Джуд - Драко Малфой и Солнечный путь
Практически, ключи от Хогвартса. Гарри Поттер был Хранителем Тайны Хогвартса, и сегодня он на ваших глазах эту тайну выдал.
Наступившая тишина была бы еще более эффектной, если бы кто-то имел возможность возражать Вольдеморту.
Впрочем, Темного Лорда отсутствие оппонентов не смутило — выдержав паузу, он продолжил:
— Так вот, дети, сегодня вы умрете. Перед смертью думайте о том, что в вашей гибели будет виновен не Тот-Кого-Нельзя-Называть, а ваш директор, человек, который должен был вас защищать, и ваш герой, Мальчик-Который-Выжил. Люциус…
В этот момент один из Упивающихся приблизился к Вольдеморту сзади, и что-то шепнул ему. Взгляд красных глаз уперся в слизеринский стол.
— Ах, да, — произнес он. — Нотт, Эйвери, Крэбб, помогите Вельге освободить детей верных.
Трое названных Упивающихся шагнули к слизеринскому столу. Мина, чуть поморщившись, последовала за ними… и в этот момент по ушам, не скованным никакой магией, ударил страшный, хриплый, разрывающий барабанные перепонки рев.
То, что произошло дальше, могло показаться кусочком ночного кошмара. Из-за слизеринского стола, круша дубовое дерево в мелкие щепы, взметнулся огромный медно-красный дракон.
Внезапно оковы магии спали с Драко, и он сделал самое разумное, что может сделать человек, рядом с которым рушится мир — упал ничком на пол, подминая под себя Гарри и прикрывая руками голову. Краем глаза он увидел — именно увидел, а не услышал, потому что услышать что-то в заглушающем все драконьем реве, уже перешедшем в ультразвук, было невозможно, — как орут ученики, как бегут прочь от своего стола слизеринцы, закрываясь от летящих обломков, как бестолково мечется одна половина хаффлпаффцев, в то время как вторая, не поднявшись даже с места, ошалевшими от страха глазами пялится на огненное чудовище. Рейвенкловцы все как один спрятались под свой стол, некоторые гриффиндорцы тоже. Острый взгляд Малфоя успел еще подметить, что большая часть «факультета храбрецов» решает сложную дилемму — то ли поступить как разумные люди и спрятаться, то ли повести себя по-гриффиндорски и броситься на битву с драконом.
Дракон все решил за них. Исходя бешеным рыком, он взмахнул хвостом — и смел несколько Упивающихся, что по глупости или по излишней смелости встали на его пути. Поднялась чешуйчатая лапа, и когти пропороли грудь МакНейру, который, размахивая топором, кинулся было на дракона. Драко услышал, как мощные легкие со свистом вбирают воздух — и уткнулся лицом в грудь Гарри, прикрыв их обоих робой. Раздался звук, похожий на взрыв, и стало очень жарко. Дикие вопли ударили по нервам.
Снова рев. Он перекрывает все прочие звуки — крики боли, крики ужаса. Внезапно кто-то сдернул робу с Драко, и, помертвев, он увидел над собой отца. Следующие слова, вырвавшиеся изо рта Люциуса, были настолько грубыми, что Драко вспыхнул до кончиков ушей.
Ухватив сына за руку, Люциус одним резким движением вздернул его на ноги, вытряхивая из спасительной робы, а второй рукой так же поднял Гарри. И прежде, чем Драко сообразил, что отец собирается делать, Люциус прижал парней к себе и прошипел Аппарационное заклятие.
Драко, Гарри и Люциус Малфой исчезли, но никто этого не заметил. Дракон крушил все вокруг себя — по крайней мере, так казалось перепуганным ученикам, хотя, по правде говоря, ни одного из них не коснулся даже кончик огромного хвоста, не говоря уж о страшном пламени. Но вот, наконец, чудовище затихло, лишь хриплое дыхание вырывалось из его груди. На полу посреди Большого зала лежало десятка три мертвых тел — все Упивающиеся Смертью, что пришли с Вольдемортом. Не было только Люциуса Малфоя и самого Темного Лорда.
— Дети, — прозвучал в наступившей тишине голос Дамблдора, — осторожно выходите из зала. Старосты и деканы, проводите учеников.
Естественно, в дверях образовалась давка. (Наверное, за всю историю человечества это была самая тихая давка — ученики до смерти боялись шуметь, чтобы не разозлить дракона, который сидел, нахохлившись, в центральном проходе между столами). Заметив это, Дамблдор указал волшебной палочкой на стену, в которой располагалась входная дверь, произнес заклинание, и стена исчезла. И снова появилась, когда все ученики вышли в холл.
Паника выплеснулась наружу. Некоторые девчонки забились в истерике. Кто-то кричал, что ни минуты больше здесь не останется, кто-то даже попытался выбраться из замка — и обнаружил, что двери заперты.
Внезапно исчезли все лестницы, и дети оказались заключены в холле.
Шум нарастал. Послышались рыдания. Учителя безуспешно пытались успокоить учеников. Когда всеобщая паника достигла наивысшей точки, дверь в Большой зал открылась, и на пороге появился Дамблдор. Он сурово и без улыбки смотрел на учеников, и под его взглядом они замолкали. Когда стало совсем тихо, Дамблдор произнес:
— Господа, я очень сожалею, что вам пришлось пережить все это. Однако я надеюсь, что вы достаточно взрослые и отважные люди, чтобы не впадать в панику и не делать глупостей. Я понимаю, вам нужны объяснения, как и почему вы подвергались такой опасности; если я не дам вам этих объяснений, вы поверите словам Темного Лорда. Что ж, он сказал правду — я действительно сделал Хранителем Тайны Хогвартса Гарри Поттера, потому что он — человек, целиком и полностью заслуживающий доверия. Он выдал тайну под действием очень древней и не многим подвластной магии, и это моя вина, потому что я не учел, что подобные чары к нему могут быть применены. И все же, господа, мой ответ на ваш невысказанный вопрос таков — вы подвергались опасности потому, что сейчас идет война, и та опасность, что висела сегодня над вами — лишь малое ее проявление. Те, кто хочет, может завтра отправиться домой, но я предупреждаю вас — от войны вы не скроетесь нигде, однажды она доберется до ваших домов. Если же вы останетесь, вы получите знания, которые помогут вам выжить в этой войне. Вопросы, если они у вас есть, оставьте до завтра. Сегодня я попрошу всех не покидать своих спален и гостиных. Упущенный выходной я вам возмещу. Обед и ужин вам подадут в гостиных. Старосты, проводите учеников.
Тишина сменилась легким гулом и шарканьем ног. Вернулись лестницы, и обитатели Хогвартса следом за своими старостами, двинулись по ним кто куда; рейвенкловцы — стройными рядами, хаффлпаффцы — покорной толпой, гриффиндорцы — возбужденно галдящей кучей, в который Гермиона и Дин Томас тщетно пытались навести тишину и порядок. Только слизеринцы по-прежнему не двигались с места, кто-то — разгневанный, кто-то — рыдающий. На профессора Люпина, пытавшегося отвести их в гостиную, они не обращали внимания, старосты даже не намеревались исполнять приказ директора.
