Монстр из отеля №7 (ЛП) - Роуз К.В.

Ее волосы заплетены в косы, убраны с лица, темные глаза устремлены на меня.

Я полусижу, полулежу на кожаном диване и вытираю рот тыльной стороной ладони, при этом комната слегка кружится. Размазав слюну по лицу, я сглатываю от сухости в горле.

Клянусь, я чувствую на языке слабый привкус кожи.

Опустив руку, я смотрю вниз и вижу свою черную юбку, укороченный топ с надписью «Полупомешанная», белые носки и кеды.

Я снова смотрю на Космо.

Он опускает подбородок.

— Не смотри на меня, — резко говорит он. Затем кивает в сторону стоящей рядом со мной Айседоры. — Ответь ей.

— Думаю, нам не стоит забывать, что здесь она тоже пострадавшая, — раздается голос Вона.

Обернувшись через плечо, я вижу, что он стоит в тени, прислонившись к стене и скрестив руки, и пристально смотрит на Айседору. На нем черные спортивные брюки и белая обтягивающая футболка, что выгодно подчеркивает его вьющиеся рыжие волосы.

— От Саллена Рула два года не было ни слуху ни духу, — чётко произносит Айседора, слова срываются с ее губ, как пули. — Если он здесь, то на это должна быть причина.

— Почему тут вообще фигурирует его имя? — не подумав, выпаливаю я.

— Ты первая его произнесла, — ровным тоном отвечает Айседора.

Космо, должно быть, рассказал ей о том, что я прошептала в темноте.

— Ты говорила со Штейном? — спрашивает Космо, и я не знаю, к кому он обращается. Но при упоминании этого имени я напрягаюсь, сажусь прямее и, сжав колени, кладу на них руки.

У меня в груди бешено колотится сердце, но я не отвожу взгляда от Вона. Сейчас от него исходит меньше угрозы, чем от остальных.

Знаю, что я ему больше не нужна, но Космо из-за чего-то очень зол, как и Айседора, а Вон ко мне более мягок.

— Что происходит? — тихо говорю я, и серые глаза Вона устремляются на меня.

Его лицо холодно, но в словах нет гнева.

— У Космо глубокая рана на запястье. Ему ввели какую-то отраву; что бы там его ни порезало. И в бутылку водки, которую ты пила, ее тоже подсыпали. Если точнее, во все пятьдесят бутылок. Хорошо, что ты не пила ром; в заключении, сделанном моим отцом, говорится, что эта доза могла бы тебя убить. Космо пришел в себя и услышал, как ты кричишь. Он нашел тебя на полу в ванной, — Вон кивает головой в сторону бара, где, как я помню, мне явился Саллен Рул.

«Но было ли это на самом деле?»

— Я была голой? — выпаливаю я, не успев вовремя остановиться.

Вон прищуривает глаза.

— Почему ты об этом спрашиваешь?

— Потому что и ежу понятно, что она трахалась с выродком Райта и…

— Заткнись, — я быстро поворачиваюсь, снова оказавшись лицом к Айседоре, и она впивается в меня взглядом, а мою кожу обдает жаром. — Не говори так. Ты его даже не знаешь. Никто из вас его не знает.

— Но ты-то знаешь, не так ли? — спрашивает Айседора, выгнув бровь.

— Почему мы обсуждаем все это в присутствии Космо? — говорю я, пытаясь найти хоть какой-то выход. — Он даже не…

— Потому что у меня будет гребанный шрам на запястье, а мне ни хрена не известно, — рычит он, когда я поворачиваюсь к нему и вижу стоящие на столе бокалы для шампанского, тарелки и книги. В конечном счете, никакой афтепати.

Сколько прошло времени? Где я была? И почему я наполовину жажду… снова там оказаться?

Саллен.

— Я тебя не резала, — медленно произношу я.

— Да? А что ты делала, Кария?

— Это ты меня напоил. Ты…

— Постой. Это ты смешивал напитки? — холодно произносит Вон, обращаясь к Космо.

— Ты нам этого не говорил, — теперь тон Айседоры такой же, как и у ее парня, и они больше не наезжают на меня всем скопом.

Космо указывает на меня, и у него на лице появляется знакомая ухмылка, но мне известно, что сейчас он капец как серьезен.

— Вы что, шутите? Вы вообще хоть что-нибудь знаете о своей подружке? Она хотела, чтобы я ее…

— Заткнись. Вы все, просто заткнитесь, — говорю, не желая, чтобы Космо рассказывал о моих заскоках двум людям, которые вообще ничего о них не знают, и в этом нет никакой необходимости.

Я пытаюсь вспомнить последнее, что произошло перед тем, как я потеряла сознание.

