Джена Шоуолтер - Грешные ночи (ЛП)
Детским?
— Я воин, — произнес Захариил, расправив плечи. — Я понимаю, что заслужил наказание, и я готов его принять.
— Да, ты должен. Ты взял на себя ответственность за Аннабель, и тем не менее вреда от твоих действий стало больше, чем до этого. Ты даже самостоятельно нанес ей ущерб. И допустил, чтобы она навредила другим.
— Да, я согласен принять все, что вы сочтете заслуженным, но все же я прошу помощи.
Пауза.
Такая звенящая тишина.
Затем.
— Ты желаешь помочь Аннабель даже при том, что она является супругой демона?
— Она вовсе не является супругой демона, — возразил он. — Она моя.
Божество невозмутимо продолжило:
— И ты желаешь с моей помощью бросить вызов демону, который хочет отобрать ее у тебя.
— Демону, который навредил многим людям, пытаясь добраться до нее.
Снова тишина, не менее тягостная, только теперь плечи Захариила повисли под грузом его вины.
— Многое поменялось с того момента, как мы с тобой говорили в последний раз, — произнесло Божество.
— Да, — повторился он снова. Сердце его колотилось словно очумелое.
— Расскажи мне, Захариил, о том, что ты усвоил.
Об этом он как-то не подумал.
— Я осознал ценность человеческой жизни. Я осознал ценность любви и преданности. Я научился, ставить потребности других превыше собственных.
— Это на самом деле так?
— Да.
— Давай удостоверимся. Скажи мне, Захариил. Ты готов пожертвовать собственной жизнью, ради Аннабель?
Настолько небрежно заданный вопрос, но Божество преследовало собственную цель.
— Готов. — Даже не вопрос.
— Ты готов пожертвовать ради этого, чем-то более дорогим, жизнью своего брата, например, чтобы спасти ее?
Он нахмурился.
— Мой брат не может отдать собственную жизнь. Он уже мертв.
— Нет. Он жив.
У Захариила... не было ответа на этот вопрос. Как ангел он понимал, что Божество не может лгать. Это могло означать... это не могло означать... Если только...
— Истинная смерть не то, чем ты ее считаешь, ангел. Дух не может умереть.
— Но Вода Смерти...
— Не то, чем ты ее считаешь. Твой брат жив. Он выжил.
Надежда наполнила его. Радость его переполняла. Он так надеялся на что-то подобное.
— Это была не только вода, я сжег его тело.
— И тело его было восстановлено.
Эдриниэл жив!
Он думал, что теперь они смогут быть вместе. Вместе полетать. Поболтать, посмеяться. Его брат познакомился бы с Аннабель, и они могли бы стать семьей. Они стали бы семьей.
— Я спрашиваю снова, — сказало Божество. — Если бы Аннабель и твой брат стояли бы рядом, и ты бы мог спасти жизнь только одному, кого бы ты выбрал?
Момент — и его надежда увяла. Его радость испарилась.
— Почему вы спрашиваете меня о подобном выборе? В качестве наказания за мои проступки? — У него скрутило живот.
— Ты причинил нескольким людям боль, хотя мог обойтись и без этого. Ты спас человека, рискуя собственной жизнью. Так что тебе положено и наказание, и награда.
Наказание и награда. Он мог оставить в живых брата, и потерять Аннабель, или наоборот. Спасти обоих он не мог. Эдриниэл был самым любимым из ангелов, с самым чистым сердцем, следовательно, Захариилу нужно было позаботится о нем. Или Аннабель, которая так же нуждалась в его заботе. Эдриниэл, которого он любил всем сердцем. Или Аннабель, которую он жаждал всем телом. Эдриниэл жизнь которого была наполнена мучениями и страданиями. Аннабель, посмевшая бросить страданиям вызов, и смешав все его планы.
— И если я не смогу выбрать?
— Значит выбор за тебя сделаю я, не может существовать жизни без смерти и действия без последствий. Ты это знаешь.
Он сжал кулаки.
— Как насчет меня? Возьмите меня. И позвольте жить этим двоим.
— Тогда у этих людей не будет никакого выбора вообще, ты позволишь им умереть?
Вопрос, который звучал подобно декларации. Какие уж тут раздумья. Никаких.
— Я могу его увидеть? — спросил он. — Вы расскажите, как спасли его? Я удалил его любовь.
— В человеке находится намного больше, чем один элемент, Захариил. Ты вынул его добродетель, но оставил его недостатки.
— Я ничего не оставлял.
— Ты оставил Непрощение.
Он имел ввиду... Нет. Нет! Даже то, что он просто слышал это имя являлось непереносимым для него.
— Где он?
Свет вспыхнул перед глазами Захариила... становясь ярче, еще ярче... пока он не начал волноваться, что ослепнет до конца своих дней.
— Смотри и увидишь. Твой брат и твоя женщина.
***
Аннабель оставалась одна в течение пяти минут. Всего то. Только пять. Она и представить не могла, как изменит ее жизнь эта шестая минута — когда Колдо вернулся в гостиничный номер.
Усмехающийся демон находился с ним рядом.
— Непрощение. — Сказал Колдо, толкая демона в её сторону.
Инстинкт заставил ее попятится назад. Аннабель отступила и схватила лампу..., потом сообразила, когда "оружие" было уже перед нею, вытянуть шнур из гнезда. Её ножи лежали на тумбочке, а тумбочка была довольно далеко от нее.
— Что ты делаешь Колдо? — возмутилась она. — Что происходит?
— Привет, Аннабель, — произнесло существо. — Разве ты не помнишь меня?
— Я не с тобой разговариваю демон, а с Колдо.
— Он не может покинуть этой комнаты, но и ты не сумеешь тоже — произнес Колдо. — Я позаботился об этом.
— По моей просьбе, — усмехнулся демон.
— Я перенес тебя к ней, как ты и просил, но я не стану переносить Захариила сюда.
— Это не...
— Это не твой план. Мое облако окружает территорию этой комнаты, и это гарантирует, что ты никуда не денешься.
Послышалось низкое рычание.
— Что за игру ты затеял? Одно мое слово и женщины будут убиты. Ты слышишь меня? Захватчик!
— Это неправда. Они будут спасены, прежде, чем это случится. И между прочим, ты не обо всем подумал. — Ответил Колдо легкомысленно. — И снова исчез, оставив Аннабель во второй раз.
Потребовалось всего лишь мгновение, чтобы она сориентировалась в ситуации, приглушив собственный страх, приведя в порядок мысли и утихомирив жар в собственной груди. Когда она наконец поняла с кем, и с чем — она столкнулась, пронзительный крик вырвался из ее груди:
— Ты!
Перед ней стоял убийца ее родителей, к тому же он стал крупнее, чем она его помнила. Более рослый, более мускулистый, но все еще с лицом того самого варвара с вампирскими клыками. С рогов на его плечах сочился яд, она была уверена, что и хвост проносящийся со свистом возле его ног был так же ядовит.
