Пойманная в ловушку (ЛП) - Робертс Тиффани

Даже если бы его можно было каким-то образом перенести туда, он сомневался, что массивный камень поместился бы в Логове Духов.

Далекая и неважная, сута прокричала снова; с таким же успехом это могло быть в другом мире.

Кетан продолжал идти вперед. Воздух гудел вокруг него, вибрируя над каждым его волоском, через каждую ниточку его шкуры и до самых костей.

Он вытянул руку и провел ладонью по поверхности скалы. От нее откололись частички грязи и какого-то твердого, хрупкого, абразивного вещества.

— Клянусь их глазами Восьмерых, — прогремел он.

Под этой грязью был не камень. Больше всего это было похоже на золото, но он знал, что это не оно; в лучшем случае это был какой-то дальний родственник золота, какой-то другой металл. Под коркой, образовавшейся на его поверхности, он был холодным, твердым, неподатливым и невероятно гладким. И он был наполнен этой энергией и чем-то гораздо более глубоким — дрожанием, которые можно было только почувствовать, но не услышать.

Загорелся оранжевый огонек.

Кетан отдернул руку и отступил. Находясь так близко, он мог видеть поверхность предмета, поблескивающую между грязью и этими неровными участками, между зарослями мха и свисающими лозами.

Когда он откинул голову назад, его взгляд зацепился за что-то на уровне его глаз. Он отодвинулся в сторону и потянулся на задних лапах, отодрав несколько лиан и смахнув еще больше грязи, работая быстро — он не знал, как долго продержится этот неестественный свет.

Как только был расчищен достаточно широкий участок поверхности, Кетан отступил назад.

Там были отметины. Преднамеренные отметки — линии, образующие незнакомые формы, которые не имели для него никакого значения, но, несомненно, имели какой-то смысл. Когда он смотрел на них прямо, они были черными, но когда он поворачивал голову в обе стороны, они приобретали блеск, подобный солнечному свету, отражающемуся на поверхности пруда.

Что это было? Его разум лихорадочно соображал, перебирая каждую деталь, которую он мог вспомнить о чудовище, которое было брошено в эту яму богами. Был ли оранжевый свет, отбрасываемый одним из его огненных глаз, когда он открывался и закрывался в поисках того, что потревожило его сон? Была ли шкура зверя описана как золотая, но не золотая? Если бы он был в месте, где боги устроили битву…

Он не был уверен в том, что это значило и как он должен был к этому относиться. Возможно, он просто проявлял неуважение к Восьмерым слишком часто, и они бросили его в эту яму гнить, как огненного зверя из легенды?

Оранжевый свет снова погас. Красноватый отсвет задержался в глазах Кетана, как злая рана на неестественной шкуре зверя, но этот отсвет не померк, когда его глаза привыкли.

Жвала Кетана дернулись, и он внезапно почувствовал, что ему очень хочется вернуть свое копье, которое все еще торчало в растительной паутине наверху.

В боку этой… штуковины действительно была рана.

Кетан подошел к отверстию. Оно было почти вдвое выше его, достаточно широкое, чтобы пропустить женщину-врикса у основания, но едва достигало размаха ладони в верхней части. Внешний материал был измят и загнут по краям. Местами его покрывали толстые лианы и мох, но внутри болтались и торчали другие предметы — некоторые из них были похожи на виноградную лозу, некоторые — на кости, большинство из них намекали на странный металлический блеск сквозь грязь.

Грязь и мусор скопились у основания, которое было слегка наклонено вниз от земли. Это было похоже на вход в пещеру — не то чтобы он когда-либо видел подобную пещеру.

Каким бы большим ни было это отверстие, повреждения и обломки мешали заглянуть далеко внутрь. У Кетана создалось впечатление, что за ним находится пещера — или, возможно, камера.

Он, должно быть, осознавал глупость того, что сделал дальше. Он, должно быть, понимал, что навлекает смерть, но что-то глубокое и таинственное двигало им, что-то за пределами объяснения или понимания.

Кетан отодвинул в сторону свисающие растения и вошел в пещеру.

