Дебора Боэм - Призрак улыбки
Через час Токи уже стоял в очереди. Перед ним было пятеро, и, когда привратник, как и обычно, опоздав, встал у дверей в пять минут восьмого, все они, движимые надеждой, слегка подались вперед. "Прошу прощения — следующий!" — сказал привратник первой троице, зеленым юнцам-старшеклассникам в одинаковых черных очках, старомодных саржевых черных костюмах и шляпах "Blue Brothers". Приятели тут же исчезли, а страж откинул шнур перед высокой, ослепительной кореянкой, с черными волосами до колен и куда более короткой красной юбкой, и затем объявил: "Прошу прощения — следующий!" — идущей за ней необыкновенно грудастой иностранке в парике всех цветов радуги и красной футболке, на которой большими кривыми буквами напечатано было "Samuel 22:45". Следом шел Токи.
Мелко переступая обутыми в гэта ногами, он почувствовал пронизывающую насквозь дурноту. Казавшаяся блестящей идея выдать свою рабочую униформу за маскарадный костюм представлялась теперь настолько нелепой, что он мечтал об одном: провалиться сквозь землю, а потом снова вынырнуть, но уже на пороге собственного дома. Сгорая от стыда, в ожидании неотвратимого "Прошу прощения — следующий!" он тупо смотрел себе под ноги и даже не сразу понял, что привратник уже говорит с ним.
— Совершенно неповторимый облик, — сказал тот по-японски со своим трансильванским акцентом. — Что-то вроде средневекового мачо, этакой разновидности самурая-пирата. Какого черта вы сразу так не оделись? Проходите, дружок, вы допущены!
* * *Музыка была оглушающе громкой. Басы, казалось, завладели ритмом тела Токи, и он, не отдавая в этом отчета, начал дышать "на три четверти". "Будь / жив /будь / жив", — гремело усиленное стереосистемами тремоло из "Bee Gees", потому что весь вечер был посвящен сегодня музыке семидесятых.
Токи стоял шестым в очереди, и до него впустили всего одну претендентку, но зал уже был набит, как платформа на линии Яманотэ в час пик. Токи впервые осознал, что для знаменитостей с их окружением существовал где-то отдельный вход. Теперь все ясно, подумал он. Конечно, привратник мог заворачивать сколько угодно шушеры, рвавшейся к заветному шнуру, — зал все равно будет заполнен под завязку, а веселье бить ключом.
Кто-то налетел прямо на Токи. "Ститте!" — пророкотал мужской голос, и, оглянувшись, Токи увидел прямо перед собой массивное, красновато-коричневое лицо легендарного профессионального игрока в бейсбол, известного потрясающими пассами из-за спины, обманными бросками, по балет-ному красивыми прыжками, быстрыми проводками мяча по краю и философскими комментариями после игры.
— Простите, — пискнул по-английски Токи, млея от знаменитого лица, сверхъестественного роста и платинового блеска костюма из чистого шелка. Гигант американец улыбнулся, и каждый из безукоризненных зубов блеснул, словно квадратная сверкающая луна.
— Все в полном порядке, — сказал он добродушно и, коснувшись огромным пальцем банданы в горошек, добавил: — Классная повязка, парень, — и, повернувшись, отошел.
Мне нужно было подарить ее ему, подумал Токи. Бандана здорово смотрелась бы на бритом черепе. Сдернув платок с головы, он минуту его разглядывал, но потом испугался, что если разрушит костюм, обеспечивший ему вход, то вынужден будет уйти, и заново повязал тэнугуи— закрыв лоб, как это делают повара во время приготовления суши.
Чувствуя себя бестелесным и прозрачным, словно медуза, плавающая в чужом мире славы и моды, Токи очень обрадовался, когда напирающая толпа оттеснила его куда-то в угол. Оказавшись рядом с высоким черным лаковым столиком, окруженным красными лаковыми же табуретками типа тех, что ставят у стойки бара, Токи сел на одну из них и огляделся. Он никогда не бывал в Саду Тигрового Бальзама, никогда не читал "Ада" Данте и, хоть иконография буддизма и давала живое трехмерное представление о топографии Преисподней, не был знаком и с ней. Поэтому убранство "Ада" (ночного клуба), поражавшее и много повидавших светских невеж, и приобщенных к тайнам знатоков сравнительной демонологии, явилось для Токи самым невероятным из зрелищ, когда-либо разворачивавшихся перед его глазами.
Вернее всего сказать, что Токи сумел увидел интерьер "Ада" только одним глазком. Громадный зал был так переполнен блестящими знаменитостями и рвущейся все успеть публикой, что не было никакой возможности получить полное представление о барельефах, занимавших всю площадь стен — от черного мраморного пола до черной эмалью покрытого потолка — и отделяемых друг от друга тускло-красными выгородками, в которых размещались, чередуясь, столы и античные погребальные урны. Прямо напротив Токи была стена, все время разрезаемая коллажем из фигур танцоров в причудливых костюмах из яркого джерси, искусственной кожи и белой синтетической замши {ведь это был вечер, всерьез посвященный семидесятым годам!), на ней, сплошь выдержанной в блекло-красном цвете, изображена была толпа грешников, разгребающих что-то напоминающее фекалии, и огненно-красный дьявол с раздвоенным хвостом, который с размаху хлестал кнутом по груде дымящихся нечистот.
У Токи было прекрасное зрение, но рассмотреть на далекой стене детали он все же не мог и, озаренный догадкой, обернулся на ровную гладкую стену у себя за спиной. Все так: эта стена над столом тоже была расписана сценами ада: жуткими, но не лишенными своеобразного юмора. На ней был изображен целый рой гомункулов, сгрудившихся вокруг конуса, состоящего из кусков плотной массы, судя по виду — мясных потрохов. Кто-то из маленьких озорников как раз набивал себе рот, у других были оттопырены щеки. Глядя на них, Токи вспомнил своего страдающего несварением друга-якудза, жадно набрасывающегося на якитори, и вдруг с новой силой взгрустнул о пропавшей собаке Инари.
Подробно разглядывая экстравагантную фреску, он вдруг понял, что гора "потрохов" пополняется четверкой сидящих на корточках дьяволов с задницами, освещенными лаково-красными отблесками огня. "Да ведь это дерьмо! Они жрут дерьмо!" — громко воскликнул Токи, но музыка была громче, и никто его не услышал. В следующий момент он разглядел еще более шокирующую деталь. Черты лица копрофагов были не анонимным изображением неких условных грешников, а точной портретной копией ряда известных людей. Токи узнал рок-звезду, члена парламента, главу торговой компании, известного сторонника использования атомной энергии и тут же понял, что связывало эту четверку. На протяжении последнего месяца все они были застуканы за занятиями, мягко говоря не одобряемыми обществом (взяточничество, адюльтер, злоупотребление наркотиками, незаконное хранение оружия). Всмотревшись, Токи понял, что головы просто вклеены в отведенные им места, хотя тела гурманов прочно вписаны в общую композицию. Они здесь как новое блюдо на каждый день, понял он.
