Эхсан Шаукат - Пламя страсти
распоряжения. И прослежу, чтобы все было сделано.
-- Нет, мне... мне надо самой. Будь добр, вызови Абулшера сюда.
-- Как вами угодно, мисс-сахиб.
Задержав на Эвелин удивленный взгляд, Насим удалился. Она стала ждать. Времия
тянулось томительно долго. Сейчас в Эвелин боролись два противолаположных
желания: броситься бежать отсюда и видеть человека, притягивавшего к себе,
подобно магниту. Танцы еще, конечно, продолжаются. Там, среди огней и
цветов, так уютно... И главное -- безопасно. Эвелин уже сделала шаг, но
неведомая сила сковала ее движения. "Господи, как это глупо. Чего я боюсь? Он
всего-навсего слуга. Какая я дура! Надо взять себя в руки... Господи, пусть
он выйдет..."
-- Мисс-сахиб...
Голос был тихим, но в ушах Эвелин произнесенное слово прозвучало как выстрел.
-- Вы... ты...
Нужные слова не шли на ум Эвелин. Лицо тхальца выражало недоумение.
-- Вы звали меня?
Только теперь Эвелин взглянула на него. Ее удивило, что вблизи Абулшер
оказался еще выше, чем представлялось издали. Тхалец был одет в длинную белую
рубаху навыпуск, она доходила ему до колен. На голове не было чалмы, черные
волосы были коротко подстрижены. Несмотря на темноту, Эвелин рассмотрела его
глаза -- зеленые и холодные.
-- Вы хотели видеть меня? -- повторил тхалец.
-- Да... Я... ты будешь моим грумом, и я хочу покататься верхом
завтра утром, еще до завтрака... Так что подготовь Вулкана к половине
восьмого. А себе можешь взять Дэзи.
-- Понятно. Будет сделано. Это все, мисс-сахиб?
В заданном вопросе можно было различить замаскированную усмешку.
-- Да, все. Но... --- она запнулась. -- Надеюсь, ты можешь ехать верхом?
-- Я не болен.
Эвелин почувствовала, что у нее краснеют щеки. Своим вопросом она хотела
выразить сострадание, а тхалец делал вид, что не понимает этого. Нахмурив
брови, Эвелин промолвила:
-- Так что, для тебя это нормально, когда тебя бьют?
Тотчас зеленые глаза остекленели. И даже как будто засветились в темноте,
подобно кошачьим. В какой-то момент Эвелин показалось, что Абулшер готов
ударить ее. Следующая фраза далась ему явно с трудом.
-- Это все, мисс-сахиб?
-- Да, -- прошептала она.
-- Я буду ровно в семь тридцать у вашего дома, мисс-са скотина! Я
тебе это припомню! Я научу тебя, как себя нужно вести!" Вдруг Эвелин
сообразила, что грозится точно так же, как ее отец, когда устраивает
очередной разнос туземцам. Это дало ей разрядку. Улыбнувшись, Эвелин пошла по
дорожке, ведущей к зданию, в котором еще полчаса назад она так безмятежно
отдавалась ритму вальса. В дверях парадного входа она столкнулась с Фрэнсисом.
-- Эвелин, ну куда же вы пропали? Ваша матушка вне себя!
-- Я ходила к конюхам, чтобы распорядится на счет лошадей на за скотина! Я
тебе это припомню! Я научу тебя, как себя нужно вести!" Вдруг Эвелин
сообразила, что грозится точно так же, как ее отец, когда устраивает
очередной разнос туземцам. Это дало ей разрядку. Улыбнувшись, Эвелин пошла по
дорожке, ведущей к зданию, в котором еще полчаса назад она так безмятежно
отдавалась ритму вальса. В дверях парадного входа она столкнулась с Фрэнсисом.
-- Эвелин, ну куда же вы пропали? Ваша матушка вне себя!
-- Я ходила к конюхам, чтобы распорядится на счет лошадей на завтра.
-- Но я бы сделал это для вас, надо было только сказать мне. Как вы можете
одна ходить ночью по местам, где живут туземцы? Они не любят, когда белые
интересуются их жизнью. Я уж не говорю, что ваша мама волнуется...
Эвелин увидела, что ее мать как раз спускается с лестницы. Ее лицо не
предвещало ничего хорошего, сейчас разразится скандал.
--- Быстро, Фрэнсис, пошли танцевать!
Он понимающе улыбнулся и взял ее под руку.
-- Хорошо, Эвелин, но больше вы не делайте так.
И снова она погрузилась в волны музыки... Чувствовала у себя на талии сильную
руку. Опустив веки, представляла себе, что эта рука принадлежит человеку с
зелеными глазами...
* * *
Уже целый час они ехали верхом. Эвелин впереди, Абулшер следовал за ней на
почтительном расстоянии. Она плохо выспалась, всю ночь во сне кто-то гнался
за ней. Несколько раз она пробовала заговорить со своим провожатым, но каждый
раз он отвечал вежливо, но односложно. Это злило Эвелин.
-- Поворачиваем обратно, -- скомандовала она.
Не говоря ни слова, тхалец развернул свою лошадь. Теперь девушка видела его
спину. Неожиданно Эвелин захотелось замахнуться хлыстом и со всей силой
ударить по белой рубашке -- так, чтобы на ней выступила кровь...
-- Почему ваши мужчины так плохо относятся к своим женам?
-- Почему плохо, мисс-сахиб?
-- Они у вас сидят взаперти, у них нет никаких развлечений.
-- Это не так, мисс-сахиб. Развлечений у них хватает.
Опять в его словах чувствовалась скрытая усмешка.
-- Никакие развлечения не могут заменить свободу, -- повысила голос Эвелин.
Абулшер не ответил. Весь путь до дома они проехали в полном молчании. У
ворот Эвелин спрыгнула на землю, небрежну бросила тхальцу поводья и
кивком головы дала понять, что на сегоденя он свободен.
* * *
В этот день Эвелин не знала, чем ей занятьься. Долго со скучающим выражением
лица слонялась из комнаты в комнату. Когда около полудня мать предложила
ей навестить заболевшую жену капитана Роджерса, Эвелин так охотно
согласилась, что миссис Беллингэм удивилась.
У миссис Роджерс был очередной приступ тропической лихорадки. Ее нудный
рассказ о том, как на нее действуют принимаемые лекарства, быстро утомил
Эвелин. Выбрав удобный момент, она пожаловалась на головную боль и попросила
у матери разрешения отправиться домой. Вернувшись к себе, Эвелин вновь
ощутила тоску и одиночество. Пробовала читать, долго лежала на диване в
гостиной. Желание чего-то неизведанного не давало ей покоя. В конце концов
она вышла из дома и направилась к боковой аллее парка.
В каждом военном городке английской колониальной армии пространство между
домами офицеров и местом, где живут слуги-туземцы и солдаты-сипаи, превращено
в своеобразный парк. На его тенистых лужайках играют не знающие ни расовых,
ни классовых различий дети -- белые вместе с темнокожими. По мере того, как