Хотя свисающие, похожие на лозы предметы внутри легко поддавались, когда он проходил мимо, он иногда чувствовал, как острые края царапают его шкуру. Красный свет усиливался по мере того, как он пробирался сквозь обломки вокруг себя, как и гудение в воздухе. Теперь оно было неумолимым и было повсюду, даже в грязи под ним.

Он оказался в большой комнате, залитой красным светом, из-за чего все казалось темным. Пол, потолок и дальняя стена были сломаны, расколоты по той же линии, что и рана, через которую он вошел. С одной стороны, крутой спуск вел ниже уровня земли. С другой стороны, он был гораздо более плавным. Из проломов торчало больше этих костяных и похожих на виноградные лозы штуковин, но разрывы здесь были менее зазубренными; большая часть, казалось, оторвалась прямоугольными участками вдоль стены и пола.

Грязь снаружи проникла глубоко в помещение, словно размытое высохшее русло ручья. Большие горы грязи скопились у основания наклонной стены комнаты, которая также оказалась частично заполненной мутной неподвижной водой. По полу были разбросаны ветки и гнилые листья.

Воздух был густым, но запах зловонной воды, слизи на ее поверхности и грибов не был таким сильным, как должен был быть.

Кетан прокрался дальше в комнату. Стены, потолок и пол были сделаны из другого материала, чем снаружи, хотя при красном освещении и из-за грязи было невозможно сказать, из чего именно.

Тем не менее, он никогда не видел таких четких углов в структуре, никогда не видел частей, которые сочетались бы так гладко и изящно — как будто они были сотканы из тончайшего шелка, а не сделаны из камня или какого-то другого твердого вещества.

Но самым любопытным из всего были большие предметы вдоль стен. Некоторые из них были опрокинуты или сдвинуты, но многие другие стояли ровными рядами, покрытые пылью и засохшей грязью. Кетан мог бы предположить, что это какие-то коконы, оставленные неизвестными существами, поскольку некоторые из них, казалось, раскрылись, но это казалось неправильным. В этом месте не было ничего естественного.

Кетан приблизился к одному из открытых объектов. Значительная часть внутри была выдолблена, как какая-то корзина, но она казалась достаточно большой, чтобы в ней поместился птенец — даже птенец на пороге зрелости. Он был по меньшей мере полтора сегмента в длину и вдвое меньше в ширину.

Внутри все было покрыто грязью и слизью, которая блестела в красном свете. Яма, вероятно, заполнилась водой в сезон наводнений — и, похоже, это помещение не пощадило.

Перейдя к следующему предмету в виде кокона, Кетан положил на него руку, чтобы стереть грязь. Нарост отслаивался, открывая что-то гладкое и слегка изогнутое под ним.

Жвала Кетана клацнули, когда он счищал грязь. Гладкий материал был мутным, но свет проходил сквозь него. Может быть, он каким-то образом был сделан из бесцветного кристалла? Он наклонился, чтобы рассмотреть поближе, но внутри было слишком темно, чтобы он мог что-либо разглядеть.

Возможно, это были… какие-то яйца? Он не мог представить размер существ, вылупившихся из таких огромных яиц.

Кетан поднял взгляд и осмотрел стены в поисках какого-нибудь знака, какого-нибудь символа, какой-нибудь надписи, какой-нибудь подсказки, но ничего не было. Ничего, кроме узкого отверстия в нише вдоль стены, через которое было видно больше того красного света.

Он подошел к отверстию, чувствуя, как из него по мере приближения струится прохладный воздух. Это, должно быть, означало, что где-то был другой вход, который позволял воздуху перемещаться.

После краткого осмотра он определил, что ниша на самом деле была дверным проемом — тем, который был в основном перекрыт плитой, вырезанной так, чтобы почти идеально подходить к отверстию. Оперевшись плечом в косяк входа, он толкнул плиту двумя руками.

Плита стонала, скрипела и лязгала, все звуки отдавались необычным эхом, которое Кетан ощущал всеми костями. Как только плита скользнула к противоположной стороне дверного проема, полностью исчезнув, он ослабил хватку, пригнул голову и проскользнул внутрь.