Дина Лампитт - Изгнание
Они ехали той же дорогой, которой Николь уже однажды путешествовала с Джоселином, и теперь все напоминало ей о нем. Она постоянно думала о своем сне, и ландыши не давали ей покоя. В глубине души она теперь была почти уверена, что ее муж вовсе не погиб, она убеждала себя, что он просто попал в плен, что в один прекрасный день его освободят, и он вернется к ней, и эта мысль позволяла ей преодолевать все новые и новые мили.
Путешествие оказалось затянувшимся и утомительным, их постоянно преследовали мелкие неприятности, так что Николь и Карадок добрались до Экзетера только двадцать шестого июля. Там они узнали, что граф Эссекс, узнав об исчезновении королевы, обошел город стороной и направился в Тевисток. Вместо него жители ждали появления короля, который был от города всего в четырех милях.
– Честно говоря, я не знала, уезжать нам или оставаться, – рассказывала Эммет Николь, после того как они радостно расцеловались.
Служанка поспешила на помощь Миранде, которая, нетвердо шагая, шла к матери, радостно протягивая ручонки.
– Когда королева так поспешно уехала, – продолжала она, – я немного забеспокоилась, должна признаться. Но мне казалось более разумным остаться здесь, чем ехать в незнакомый Кингсвер Холл. Ведь я знала, что вы в любом случае приедете за мной.
Прижав к себе ребенка, Николь ответила:
– Боюсь, у меня плохие новости. Лорд Джоселин погиб в битве при Марстон-Муре, во всяком случае, мне так сказали.
Эммет посмотрела ей в глаза долгим, открытым взглядом, какой у нее, впрочем, был всегда, и произнесла:
– Почему же тогда печаль не туманит ваш взор?
– Что ты имеешь в виду?
– То, что вы не верите в это, не так ли?
– Не верю, или не хочу верить?
– На это я не могу ответить, – покачала головой Эммет, – я уверена только, что в вас живет надежда.
– Майкл остался жив после сражения, он тоже участвовал в нем.
– Как вы узнали?
– Я видела его и даже разговаривала с ним, а потом Карадок сказал мне, что он жив.
– И что же он?
– Здравствует. Он теперь полковник.
– Он ведь вас больше не интересует?
Николь покачала головой:
– Только как друг. Как любовник, он уже давно ушел в прошлое.
– О! – только и произнесла Эммет и с решительным видом вышла из комнаты: ей надо было вынуть одежду Николь из дорожных сундуков и хорошенько выбить из нее пыль.
Когда Николь уезжала из Экзетера, она переселила служанку и дочку в небольшой уютный домик недалеко от резиденции королевы; теперь она была счастлива вернуться именно в него, наслаждаясь спокойствием и одиночеством в этом удобном жилище. Как будто угадав ее мысли, в тот же вечер Эммет спросила:
– Нам действительно так уж необходимо ехать в Кингсвер Холл?
– Почему ты спрашиваешь?
– Потому что там живут две женщины, которые, скорей всего, невзлюбят нас, они будут ревновать вас к лорду Джоселину, который долгие годы был их «собственностью»…
– …А самого его нет, и помирить нас будет некому.
– Вот именно.
Николь вздохнула:
– Перед тем как пойти в бой, мой муж распорядился, чтобы меня вверили заботам принца Руперта, если сам он не вернется. А принц Руперт приказал мне отправиться в Кингсвер.
– Но почему?
– Он уверен, что там я буду в полной безопасности. Мне кажется, он не уверен в надежности положения роялистов на западе страны.
– Но король жив, здоров и всего час назад беспрепятственно вошел в Экзетер. Он прислал вам приглашение на обед, надеюсь, он сделал это искренне.
– Мне не хочется туда идти.
– Он, должно быть, в отчаянии и скучает по королеве, ведь он опоздал всего на две недели, чтобы увидеться с ней.
– Бедняга, – прошептала Николь, на секунду забыв, что Эммет все еще слушает ее, – ему придется еще столько пережить, дай Бог, чтобы у него на все хватило мужества.
Эммет протестующе затрясла головой:
– Пути Господни неисповедимы, и вы не можете знать о них!
Однако, придя в тот вечер в Бетфорд-хауз, Николь нашла, что атмосфера там далеко не мрачная и не гнетущая. Король спокойно сидел в гостиной, скрестив ноги таким образом, что его полуторамесячной дочурке было на них весьма удобно.
Обаяние Карла Стюарта усиливалось еще тем, что он был замечательным отцом, король с огромной нежностью относился к своим трем сыновьям и трем дочерям. Посреди этой кровавой мясорубки, к сожалению, только двое его сыновей находились теперь в относительной безопасности в Оксфорде: Карл, принц Уэльский, и Джеймс, граф Йоркский. Старшая его дочь, принцесса Мария, которую еще в десятилетнем возрасте отдали замуж за принца Оранского, вообще не участвовала в войне. Но, к сожалению, двое других его детей – девятилетняя принцесса Елизавета и четырехлетний принц Генри, герцог Глосстерский – попали в руки врагов и сейчас находились под домашним арестом во дворце Святого Иакова. С королем была еще самая младшая, Минетт, которая теперь была в безопасности, но, будучи совсем крошкой, больше признавала леди Далкис, чем своего отца.
Увидев вошедшую в комнату Николь, король вежливо поклонился ей.
– Моя маленькая дочь просто очаровательна! Она помогает разогнать мою тоску по королеве, хотя мне все равно очень грустно сознавать, что, прибудь я несколькими днями раньше, моей жене не пришлось бы бежать отсюда, – сказал он, печально улыбаясь.
– Это так ужасно, – произнесла Николь.
– Вас ведь не было здесь, когда ее величество уезжала?
– Нет, я отправилась на север вместе с лордом Джоселином.
Король медленно покачал головой.
– Марстон-Мур. Какая жуткая трагедия, – он поднял на нее полные слез глаза. – Примите мои искренние соболезнования, леди Аттвуд, я знаю о вашей утрате.
– Это довольно странно, сэр, – сказала Николь в каком-то непонятном порыве, садясь напротив короля, – но я не верю в то, что Джоселин мертв. Понимаете, слуга не смог отыскать его тело. Поэтому я уверена, что в один прекрасный день мой муж вернется.
– Молю Бога, чтобы вы оказались правы. Конечно, «круглоголовые» захватили пленных, так что можно предположить, что ваш муж оказался среди них.
Николь кивнула:
– Мне остается надеяться только на это. Но давайте лучше поговорим о Минетт. Ведь я присутствовала при ее рождении, как вы знаете.
Выражение лица Карла сделалось нежным и заботливым:
– Это были восьмые роды моей бедняжки жены. Вы, несомненно, знаете, что двое наших детей умерло. Наш первенец – сразу после рождения, а принцесса Анна – еще во младенчестве.
– Да, – ответила Николь.
– Для королевы в ее возрасте было, наверное, нелегко выносить еще одного ребенка.
