Владимир Бауглир - Один...
— Науруз. Смешное имя, не правда ли? В переводе со старого оно обозначает «Новый год».
— Ага, новогодний мальчик. И новогодний подарок его — нежный и ласковый рот, — пока я говорил эти слова, Науруз, став еще на одну ступеньку ниже, вновь обхватил губами мой член, доводя его до экстаза. Я стонал и слегка извивался от наслаждения, но при этом краем глаза замечал, что писька парнишки не приподнялась ни на миллиметр.
И тут, издав победный рык, я начал кончать. Науруз тут же выпустил мой член из рта и, собрав всю мою сперму в ладони, небрежным жестом размазал ее по стенке парилки. А затем вновь вернулся к моему члену, легкими движениями губ подзадоривая его и не давая ему поникнуть. Правда, от близости нежного и красивого мальчика он и не собирался падать, но каждое касание его губ лишь прибавляло приток крови к моему красавцу. И тут милый мальчик развернулся ко мне попкой и, приняв позу пьяного енота, еле слышно прошептал: — «Подтолкни меня!».
Для никогда не видевших этой позы поясню: ноги расставлены, вполуприсядь, коленями наружу, тело наклонено вперед, руки покоятся на коленях. Конечно, это не «Цой требует гонорара», но тоже весьма характерная поза.
Приглашение было настолько очевидным, что я тут же поднялся с полки и пристроился к Наурузу сзади. Мой член легко скользнул между пышных румяных половинок и вонзился в отверстие попки. Паренёк тут же обрадованно застонал. Я обнял его руками за пояс и принялся водить своим членом вперед и назад, «прочищая» задний проход пацаненка. Затем моя рука скользнула к нему на писюн. Ой, мама! Он не лежал уже сморщенной крошкой, а возвышался, вытянувшись на всю свою длину. Мне показалось, что я брежу, но когда, кончив, я вынул свой член и, развернув Науруза взглянул на него спереди, то убедился, что ощущения не обманули меня. У него возвышался красивый, стройный и прямой, как стрела, двадцатисантиметровый член. Э, а что же будет, когда ему исполнится двадцать?!
Ничего себе, сказал я себе, а губы мои между тем сомкнулись на смуглой головке, обхватывая ее и давая простор языку. Но стоило лишь начаться этому наслаждению, как в дверь парной кто-то немилосердно затарабанил.
— Может переберемся ко мне домой? — предложил вдруг мой ангелочек.
Надо ли говорить, что я не заставил приглашать себя дважды...
4
Пока мы добрались до двухэтажного особнячка, где Науруз снимал квартиру, мы успели поговорить о многом, и теперь я знал, что мой спутник не житель столицы, а обитатель небольшого городка, откуда до столицы ехать двадцать пять остановок на электричке. А в столицу он приехал специально, чтоб «поразвлечь свою попку», и был счастлив, что в первый же день повстречался со мной. Здесь он снимал квартиру, где был сейчас полноправным хозяином. Мы поднялись на второй этаж, и Науруз своим ключом отпер входную дверь.
Войдя, я огляделся: две симпатичные уютные комнаты, полуоткрытая дверь в ванную, где из крана потихоньку капала вода (как я убедился потом, краны так до конца и не закручивались), большой обеденный стол, кровать в углу комнаты, диван в другой комнате, шикарные глубокие кресла.
Оставив меня «осваиваться тут», Науруз убежал «смотаться по магазинам». Я сидел у окна и скучающе глядел на кинотеатр напротив нашего дома. Он назывался то ли «Дружба», то ли «Мир», но с первого раза я не запомнил, а переспрашивать постеснялся. Прочесть же надпись не представлялось возможным, ибо несмотря на всю схожесть языков, грамматика здесь была явно другой, а написанию здешних букв позавидовали бы любые иероглифы и арабские вязи.
Вскоре мой друг явился, таща в обеих руках тяжелые полные авоськи, набитые всякой снедью. Из левой авоськи гордо торчало горлышко бутылки шампанского.
Шампанское и закуски перекочевали из сеток на стол.
Волосы паренька уже высохли после купания, и я с удивлением отметил, что зачес у него идет не слева направо, а справа налево, как у большинства девчонок. Яства на столе манили меня, что абсолютно не удивительно, если вспомнить консервированный рис последнего месяца, но юность моего друга притягивала сильней. И вскоре мы, раскидав по всему полу одежду, уже нежились в объятьях друг друга. На этот раз хватило втыкания пальчика в отверстие попки, чтобы член Науруза полез вверх и вскоре гордо торчал почти вертикально. Я лизнул его напряженную головку, медленно погрузил ее в свой пылающий ожиданием рот, вынул вновь и, слегка шевеля губами, покрыл его поцелуями весь, от основания и упругих яиц до багровой широкой головки. Я прижимался к члену щекой, касался его закрытыми веками глаз, проводил по нему носом и подбородком, терся об него любом...
— Володька, давай попробуем сзади, — слегка прошептал Науруз.
— Нет, потом, — также тихо прошептал я в ответ, не в силах оторваться от такого чуда, но, чтобы мой ответ не показался грубым, тут же добавил: — Смазать надо.
— А у меня есть чем, — и он, высвободившись, взял из кармана брюк тюбик вазелина. Делать нечего. Я стал на колени, уперся руками в пол. Сзади на коленях пристроился ко мне Науруз. Обильно покрыв свой член слоем вазелина, он выдавил немного из тюбика мне прямо в попу, а затем протолкнул туда пальцем.
Член Науруза был лишь чуть-чуть потоньше, чем у Яшара, но, видимо, это «чуть-чуть» и сыграло свою роль. С неохотой, медленными толчками, его мощный орган любви вдвигался в меня. Сперва я не ощущал ничего, кроме боли, но затем что-то словно бы хлопнуло, и оставшийся член легко скользнул вслед за увесистой головкой в мои недра.
И вслед за этим наступило удивительное чувство наполненности и чего-то еще. Казалось, словно вся дырка покрыта чувствительными волосками, и малейшее движение порождало внутри меня целую гамму неповторимых, неописуемых чувств. И тут мой юный ангел прилег на меня, и наши горячие тела соприкоснулись. И это стало последней каплей. Науруз дернулся, словно кончая в меня, а по мне помчались знакомые токи любви, способные сломить любую преграду пространства. И я физически ощутил волны тревоги, излучаемые моими друзьями, ищущими меня. Ощутил дрожание нитей Сопределья, таких невесомых и таких жестких одновременно. Я весь собрался и сконцентрировался, готовясь к прыжку. Еще мгновение — и я лучом голубоватого света устремлюсь в дебри измерений, навстречу Лешке и Игорьку. Дрожание почти достигло критического предела. Еще немного... И тут...
Тут мой сотоварищ медленно, но уверенно вынул из меня свой член. Волна энергии резко пошла на убыль, но не настолько быстро, чтобы остаться незаметной.
Науруз с изумлением уставился на холодную голубую молнию, протянувшуюся от моей задницы до его дрожащей влажной залупы и тихонько вдруг прошептал:
