Эбигейл Гиббс - Тени школы Кейбл
— Ты в порядке? — спросила я, хотя прекрасно знала, что с ней все хорошо, ведь по нашему каналу связи чувствовала ее радость и взволнованность.
— В полном, — ответила она, доставая какой-то листок. — Я сегодня поговорила с женщиной из администрации. Она сказала, что с такими оценками меня возьмут без вопросов и начать можно уже в январе! Вот.
Она протянула мне листок, и я пробежала глазами то, что было на нем нацарапано: там говорилось о духовной помощи.
Я широко улыбнулась.
— И политика — отличная специальность. Твои знания непременно нам пригодятся.
Сидевший напротив Каспар презрительно усмехнулся.
— Ага, конечно… — пробормотал он.
Виолетта посмотрела на него, и улыбка сползла с ее лица. Я сделала глубокий вдох.
Не вмешивайся. Не смей все портить!
— Каспар ведет себя странно? — спросил голос Фэллона в моем сознании.
Я едва заметно кивнула, предположив, что он смотрит в нашу сторону.
— И вчера вечером он странно вел себя со мной.
Я искоса посмотрела на Виолетту, оценивая ее реакцию: ничто сказанное в моем сознании больше не было для нее секретом.
— Потом расскажешь, — ответила я, напоминая Фэллону, что нужно быть осторожнее: он все еще не до конца осознавал, как тесно мы связаны с Виолеттой.
— Так чем ты занималась? Я со вчерашнего дня тебя практически не видел. У Виолетты в руках брошюра из университета, но я не понимаю, что изменилось. Ее словно подменили!
Я ухмыльнулась.
— Она будет поступать учиться.
— Правда?! Ух ты! Но что это меняет?
— Помнишь, я рассказывала тебе, что видела королеву вампиров? Она сказала, что мы с Виолеттой похожи, и я подумала о том, что стало для меня спасением. Образование! Но сообразила я это только тогда, когда Антэ сказал о необходимости просветить ее…
Виолетта коротко мне улыбнулась. Она явно внимательно нас слушала.
— Быть вампиром не значит отказываться от планов на будущее, — заключила я как вслух, так и про себя, чтобы Фэллон мог услышать.
— У нее появляется цель, ради которой стоит жить, ради которой стоит пить, — добавила я, немного подумав.
Я была так поглощена разговором, что даже не заметила появившихся в комнате Атан, пока король не попросил детей выйти. Все тут же подняли головы, а детвора начала протестовать.
— Быстро! — отрезал король, и я поняла, что что-то не так.
Я еще никогда не видела, чтобы он был несдержан с детьми, даже не слышала, чтобы он повышал голос. Такой тон не подходил ни ему, ни его неопределенному акценту — не канадскому, как у остальных членов семьи, а теплому и переменчивому, выдававшему в нем мужчину, который пережил взлеты и падения разных культур. Им хорошо было убеждать, но не кричать.
Дети, казалось, недоумевали, как и я, и нехотя проследовали из комнаты вместе с Алией.
Эдмунд подошел поближе к диванам, стоявшим по центру комнаты. В руке у него был зажат официального вида листок бумаги и что-то похожее на глянцевую фотографию. Мне хотелось подойти и посмотреть, но меня будто пригвоздило к стулу, за спинку которого я держалась. Случилось что-то плохое, что-то по-настоящему плохое. Я чувствовала это сердцем.
— Отэмн, у меня плохие новости… — начал Эдмунд.
Его жалостливый голос привел в движение мои ноги, я подошла к королю и королеве и села в кресло рядом с ними. Ощущение было такое, что перемещалось в пространстве только мое тело, а сознание парило где-то в высоте, наблюдая за происходящим, как за спектаклем в театре.
Фэллон подошел и, взяв меня за руку, присел на корточки возле моего кресла. Его дядя и тетя, Элфи и Лизбет тоже приблизились. И когда я подняла взгляд, Каспар и Виолетта казались лишь размытыми и малозначительными фигурами вдалеке.
— Может, нам стоит пойти куда-нибудь в другое место? — услышала я голос короля.
— Не нужно, — ответила я. Но прозвучавший голос не был похож на мой, он был слишком спокойным.
Эдмунд глубоко и шумно вдохнул.
— Экстермино… Мне так жаль. Твоя школа, где люди… Они… они напали на нее и…
Я опустила голову и принялась изо всех сил вглядываться в вырезанный на ножке стола кленовый лист, пытаясь оставаться отстраненной и не поддаваться неминуемому чувству вины и ужаса, которое уже начало подниматься во мне.
— Там не было хранителей, — с трудом произнес Фэллон, озвучивая мои эмоции и жуткую, ужасную мысль, которая пришла мне в голову.
Там не было хранителей, потому что мы бросили их.
— Жертвы есть? — раздался голос герцога Виктория.
— Некоторые из учеников говорят, что Экстермино было не меньше десяти. Была перемена, и большинство детей гуляли на улице… у них не было шансов. У… у меня здесь список раненых. Их больше ста, — тихо сказал Эдмунд и положил на журнальный столик лист бумаги с напечатанными на нем именами.
У меня в глазах стояли слезы, но я рассмотрела возле каждого имени отметку «в критическом состоянии» или «стабилен».
— Кристи, Тэмми, Гвен, Валери и Джон Силайа — все там…
Он называл и другие, незнакомые мне имена, но явно известные Фэллону, потому что тот неожиданно сильнее сжал мою руку.
— Их ранили заклятиями, но их жизням ничего не угрожает.
Я не могла отвести глаза от списка. Словно хищники, они увидели возможность напасть и воспользовались ею, показывая, что настойчиво идут к своей «цели», а мы нет. Но как они могли? Как можно атаковать невинных человеческих детей?
— Никого не убили? Слава судьбе! — выдохнул герцог с облегчением.
Я услышала, как Эдмунд тяжело сглотнул.
— Один человек.
Я смотрела, как Эдмунд пошел к королю и протянул ему фотографию. Он посмотрел на меня и отвел взгляд.
— Тайм. Тайм Картер.
Мое сердце разорвалось и вылетело из груди, пробивая дыры в легких, так что, когда я попыталась вдохнуть, ничего не получилось.
— Кто? — спросил кто-то с недоумением.
— Ти, — выдохнул Фэллон рядом со мной. — Ти.
Мир начал кружиться… Ти, маленькая хорошая Ти была мертва. Убита.
— Нельзя допустить, чтобы об этом узнали журналисты, — нетвердо сказал король, и я заставила свою лишенную кислорода голову посмотреть на него. Он не сводил взгляда с фотографии, и его лицо приобретало зеленоватый оттенок.
— Дайте мне посмотреть, — потребовала я, вырывая свою руку из ладоней Фэллона и хватаясь за ручки кресла. — Сейчас же!
Король вернул фотографию Эдмунду, который прижал ее к груди и, обойдя всех, подошел ко мне. Все следили за ним, не отрываясь.
