Джуд - Драко Малфой и Солнечный путь
— Каких научных газет?
— Знаешь, ты меня просто поражаешь, Грейнджер. При всем твоем уме, до сих пор считать, что магическая пресса ограничивается «Пророком» и «Ведьмополитеном»…
— Когда ты, наконец, перестанешь называть меня «Грейнджер»? — раздраженно спросила Гермиона. Сольвейг улыбнулась.
— А что, уже пора?
— Я давно зову тебя Сольвейг, — буркнула Гермиона. — А ты все еще притворяешься, что ты — Малфой…
— Ты думаешь, это прерогатива Малфоя — называть тебя Грейнджер? — насмешливо спросила Сольвейг. — Уверяю тебя, ни один из мне знакомых слизеринцев не относится к тебе настолько нежно, чтобы звать по имени. Но если ты предпочитаешь «мисс Грейнджер»…
— Сольвейг, не беси меня!
— Как скажешь… Гермиона… — Сольвейг закусила губу, поглядывая на Гермиону с нежным лукавством в глазах.
— Это было трудно? — силясь сохранить сердитое выражение лица, спросила Гермиона.
— Почти так же, как тебе — звать меня Сольвейг, — ответила слизеринка. — Я была хорошей девочкой, Гермиона, что мне полагается теперь?
— Сохранить жизнь, — буркнула Гермиона. Сольвейг рассмеялась и обняла гриффидорку за талию.
— Ты невыносимо сурова, Грейнджер…
— Ты опять…
— Я опять…
Гарри, распахнувший дверь в кабинет Трансфигурации минутой спустя, изумленно охнул и резко развернулся на сто восемьдесят градусов.
— Эээ… Гермиона… — позвал он. За спиной ойкнули, а следом за этим раздался другой звук — раздосадованный хмык.
— Это месть небес за Люпина и Блэка, — сообщила Сольвейг в никуда. — Поттер, чего это тебя так развернуло-то? Мы же одеты…
Гарри осторожно повернулся.
— Извините, что помешал…
— Ничего, — отмахнулась Гермиона, поправляя прическу. — Что-то стряслось?
— Эээ… да. Драко исчез.
Гермиона оставила прическу; руки Сольвейг, заправляющие майку в джинсы, замерли.
— Как исчез? — спросила она. — Подожди, а ты где был?
— Я сидел под дверью, — ответил Гарри. — Он меня не пустил утром, и я сделал вид, что ушел, а сам остался сидеть снаружи, ждал, пока он выйдет. Он все не выходил и не выходил… а потом раздался звон, как будто разбили стекло, и я вошел в комнату…
— Минутку, — снова перебила Сольвейг. — Ты же только что сказал, что он тебя не пускал. Значит, дверь была заперта. Как ты ухитрился войти?
— О Боже, Паркер! — не выдержал Гарри. — Разумеется, я знал, как открыть дверь! Мне Драко еще в прошлом году сказал пароль и не менял его с тех пор.
— Так какого черта ты сидел под дверью? — изумленно спросила Сольвейг.
— Но он же не хотел меня видеть!
— Поттер, во имя всех существующих и несуществующих богов! — от избытка чувств Сольвейг даже пробежалась по комнате, заламывая руки. — Ты дурак и не лечишься! Ну, хорошо, — она остановился перед гриффиндорцем. — Ты вошел, и что?
— Его не было, — растеряно отозвался Гарри. — Там был жуткий беспорядок, окно открыто… не понимаю, как он до него вообще достал.
Хогвартс, Запретный лес, 4 апреля 1998 года, вечер
— Эй… э-эй… звереныш…
Зверь шарахается и в страхе вжимается в древесный ствол. Нежный смех рассыпается бисером.
— Что ты дергаешься, тварюшка моя? Я тебя погладить хочу…
Снова смех, но теперь в нем явственно звучит издевательство.
