Александра Соколова - Просто мы разучились мечтать.
– Хочешь меня, бэби?
– Да… – выдохнула. – Пожалуйста…
– Какая вежливая девочка. Надо же.
Лёка коленом раздвинула ноги Марины еще шире. Её ладони прошлись от живота к груди, впиваясь в соски и подразнивая их осторожными касаниями. Капельки пота выступили на коже, дыхание срывалось от непредсказуемости движений и от их интенсивности. Пальцы снова запутались в треугольнике темных волос и Марина наклонилась, касаясь грудью металлической мойки.
– Пожалуйста… – простонала она. – Прошу тебя…
Лёка только посмеивалась, чувствуя, как Марина двигает низом живота, чтобы поймать ритм, и больше никогда с него не сбиваться.
Горячо… Медленно… Чуть быстрее… Одна рука ласкает раскаленную от желания влажность, другая – гладит за ухом, простое движение, элементарное, но почему от него плавятся мысли и ноги уже отказываются удерживать дрожащее тело?
Марина окончательно потеряла голову. Игра перестала быть игрой. Все мысли сосредоточились на сильных пальцах, проникающих с каждым движением всё глубже, на дыхании в затылок, на ощущении металла на груди.
Дыхание – порывистое, стоны становятся страстными криками, и кажется, что вот еще немножко, еще чуть-чуть – и сердце разорвется на куски вместе с телом, которое так предательски чутко реагирует на ласки.
К черту игру… Все игры… Сильнее… Пожалуйста… Лёка…
Марина изогнулась в отчаянном желании продлить это удивительное ощущение единения души и тела, прижалась спиной к Лёкиному животу.
Еще немножко… Только чуть-чуть…
Волна прошла от ног к голове и взорвалась там целым фейерверком ощущений. В глазах вспыхнули все самые возбуждающие картинки, которые она видела за свою жизнь. В горле застыл крик, а в теле – самое потрясающее ощущение, которое только можно было бы себе представить…
Крик медленно остывал в ушах, превращаясь в тихий шепот. Картинка перевернулась, стала объемной и Марина словно со стороны увидела себя, обнаженную, покрытую каплями пота, вцепившуюся в Лёкины волосы и почти плачущую от счастья.
***
Бывают в жизни моменты, когда даже самый циничный и равнодушный человек теряется и не знает, как ему быть. Сегодня Лёка убедилась в этом на собственной шкуре.
Она привыкла к женским выходкам – частенько девушки, с которыми она спала, начинали говорить о любви, еще чаще – о совместной жизни. Некоторые из них устраивали истерики, некоторые уходили, гордо закинув на плечо порванные в пылу страсти колготки. Но – вот беда – то, что сделала Марина, не делал до неё никто.
А ведь как хорошо всё складывалось! Марина играла, Лёка подыгрывала, делая вид, что не понимает её намерений. Слегка унизила, слегка возбудила, трахнула, поцеловала в плечо и предложила чаю. И вот тут всё пошло наперекосяк.
Вид обнаженной женщины, сидящей на корточках у кухонной мойки и тихо плачущей в ладони, ошарашил Лёку. Она смотрела на сжавшуюся в калачик Марину и не знала, что ей делать. Все привычные способы устранения из жизненного пространства всего, что напрягает, в данной ситуации не сработали бы. По той простой причине, что Лена чувствовала – эти слёзы – не игра. Играя, так не плачут.
Окончательно растерявшись, Лёка не стала задавать вопросов или лезть с утешениями. Достала сигареты и закурила, отвернувшись к окну.
Через четыре выброшенных окурка, всхлипывания за спиной сменились шумом воды в душе. Лёка облегченно вздохнула и включила кофеварку.
– Можно мне тоже кофе? – Марина появилась из душа уже одетая и даже подкрашенная. Без малейшего следа слёз на идеально-красивом лице.
– Может, валерьянки? – пошутила Лёка и плюхнула на стол две кружки.
– Нет, спасибо. Лучше к психиатру тогда.
– Идет. Завтра запишу тебя на приём.
О чём говорить дальше не знали ни одна, ни вторая. Поэтому кофе пили молча. Лёка изучала взглядом микроволновую печь, мысленно пыталась составить из названия «LG» слово «вечность». А Марина украдкой смотрела на Лёкины руки.
– Что значит твоя татуировка? – спросила она, наконец.
– Детская глупость.
– Женя. Это твоя первая любовь?
– Послушай, детка, – Лёка улыбнулась и от этой улыбки по Марининой спине прошел холодок, – То, что я тебя трахнула, не дает тебе право задавать такие вопросы. Понятно?
– Это что-то личное, да?
– Мне повторить?
– Не нужно, – Марина осторожно пристроила чашку на стол и встала на ноги, – Я пойду, пожалуй.
– Вызвать тебе такси?
– Нет. Возьму частника. Пока.
И она действительно ушла. Лифт вызывать не стала – спускалась по ступенькам, покачиваясь, словно пьяная. И ненавидела. Лёку, всю сложившуюся ситуацию, собственное унижение, собственные слёзы, и – главное – себя.
Нет, Марина не была окончательной дурой, она прекрасно понимала, что рано или поздно это снова случится. Она готовилась к этому, планировала, как будет выходить из ситуации, но чтобы вот так… но чтобы настолько… В прошлый раз это заняло не один год. Теперь же всё случилось очень быстро. К этому она оказалась не готова. Слишком много эмоций, слишком много боли, слишком большая каша в голове.
Мысли запутались в клубок. Провожаемая насмешливым взглядом охранника, Марина выскочила на улицу и пошла к проспекту. Ветер растрепал волосы, юбка вокруг бедер заходила ходуном, но впервые в жизни женщине было на это наплевать.
Растрепанные чувства, растрепанные мысли, растрепанные волосы. Всё верно. Оставалось решить только один вопрос – что, чёрт возьми, теперь со всем этим делать?
11
Встреча с Игнатьевым прошла на высшем уровне. Как и ожидала Лёка, он принял её условия. Теперь на карту было поставлено всё. Либо её программы понравятся публике, либо придется искать другую работу. Либо пропуск в большую жизнь и большие деньги, либо полный провал.
И началась новая жизнь. Лёка работала на износ, подготавливая первое шоу, перестраивая сцену, репетируя новые танцевальные этюды и расписывая сценарии. С Мариной разговаривала только о деле. Перешагнула через то, что между ними было, с привычной легкостью и забыла навсегда.
Марина тоже разговоров не заводила. Была приветлива, улыбчива, безотказна. Но не более того. Вдвоем они ночами сидели над бумагами, тщательно выверяя каждое слово из сценария. Иногда, заработавшись, засыпали на одном диване, старательно отодвинувшись каждая на свой край. Лёка – равнодушно. Марина – испуганно.
И вот, наконец, пришло время представить свою работу публике.
Накануне Лёка осталась ночевать в клубе – в собственной, отдельной гримерной. Не хотела тратить время на дорогу туда-сюда. Слишком дорого оно сейчас стоило, это время.
