Шахразада - Хасиб и Царица змей
Хасиб, конечно, не понимал и половины слов, которые произносил учитель. Хотя нет, вернее будет сказать, что слова-то он понимал все, но вот смысл многих высказываний от него пока ускользал. И лишь красивые фразы почему-то оставались в его памяти.
Должно быть, это была еще одна его, Хасиба, тайна, о которой до поры до времени не догадывался и он сам.
Макама восьмая
Утро в тихом городке у края пустыни выдалось солнечным, но на удивление прохладным. Прохладным для коренных жителей, разумеется. Ибо тем, чей род жил здесь менее сотни лет, утро казалось просто обжигающим.
Хасибу не сиделось дома. И он, и его приятели уже, должно быть, сотню раз пересказали друг другу то, о чем вчера кричали зазывалы. Но полдень все не наступал и не наступал. Тогда мальчик решил, что глупо вот так сидеть в тени старой арчи и ничего не делать. И он отправился к учителю.
О, конечно, почтенный Саддам не пребывал в предвкушении удивительного зрелища. Более того, если бы не появление ученика, он бы и не вспомнил о балагане на рыночной площади. Но Хасиб появился, и учителю пришлось, выполняя собственное обещание, выйти на улицу. К чести почтенного Саддама, он своего слова назад взять не пытался и не бурчал, что это пустая трата времени.
Площадь была уже полна. От балагана же осталась только крыша, ибо выдержать полуденный зной за плотными тканевыми стенами не смог бы ни человек, ни зверь. Зазвучали зурны, и на этот непривычно-громкий трубный звук ответили все собаки в округе. Но никто из собравшихся на площади не пытался засмеяться.
Наконец представление началось. Как и обещал зазывала, маг и чародей действительно летал над толпой. Но не только молодые и зоркие глаза Хасиба, но и подслеповатые глаза почтенного Саддама прекрасно разглядели тонкий канат, который уходил к одному из опорных столбов балагана.
Флейта действительно пела в руках мастера, а не у его губ. Это чудо осталось неразгаданным для многих зрителей, но учитель шепотом пообещал Хасибу, что уж он-то узнает, в чем здесь дело.
Появились и дрессированные звери, увидел Хасиб и канатоходцев, и замечательных жонглеров. Внимание же почтенного Саддама привлекли, к удивлению мальчика, не чудеса, которых он так ожидал, а обыкновенные гимнасты.
– Смотри, малыш, – прошептал учитель ему на ухо, – вот это и есть настоящее чудо, настоящее искусство. Ибо чудеса с помощью каната может показать любой, а вот так замечательно владеть своим телом, добиться такого прекрасного равновесия дано лишь тому, кто не щадит самого себя и занимается своим ремеслом все время, добиваясь того, что ремесло это назовут искусством – вот как я сейчас.
– Да, учитель, – послушно кивнул Хасиб, пытаясь понять, что же столь поразило учителя в таких несложных с виду движениях.
Мальчик смотрел, но пока ничего не видел, а учитель, прищелкивая языком, раз за разом восклицал:
– Ай, прекрасно! Ай, замечательно! Ай, какой молодец!
Представление закончилось, и зрители стали расходиться.
– Не ругаешь ли ты меня, учитель? – робко спросил Хасиб. О да, от его взгляда не укрылось, что чаще губы учителя складывались в гримасу пренебрежительную, чем довольную.
– О нет, мой мальчик. Многое из того, что я увидел, послужит нам с тобой отличным поводом поговорить и изучить самые разные стороны жизни и науки. Кое-что показалось мне смешным, кое-что любопытным. Но ничего, отвратившего меня, я не увидел. А потому еще раз, как вчера, благодарю тебя – ты преподал мне отличный урок. Да и удовольствие я получил. Что в моем возрасте и вовсе уж редкость.
Хасиб просиял. О, угодить учителю было более чем непросто. И вот сейчас, неторопливо идя с ним в сторону дома, мальчик потихоньку радовался.
– Смотри, мой умный ученик, вон там, у колодца, я вижу еще одного настоящего мастера. Посмотри на его высокое искусство – не каждый день можно увидеть здесь, в глуши, заклинателя змей.
Хасиб присмотрелся. В жидкой тени старого карагача на циновке сидел изможденный чужеземец и наигрывал на дудочке какой-то едва слышный немудреный мотивчик. А перед ним, поднявшись из старой плетеной корзины, раскачивалась огромная кобра.
О, эту змею Хасиб не спутал бы ни с какой другой. Именно такое чудовище когда-то напугало его у отцовской мастерской.
– Удивительно, – пробормотал Саддам. – Я не знал, что эти подданные Царицы вырастают до таких огромных размеров!
– Чему ты удивляешься, учитель? Я видел такую огромную змею возле отцовской мастерской, когда был еще совсем малышом…
– Ты видел такую змею? – с изумлением и страхом переспросил Саддам.
– Ну да, учитель. Вот такую же, как эта, только чуть темнее. Она… – Тут Хасиб замялся. О да, никому не хочется признаваться в том, что его что-то испугало. Но все же через миг продолжил: – …Она испугала меня, вот точно так же встав прямо перед моим лицом из темноты.
– Удивительно, малыш. Но не бросилась, да?
– Не бросилась. Она мгновение посмотрела мне прямо в глаза, а потом сгинула. Я даже не сразу понял, куда она девалась, да и была ли вовсе.
– Так, значит, Царица оставила здесь своих соглядатаев… Сколько уж лет прошло, но это порождение Иблиса Проклятого не желает сдаваться, не желает проигрывать в нашей с ним вечной схватке…
– О чем ты, почтенный Саддам?
– О нет, малыш, все в порядке. Это просто мысли вслух. А что было с тобой потом? После того как перед тобой встала кобра?
Хасиб пожал плечами.
– Да особенного ничего и не было, учитель. Вот разве что…
– Что же? – С жадным любопытством учитель впился взглядом в лицо мальчика.
– Меня теперь боятся все звери… И щенки, и коты, и даже наша коза…
– Боятся, говоришь?.. Как удивительно. Какой странный дар! И за что?
– Дар, учитель?
– Да, мальчик мой. То чудовище, которое напугало тебя…
– Учитель… – Хасиб покраснел.
– Прости, мальчик, я говорил слишком громко. Так вот, то чудовище, которое видел ты… Эта была рабыня самого удивительного и коварного из порождений Иблиса Проклятого – Царицы змей. Так вот, эта рабыня зачем-то подарила тебе такую странную особенность – тебя теперь действительно боятся все животные. Точно так же, как почти все животные боятся змей. Но вот зачем она это сделала, я понять не могу.
– Учитель, но мне вовсе не нужен был этот дар!
– Мальчик, дары Царицы змей чаще всего весьма опасны, а порой просто грозят смертью их невольному обладателю.
Хасибу стало не по себе. Более того, он вновь окунулся в воспоминания о том вечере, когда чудовище взглянуло прямо в его глаза.
