Андрей Мельников - Авантюристка
– Нет, я таких не видел, поэтому до сих пор свободен. Расскажи мне о ней, где пропадала, почему и давно ли вернулась?
– Да уже месяца три. Ты знаешь, она убежала из монастыря и хотя вернулась домой, ей там не очень нравиться и она частенько гостит у меня. Ты же знаешь, у Сореля всем заправляет его стерва и этот ханжа, кюре. У Лоты с детства с ним были натянутые отношения, ее и в монастырь то отдали, чтобы убрать от кюре.
– А зачем она оттуда сбежала? И потом, отец, ей ведь уже лет восемнадцать, а в монастырях девочек воспитывают только до шестнадцати, или я не прав?
– Прав сынок, прав. И из монастыря она сбежала три года назад, когда ей было пятнадцать. Ее хотели выдать замуж за Дирье.
– Но это же редкостный ублюдок. Если мне память не изменяет, его даже судили лет пять назад за издевательства над детьми своих крестьян. Процесс был громкий. Хотели вроде и показательную казнь устраивать, но потом все как-то рассосалось. Доказать ничего не удалось. Это он?
– Да, точно. Так и было. Даже ты про это знаешь.
– И как же твой брат, готов был отдать свою дочь за этого садиста и извращенца?
– Он остепенился, да и вообще ничего не было. Злые люди оклеветали честного, богобоязненного человека.
– И ты отец в это веришь?
– Нет. Я не верю. Дирье как был сволочью, так и остался. Может, только стал чуть более осторожен. Но кюре его друг, и его земли граничат с землями моего брата. Вот так-то.
– И где же сестренка все это время болталась?
– Не знаю.
– Как не знаешь? А она, что говорит?
– Ничего, Ральф, она не говорит. Вначале я пытался расспрашивать, но она уходила от ответа. Твердила, что как-нибудь потом все расскажет. Эти расспросы ей были явно неприятны, а давить мне на нее не хотелось. Вот так и живем. Те ее три года покрыты для меня мраком и тайной.
– Неужели за три месяца она не разу не проговорилась?
– Представь себе, нет.
– Да, ну и дела. А какой она была, когда появилась здесь? Больной, измученной, несчастной? Ей очень были нужны деньги?
– Да нет. Обычная Лота. Если не считать, что я ее не видел больше трех лет. Последний раз, до этого, мы виделись в монастыре, я навещал ее почти перед самым ее побегом оттуда, она выглядела хуже. Правда тогда она была еще подростком, а сейчас это полностью расцветшая девушка.
– Да ладно отец, в пятнадцать лет девушки уже успевают сформироваться. Поэтому считаем фактом только то, что тогда Шарлота выглядела хуже. И это несмотря на здоровую монастырскую жизнь и правильное регулярное питание. Да интересно. А у тебя она, чем занимается?
– Ты знаешь, она стала помогать мне вести хозяйство. У нее просто талант. Мои доходы, за то время, что она тут выросли почти втрое.
– Вот это да! Она просто какой-то феномен. Не про одну даму, я не слышал столько необычного.
– И это называется мужчины?
Я как раз пил вино и чуть не поперхнулся от неожиданности. У стола, сияя улыбкой, стояла Шарлота. Как она прошла, что мы ее не заметили? Неужели я настолько увлекся разговором с отцом, что утратил все навыки тайного агента? Она умылась, причесалась, переоделась и стала еще ослепительнее.
– Все говорят, что это женщины любят перемывать косточки всем знакомым и незнакомым. А вы, сильный пол, не такие? Стоило оставить вас, как вы занялись обсуждением моей скромной фигуры.
– Все что угодно, но назвать твою фигуру скромной невозможно!
– Лота не злись. Просто увидев тебя, какое-то время говорить о чем-либо еще, просто, не хочется.
– О, надо будет это учесть.
Шарлота села напротив меня и принялась за еду. Разговор свернул в сторону придворных сплетен, я рассказал несколько последних дворцовых анекдотов, найдя в лице отца и Шарлоты очень благодарных слушателей. Но, болтая о пустяках и любуясь своей очаровательной соседкой, я напряженно думал. В свое время меня специально учили, чисто рефлекторно поддерживать светскую беседу, не боясь попасть впросак с, не к месту сказанной, фразой и одновременно, обдумывать совершенно не связанную с беседой информацию. Этим-то я сейчас вплотную и занялся.
Девушка сидевшая напротив сильно занимала меня и не только как женщина. Скорее даже, как женщина, она занимала меня в последнюю очередь. Я чувствовал в ней какой-то подтекст. Некое второе дно. Не знаю чем это было вызвано. Она держалась естественно и кроме неземной красоты ничем не отличалась от обычной молоденькой дворяночки из глубокого захолустья. Хотя нет. Дворяночка из захолустья была бы в большем восторге от блестящего столичного дворянина, и светские байки слушала бы раскрыв рот. Здесь ничего подобного не было. Так, вежливый интерес не более того. И для сельской барышни, даже поучившейся несколько лет в монастыре, у нее был очень широкий кругозор. Я специально скакал с темы на тему, касаясь совершенно разных вопросов, она легко следовала за мной, и, казалось, знала все. Причем у меня сложилось впечатление, что Шарлота знает гораздо больше, чем говорит и стремиться казаться менее образованной, чем есть на самом деле. Просто видимо при отце, с которым они общались уже давно, она не решалась разыгрывать дурочку, а умением провести грань, между тем образом, какой хочешь создать, и своей настоящей сущностью она не владела. Точнее, ее не учили, и у нее не было опыта в таких вещах. А уж в чем в чем, а в таких вопросах со мной мало кто мог сравниться. Без лишней скромности могу сказать, что я лучше всех в секретной службе премьера умел добывать сведения выведыванием. Врожденные способности многократно усиленные учителями, большими мастерами этого дела, и хорошая практика, позволяли мне, беседуя с человеком разговорить и выведать у него все интересующие меня сведения. Причем мой собеседник часто сам не замечал, как пробалтывался. Так вот, с Шарлотой этот трюк не прошел. Причем, насколько я помню, это был, чуть ли не единственный случай в моей практике, когда не подготовленный человек вступил в разговор и не рассказал того, что я хотел. До сих пор был только один способ не раскрыть мне своей тайны – не говорить ничего, вообще не вступать в разговор, молчать, чтобы с тобой не делали. Иногда некоторые умники, с которыми мне приходилось общаться в подвалах тайной службы, пытались рассказать только часть известной им информации. Ерунда, начав говорить, вступив в контакт, они выкладывали все. Так было со всеми, кроме Шарлоты. Несмотря на все мои явные и неявные заходы, о времени между ее побегом из монастыря и появлением в нашем поместье, она не сказала ничего. Иногда переводя разговор в другое русло, а то и прямо заявляя, что сейчас ей не хочется говорить об этом. Ну да ладно. Я собирался побыть в имении еще некоторое время. Она будет жить здесь же, понаблюдаем, проанализируем, сопоставим.