Я поднимаю руку к груди и ощупываю себя под футболкой. Но, кроме незначительной чувствительности, ничто не указывает на то, что Саллен Рул посасывал мой сосок. Или… вонзил иглу мне в живот.

Затем я опускаю взгляд и, скользнув рукой вдоль тела, расстегиваю пояс юбки.

И тут же леденею.

Сердце вот-вот выпрыгнет из груди.

На лестнице какая-то суматоха, тяжелые шаги, быстрые и торопливые.

Но я не могу поднять взгляд, потому что у меня внизу живота багровый синяк, как будто от укола иглой, покраснение вокруг места инъекции.

Мне кажется, я сейчас упаду в обморок.

— Кария.

Голос Космо звучит уже не так сердито. Теперь он тихий. Испуганный.

К бару приближаются чьи-то шаги.

— Что с тобой произошло? — заканчивает Космо.

Тишина.

У меня звенит в ушах.

Я знаю, что все смотрят на меня.

Затем появляется отец Вона, Мадс Бентцен, нынешний лидер Райта.

— Саллена Рула нигде нет, — бодрым голосом говорит он. — По камерам видно, как несколько часов назад он вошел в отель.

Мадс откашливается, а я все смотрю на поврежденную кожу, красную, припухшую, со следами проступающего синяка.

Мое сердце уходит в пятки.

«Это было по-настоящему».

— Здание он не покидал, — продолжает Мадс. — А теперь всем встать. Мы будем его искать.

«Он вернулся за мной».

Глава 11

КАРИЯ

Дорогой Саллен,

Ты помнишь Ночь обмана в отеле № 7? Тебя на ней не было, по крайней мере, так все утверждали. Даже твой отец сказал, что эту ежегодную вечеринку ты пропустишь. Мне это показалось странным; на Ночь обмана все надевали маски, и я подумала, что ты — со своим капюшоном, перчатками и постоянным желанием скрыть внешность — на этой вечеринке провел бы время лучше, чем где-либо еще.

Но опять же, ты редко куда-либо ходил. Чем старше мы становились, тем больше ты прятался. Поначалу я поверила, что этой ночью ты не появишься.

Это было глупо, нелепо (особенно после того злополучного приглашения, когда за год до этого я пыталась позвать тебя прогуляться со мной и Космо, а ты просто повернулся ко мне спиной и ушел), но из-за твоего отсутствия я почувствовала острый, горький укол разочарования. Мама и папа постоянно намекали на то, что хотели бы, чтобы я поскорее вышла замуж, и если я хоть как-то противилась этой идее, размахивали у меня перед носом кредитными карточками, одеждой и машиной. Естественно, я все еще не замужем, но думаю, это больше связано с их поиском выгодной партии, чем с каким-либо изменением их убеждений.

В любом случае, тогда мне было девятнадцать, я была упрямой, еще более избалованной, чем сейчас, и дулась из-за их решения. И каждый раз, увидев, как они разговаривают с каким-нибудь мужчиной, я боялась, что они запрут меня с ним навсегда.

Существовала вероятность того, что меня выдадут за Вона, и, возможно, я была бы не против, но все уже тогда знали, что он души не чает в Айседоре и считает ее совершенством. Я бы не вынесла перспективы всю жизнь быть на втором месте.

В ту ночь про себя я подумала, что было бы неплохо, если бы ты пришел. Я бы нашла способ побыть с тобой наедине в высотном отеле Александрии, может, мы могли бы поискать те таинственные подземные коридоры, о которых все говорят, и забраться на крышу с бассейном, а может, мне удалось бы упросить тебя на нечто совершенно тебе несвойственное, например, поплавать со мной. Это все, конечно, фантазии и заблуждения. Я знала, что даже если ты и появишься, то не станешь делать ничего подобного.

Но таков уж был в тот вечер образ моих мыслей, и когда мама с папой напились с Ригом, Лорой, Штейном, Шеллой, Мадсом и остальными, я позволила Космо затащить меня на тринадцатый этаж в номер люкс. В моем организме играло вино, голова кружилась, и на мне было красивое лиловое шелковое платье от Maria Lucia Hohan с одним открытым плечом и фатином по всей юбке. Мои глаза скрывала маска из розового атласа и кружев. Волосы были забраны наверх, несколько прядей волнистыми локонами обрамляли лицо, ногти отливали пастельно-зеленым цветом (он напоминает мне о тебе, хотя я никогда не понимала, почему). Космо не снимал свою серебряную маску, спер из мини-холодильника все бутылочки с выпивкой и подбил меня опрокинуть залпом три подряд. Я тогда смеялась, когда он снял с меня босоножки на ремешках, со сверкающим, как люстра, каблуком.