Барбара Картленд - Таинство любви сквозь призму истории
«Телесное наслаждение кратко, но, как семя, оплодотворяет ежедневно крепнущее взаимное уважение, доброту, привязанность и доверие между мужем и женою. Любить в браке важнее, чем быть любимым, ибо любящего не затрагивает ничто способное в ином случае подорвать узы брака. Любовь добродетельной женщины не подвластна осеннему увяданию. Она длится до смерти».
В отношении греков к любви произошла грандиозная перемена. Она не только противоречила возвышенным идеалам Платона и стоиков, смягчала суровый реализм Аристотеля, но и опровергала легенды и истории богов, почитаемых греками, точно Библия. Обитатели Олимпа были страстными любовниками, но почти никогда не хранили супружескую верность, то и дело заводя за интрижкой интрижку.
Когда их приключения были связаны с сексуальным наслаждением, рассказ, подобно современным романам, завершался словами «и они поженились». Но, в отличие от подразумевающихся финалов наших собственных любовных историй, они после соития редко жили счастливо.
Мало нового сказано древними греками о любви за два тысячелетия после споров и рассуждений о ней. Любовь во всех формах – духовной, эмоциональной, физической – восхищала их, они анализировали и классифицировали ее.
Возможно, в конечном счете трагедия греков заключается в том, что при тщательном, скрупулезном исследовании всех вопросов, ответов, догадок простой грек знал лишь высокую, но возмутительно неестественную любовь в объятиях хорошенького мальчика или физическое возбуждение на ложе шлюхи.
Только когда ему очень везло, когда можно было позволить инстинкту руководить разумом, он обретал долгую любовь в союзе с матерью своих детей.
Глава 4
АМО, AMAS, АМАТ…9
Римский налет жестокости и непомерная гордость были столь же сильны в имперской женщине, как и в ее мужчине – причем с гораздо более возмутительными последствиями.
Если можно делать обобщенные выводы о большой стране, где постоянно совершались смешанные браки с покоренными и союзническими народами и которая развивалась, процветала и гибла на протяжении многих столетий, то типичную римскую женщину придется назвать либо скучной, либо развратной.
Римская история изобилует рассказами о чудовищной жестокости ее властителей, но в своих мужчинах она воспитывала благородство.
Даже делая скидку на политическое и социальное бесправие римских женщин, примечательно весьма незначительное число благородных дам, а прожившие более или менее честную жизнь были, кажется, скорее глупыми, чем сознательно честными. Они просто не обладали животным умом для злодейских деяний Мессалины или Поппеи.
Римское общество основывалось на рабовладении, и не только господа, но и хозяйки безобразно обращались с рабами.
Представители высших классов, хорошие и дурные, отличались жестоким садизмом.
Ювенал, игравший для своего времени роль Кассандры и Хикки10, недвусмысленно это описывает:
Стоит труда изучить хорошенько, что делают жены,
Чем они заняты целые дни. Если ночью ей спину
Муж повернет – беда экономке, снимай гардеробщик
Тунику, поздно пришел носильщик будто бы, значит,
Должен страдать за чужую вину – за сонливого мужа:
Розги ломают на том, этот до крови исполосован
Плетью, кнутом (у иных палачи нанимаются на год).
Лупят раба, а она себе мажет лицо да подругу
Слушает или глядит на расшитое золотом платье;
Порют – читает она поперечные строчки на счетах;
Порют, пока палачам изнемогшим хозяйка не крикнет
Грозное «вон!», увидав, что закончена эта расправа11.
Нежная любовь имела мало шансов расцвести в подобной атмосфере. Мужчина, привыкший считать развод и адюльтер нормальным жизненным явлением, и женщина, чьи понятия о развлечении сводились к наблюдению за стаей диких зверей, разрывающих в клочья величественного полуобнаженного гладиатора, вряд ли были знакомы с приятными ласками даже простой любви.
Почти все нам известное о латинской любви связано с знаменитостями. Вряд ли простым людям, по крайней мере городским, успешнее удавалось переводить любовь в высокий план, чем их известнейшим соотечественникам.
Практически все тонкости образа жизни принесли в Рим греки, рабы или бывшие рабы, служившие в римских семьях профессиональными учителями, врачами, секретарями, экономами.
Простым людям приходилось довольствоваться рабским трудом полудикарей. Может быть, представлению среднего человека о романтическом рае отвечал бордель. Чуть ли не на каждой римской улице стоял дом, помеченный знаком алого фаллоса.
Грубость римской любовной жизни усиливалась фактическим признанием разврата и промискуитета12 не моральными прегрешениями, а едва ли не добродетелями.
Заимствовав греческую Афродиту, богиню безнравственности, римляне превратили ее в Венеру, богиню распутства. Показательно, что ее храмы были крупнейшими и самыми многочисленными в каждом построенном или оккупированном римлянами городе.
Похоже, Венера поощряла обман и интригу как самую суть вдохновенной любви. Большинство римских великих любовных историй связаны с похотью к чужой жене.
Волновало в них не предчувствие обнаружения этого мужем, а интерес жены к одному или многим мужчинам помимо любовника. Конец обычно циничен: женщина дарит своей благосклонностью почти любого желающего, или мужчине все это надоедает и он находит другую женщину, достойную домогательств, с разумной уверенностью в успехе.
Подобная атмосфера не годится для бессмертной любви. В страсти одновременно смешиваются желание и ненависть. Классический любовный поэт Катулл так описывал отношение римлян к любви:
Да! Ненавижу и все же люблю!
Как возможно, ты спросишь?
Не объясню я. Но так чувствую, смертно томясь.
(Пер. А.Н. Пиотровского)
Несомненно, римские женщины очень старались выглядеть привлекательно, но исключительно для любовников. Ювенал писал о богатой женщине:
Что может быть несноснее, чем… богатая баба.
Видом противно лицо, смехотворно, от множества теста
Вспухшее все, издающее запах Поппеиной мази, -
Губы марает себе несчастный муж в поцелуе.
С вымытой шеей она к блуднику лишь пойдет: разве дома
Хочет казаться красивой она? Блудникам – благовонья!
Им покупается все, что пришлют нам инды худые.
Вот показала лицо и снимает свою подмалевку, -
Можно узнать ее; вот умывается в ванне молочной.
Ради которой она погнала бы ослиное стадо
Даже в изгнание вплоть до полярных Гипербореев.
Это лицо, что намазано все, где меняется столько
Снадобий разных, с припарками из подогретого теста
Или же просто с мукой, – не лицом назовешь ты, а язвой.
По свидетельству Плиния, почти миллион в год уходил на Восток на покупку духов и драгоценностей для изысканного туалета римской дамы.