— Хоро-о-ош, хоро-о-ош… Ты сам-то себе нравишься? А не трогай чужого, братишка, не имей такой привычки…
Тонкая рука тянется к загривку зверя, и он бессильно рычит, исходя гневом и сознавая, что ничего не может сделать этому существу.
— Пошел прочь! — взмах белой руки. — Чтобы я тебя не видела! Ну, живо! Бегай, дружочек, по полям, по лесам. Ночью ты будешь приходить в себя и лежать, голый, среди деревьев. Умирать от голода, холода, страха, тоски… О, не один зверь в лесу не тронет твою ядовитую плоть. Но… как знать? На нее могут позариться люди… У них ведь нет нюха, — смех сливается с рычанием зверя. — Днем ты, конечно, найдешь их и растерзаешь. Но ночью… Я надеюсь, ты будешь вспоминать меня, богатенький, удачливый мальчик.
Серебряный принц. Не забывай меня. Прочь!
И, подгоняемый безумным, древним страхом, зверь бежит в лес.
* * *Гарри присел на поваленное бревно и стиснул руки. Гермиона погладила его по плечу.
— Не надо падать духом.
В ответ Гарри дернулся, стряхивая руку девушки. Тяжело вздохнув, Гермиона подошла к Сольвейг, до странности тихой и задумчивой с тех пор, как они вошли в комнату Малфоя, и девушка подобрала что-то с кровати Драко.
К поискам их не допустили. Как-то сразу стало ясно, что искать Драко надо на территории Запретного леса, и учеников решили не подвергать опасности. Мольбами, уговорами, криками Гарри удалось добиться того, чтобы им позволили дожидаться поисковых групп на опушке леса.
Джинни поплотнее обхватила плечи руками и присела рядом с Гарри.
— Скоро ночь, — сообщил Шеймус. — Наверное, они прекратят поиски…
Из темноты вынырнул один факел, затем второй, и Януш прошел мимо ребят, метнув короткий взгляд на Шеймуса. Тот вздернул подбородок, нарочно глядя в другую сторону. Мина подошла прямо к Гарри.
— Ничего, — сказала она раньше, чем Гарри успел спросить. — Никаких следов.
Гарри опустил голову на руки. Мина слегка погладила его затылок.
— Это не твоя вина…
— Моя, — глухо возразил Гарри. — Мина, оставь меня, пожалуйста…
— Гарри, — она присела на корточки и взяла его сжатые ладони в свои. — Гарри, послушай меня. Это не твоя вина. И все это скажут. Мне тоже очень жаль, что так вышло. Но ты не можешь умереть здесь, на опушке леса, только потому, что он оттуда уже не вернется!
— Он вернется, — возразил Гарри. — И я буду его ждать.
— Гарри…
— Мина, все кончено! — яростно произнес Гарри, вскочив на ноги. — Как ты не понимаешь? Я люблю его! И я виноват, потому что думал иначе, потому что мучил его, мучил тебя, и вот так все вышло. Если бы не я, Драко не обидел бы Малькольма, и Малькольм не поступил бы так…
— Ничего не кончено! — закричала Мина, вцепившись ему в плечи. — Я люблю тебя! Как ты можешь?
— Ууу… — протянул Шеймус себе под нос. — М-да… мексиканские страсти…
— Мина, уйди, ради Бога! — Гарри рванулся из ее рук. — Ты меня любишь? Ты мне лжешь постоянно! Зачем ты врала про Шеймуса? Что ты сделала в том отеле, что Драко подумал, будто мы занимались любовью?
Зачем ты шарилась в моих вещах? Зачем ты заперла меня в Тайной Комнате?
— Я? — изумленно произнесла Мина, отступив на шаг. Обвела взглядом присутствующих, словно в поисках поддержки, или призывая их в свидетели нелепости обвинений, и повернулась к Гарри, скрестив руки на груди. — У тебя паранойя.
