-что приготовил для тебя. Закрой глаза и не подсматривай.
Мел бережно опустил сына в корзинку, заглянул в другую, поцеловал жену в макушку и вышел в переднюю. Из глубины стенного шкафа он извлек шубку из серебристо-черных лис и вернулся в спальню.
— Протягивай лапки, дорогая, это тебе от меня. Нравится? Это шведский мех.
Шубка была чудесная, сделанная из цельных шкурок. Не очень длинная, она расширялась книзу, мягкими складками ниспадая чуть ниже Дашиных колен.
Даша, в упоении повертевшись перед зеркалом, порывисто обняла Мела за шею и, глядя в его смеющиеся глаза, произнесла:
— О Мел, как же я мечтала иметь что-нибудь подобное! Ты — чудо!
— Это еще не все. Теперь подарок от сыновей. Пусть парни привыкают баловать женщин смолоду!
Он извлек из ящика прикроватной тумбочки маленький бархатный футляр и открыл его. Там лежали рубиновые сережки с бриллиантами.
— По серьге от каждого сына. Мне кажется, они вполне подойдут к тому кольцу, что я подарил тебе в круизе. Я уже сравнивал, теперь посмотри сама.
Обняв жену за талию, Мел достал другую коробочку и извлек из нее кольцо. Наметанным женским глазом Даша сразу определила, что серьги сделал другой мастер, пожалуй, более искусный. Да разве это было важно! Мел балует, благодарит ее, а значит, любит!
— Давай, милый, отдохнем… Я немного утомилась сегодня…
Она прилегла на кровать; Мел вытянулся рядом, притянув ее голову к себе на плечо.
— Мел, послушай, — прошептала Даша, — я с каждым днем становлюсь все счастливей! За что ты так балуешь меня?
— Ну, это мой секрет! Хочу и балую!
— Ладно, не говори… Зато я скажу тебе, что чувствую себя очень счастливой оттого, что я твоя законная жена, что родила тебе двойню…
— …Да уж! — с восхищением вставил Мел.
— …что у нас полноценная семья, дом…
— Насчет дома поговорим завтра, детка, а сейчас нужно решить важный вопрос — дать имена сыновьям. Дашенька, я предлагаю назвать их в честь наших отцов. Пусть один будет Георгий, а ругой — Александр… Это в русских традициях, думаю, твоему отцу будет приятно. Что скажешь?
— Скажу, что лучше не придумаешь, — приподнявшись на локте, она задумчиво протянулa: — Георгий Мелитонович… Александр Мелитонович… И с твоим экзотическим отчеством вроде сочетаются… Мне нравится!
— Тогда решено! Которого как:
— Ну, того, что в меня, беленького, — Александр, а черненького Георгий. — Она закинула руку ему за шею. — О Мел, как славно…
Он нежно прижал ее к себе, гладил лицо, шею, грудь.
Через некоторое время Даша вспомнила:
— Ты что-то говорил о доме?
— Малышка, это завтра… На сегодня новых впечатлений хватит; давай попробуем поспать, ведь ночью они нас разбудят…
Но Дашу разбирало любопытство:
— Мел, пожалуйста, я всю ночь буду ворочаться, если не узнаю.
— Завтра, завтра, детка, мне нужно кое-что прояснить, — сонно пробормотал он.
Даша пошла на хитрость:
— От волнения у меня может «перегореть» молоко, и малыши останутся голодными…
Мел мгновенно встрепенулся.
— Как это «перегореть»? Почему мои сыновья должны голодать? Что это значит?
— Понимаешь, если кормящая женщина плохо спит, волнуется, — загибая пальчики, начала говорить Даша, — то молоко у нее становится невкусным, и дети от него отказываются. Плачут, бедные, от голода…
Мел озадаченно посмотрел на нее, смешно хлопая длинными ресницами.
— Ну хорошо, скажу сейчас. Через два с небольшим месяца мы переедем в свой собственный трехэтажный коттедж с гаражом, прачечной, бассейном и прочими коммунальными удобствами. В получасе езды от кольцевой дороги.
Теперь уже Даша в немом изумлении смотрела на него. Оценив ее реакцию, Мел довольно улыбнулся.
— Там всем хватит места, — сказал он. — Малыши будут произрастать на свежем воздухе. Я уже сделал первый взнос, остальное — в рассрочку. Думаю, за три года мы расплатимся. Коробка уже стоит. В настоящее время архитектор делает индивидуальный проект внутренней застройки. Ну как тебе мой секрет?
— О Мел, это здорово, отлично! — завизжала Даша.
— Тише, тише, разбудишь малышей!
— Они пока ничего не слышат! — все так же радостно визжала она.
— Ну войди в берега, детка. Завтра я привезу тебе предварительные эскизы отделки, потом решим, какую покупать мебель, и все прочее. Все, успокойся, родная, от твоей бурной радости тоже может «перегореть» молоко! Или ты вешала мне лапшу на уши, маленькая негодница?
8
Первые месяцы были очень трудными физически. Жорж-Алекс, как они стали звать между собой сыновей, считая их единым целым, не давали Даше ни минуты покоя. Кормить их нужно было не меньше восьми раз в день, строго по часам.
