Карина Демина - Наша Светлость
Он улыбался. И выглядел, как рыцарь из баллады. Оделся в белое. В правой руке - роза. В левой - бокал. Его вернули на стол, а розу протянули Тиссе.
Она спрятала руки за спину.
- ...мою любовь и преданность мою, - завершив катрен, Гийом розу уронил. - А такое нельзя простить.
- Вы... вы должны открыть дверь.
Есть и вторая. За его спиной. И тоже наверняка заперта... кричать? Кто услышит здесь?
Но почему Гленна?
Что Тисса ей сделала? Что она вообще им всем сделала?
- Если хочешь, попробуй убежать.
Не выйдет. Тисса осознала это так же отчетливо, как и то, что умолять де Монфора бесполезно. Он - гиена, только без цепи. И стоит ли плакать, если слезы ему в удовольствие?
- Вы не останетесь безнаказанным.
- Посмотрим.
- Вы должны немедленно отпустить нас и тогда я умолчу об этом досадном происшествии.
- А ты осмелела, - Гийом коснулся щеки, и Тисса заставила себя выдержать это прикосновение. - Разбаловалась... женщин нельзя баловать.
Пальцы скользнули по губам.
- Иначе они начинают думать, что им позволено все...
И Гавин не выдержал. Он бросился на Монфора молча, как-то по-звериному, пытаясь и сбить с ног, и ударить ножом.
Что мог мальчишка против коронного рыцаря?
Гийом встретил его пинком. А вторым отбросил и, не позволив подняться, наступил на руку. Надавил, заставляя выпустить нож.
- Ну и чему тебя научили? Вставай.
- Прекратите! - Тисса все-таки закричала.
Гавину позволили подняться. Почти. Носок сапога впечатался в живот, опрокидывая навзничь.
- Давай, - Гийом подобрал нож и, повертев в руках, отбросил. - Или ты только и можешь, что жаловаться?
- Нет!
Тиссу не слышали. Она попыталась остановить Гийома, повиснув на его руке, но тот просто стряхнул Тиссу. Даже бить не стал.
Вцепившись в волосы, Монфор заставил Гавина подняться и подтащил к окну.
- Здесь высоко. Внизу камни. Ты когда-нибудь видел людей, упавших с крепостной стены? От них мало что остается. Месиво из костей и мяса...
Он распахнул окно, впуская ледяной ветер и снег.
- Вот что бывает с наглыми мальчишками, которые следят за приличными женщинами... он пытался за нами подсмотреть, дорогая. И сорвался со стены. Видишь, как я забочусь о твоей репутации.
Монфор смотрел не на Гавина - на Тиссу.
Жадно.
Страшно.
- Отпустите его. Пожалуйста.
Чего бы он ни хотел, Тисса сделает. Постарается. Может быть, потом она не сможет жить дальше, скорее всего, что не сможет. Но Гавин не должен умереть из-за нее.
- Хорошо. Но свидетели нам ни к чему.
Резкое движение. Голова Гавина сталкивается со стеной. Глухой удар. И Гийом разжимает руку.
- Он жив. Пока. И будет жив, если не станешь капризничать. Ты же не станешь капризничать?
- Нет.
Тисса старалась не смотреть на тело. Жив. Конечно, жив. Он ведь рыцарь будущий, а у рыцарей крепкие головы. И значит, все будет хорошо.
Хотя бы для него.
- Видишь, как все просто. Стой. Не двигайся.
Надо подчиняться. Замереть.
Не думать о том, что он рядом. Не вслушиваться в шаги... он сбоку. И сзади. Близко, настолько близко, что дыхание само обрывается.
- Красивые волосы. Зачем ты их прятала раньше? Можешь не отвечать.
Тисса рада. Она не сумела бы произнести ни слова. А рука Гийома ложится на шею, сдавливает, точно примеряясь, легко ли ее сломать.
Главное, чтобы не очень больно...
Отпускает. Отступает. И вдруг оказывается рядом. Наклоняется к Тиссе, заглядывает в глаза. Гийому нужен ее страх. Его у Тиссы много.
Недостаточно.
Холодное прикосновение пальцев. Тиссе кажется, что они оставляют на коже след, который не выйдет оттереть, как бы она ни пыталась.
Запустив руку в вырез платья, Гийом сжимает грудь.
Больно!
- Улыбнись. Ты же помнишь, о чем мы договаривались?
Помнит. Улыбается. Ненавидит. Вот, оказывается, на что это похоже. Ей всегда казалось, что ненависть - это глупо и если хорошо постараться, то можно простить любого врага.
Нельзя.
Гийом наматывает волосы на вторую руку и дергает, заставляя запрокинуть голову.
- А теперь ты меня поцелуешь, правда?
Подчиняться просто, если думать о другом. О том, что руки у него заняты. А у Тиссы свободны. Что в рукаве у нее нож, который легко соскальзывает в руку. А на Гийоме нет кольчуги.
Он стоит так близко.
Увлечен.
Не целует - кусает до крови. Пускай.
Тисса заставляет себя смотреть в глаза. Ему ведь так надо, чтобы она боялась. А ей очень страшно: Тисса никогда не убивала людей.
Она ударила так, как учил дедушка: снизу вверх и налегая всем весом на рукоять, вдавливая клинок в неподатливое тело. Кажется, слышала, как хрустит ткань, и что-то внутри Гийома. Он попытался отшатнуться, но запутался в волосах Тиссы.
Рванулся, выдирая пряди. С кровью. И пусть.
- Ах ты тварь...
Красное на белом. Красиво даже. И нож остался в руке, уже не белый и не прозрачный. Скользкий только, приходится сжимать обеими руками. А Гийом не думал падать. Он стоял, трогая живот, точно не в силах поверить, что так глупо попался.
- Я ж тебя...
Шагнул к Тиссе, и она ударила во второй раз... в третий... в четвертый... она не считала. Само как-то получалось. Вынимать и бить. Снова и снова. За страх. За боль.
За то, чтобы Гавин остался жить.
Монфор все равно бы избавился его... потом, наигравшись с Тиссой. И значит, она все сделала правильно.
Зачем-то она отползла к камину, оставляя на ковре кровяной след. Отпечатки рук и просто пятна. Нож выпал, и Тисса подобрала его. Она не может остаться без оружия! Тиссу все-таки вырвало на старую золу. И она расплакалась.
Теперь уже можно... наверное.
Когда открылась дверь - Тисса не знала, сколько времени прошло, наверное, не очень много, ведь кровь на ее руках еще не успела свернуться - она сказала то, что должна была:
- Кажется, я его убила.
- Что ж, - ответил ей лорд-казначей. - Боюсь, это был крайне неосмотрительный поступок, леди. Теперь вас будут судить.
Юго едва не пропустил представление. Признаться, он задремал, поддавшись всеобщей расслабленности, которая случается с людьми после мероприятий длительных, отбирающих силы и физические, и эмоциональные. В опустевшем зале не осталось зимы, лишь только грязь и вода, наверняка, утерявшая память о том, что когда-то имела иную форму.
