Его самое темное желание (ЛП) - Робертс Тиффани

Родился наш ребенок.

Сердце Векса замерло.

Это не означало, что Кинсли выжила.

— Нам нужно идти, — поспешно сказал Векс, обхватив огоньки руками и прижимая их к своей груди. Они приникли к нему, когда он подключился к лей-линиям.

Руны полыхали зеленой магией, воздух гудел, а земля пела. Впервые за столь долгое время сила текла через него свободно, не прерываемая проклятием. Он закрыл глаза и сосредоточился на одном.

Как добраться до своей семьи.

— Открой путь.

ГЛАВА 46

Неподвижность и безмолвие окутали Векса, настолько полные, что он был уверен, будто его стерли из существования. Там было только… ничто.

А потом появилась она.

Его сердцебиение разорвало тишину, разожжённое его Кинсли. Он ощущал её присутствие, её жизненную силу — такую, такую близкую. Она была жива.

Но этого было недостаточно. Ему нужно было знать, что она и их ребенок здоровы, нужно было держать их в своих объятиях, нужно было никогда, никогда больше не отпускать.

Он открыл глаза и увидел окутанный ночным мраком лес, освещенный серебряными лучами луны. Хотя вокруг все было незнакомым, оно чувствовалось знакомым. Он бывал здесь раньше, давным-давно. Магия бурлила в нем, больше не сдерживаемая проклятием, больше не отрезанная от этой земли, которая когда-то была такой знакомой, от земли, откуда он черпал столько силы.

Но это был не его дом.

Векс отпустил огоньки. Они взволнованно носились вокруг него, их призрачный огонь вспыхнул с новой силой, когда он уперся руками в землю, опустился на одно колено и расправил крылья. Он взмыл в воздух, едва ощущая ветви и листья, когда проломился сквозь крону деревьев.

Бесчисленные звезды мерцали в ночном небе, а луна, круглая и полная, отбрасывала свой свет на долину и озеро внизу. Верхушки деревьев мерцали в лунном свете, и вода искрилась. Он знал, что это было его царство в древности. Все это принадлежало ему.

Теперь его оно не волновало.

Его взгляд метнулся к источнику света на земле. Крошечный коттедж, стоящий на краю луга и леса.

Там.

Ветер хлестал вокруг него, откидывая назад волосы, когда он мчался к коттеджу, мощно взмахивая крыльями. Он больше ничего не видел, кроме этого дома и желтоватого света, льющегося из его окон.

Магическая волна опередила его как раз перед тем, как он приземлился на твердую грунтовую дорожку перед коттеджем, распахнув дверь. Внутреннее освещение мигнуло и погасло. Откуда-то изнутри донесся женский крик.

Когда Векс переступил порог, огоньки заняли свои места позади него, отбрасывая голубое сияние на комнату, где вся мебель была сдвинута к стенам. Воздух был пропитан ароматом Кинсли, но в нем чувствовалось нечто большее.

Ее пот. Ее кровь.

Ноги сами собой понесли его через комнату. Каждый шаг усиливал его предвкушение. Грудь вздымалась, готовая разорваться, когда он приблизился к открытой двери, ведущей в другую комнату. Спальню.

— О, Боже мой, — выдохнула женщина внутри, когда Векс шагнул в дверной проем.

Но он не видел женщину. Его взгляд упал на кровать, и какое-то мгновение он мог только смотреть.

Его Кинсли полулежала на кровати, укрыв ноги одеялом. Ее кожа была бледной и блестела от пота, а волосы были заплетены в толстую косу, перекинутую через плечо. Глаза Кинсли, эти прекрасные фиолетово-голубые глаза, встретились с его глазами.

— Векс, — прохрипела она, прежде чем разразиться рыданиями.

Он бросился к кровати, обхватил ладонями ее затылок, наклонился и крепко поцеловал. Вся тоска и боль последних семи месяцев, вся его душевная боль и вина, вся его любовь вылились в этот поцелуй.

Кинсли запустила пальцы в его волосы и сжала их. Она ответила на поцелуй так же пылко, хотя и тихо плакала.

Сквозь его закрытые веки пробивался голубой свет, а огоньки возбужденно танцевали над кроватью.

Она сильнее вцепилась в его волосы, и боль пронзила кожу головы, заставив его зашипеть.

— Никогда больше, черт возьми, не отсылай меня прочь.

— Никогда, — прорычал он. — Никогда больше, мой лунный свет.

Кинсли прижалась своим лбом к его.

— Я так сильно по тебе скучала.

Боль в груди усилилась, сжимая сердце, и слезы обожгли глаза. Он снова поцеловал ее, прежде чем прерывисто вздохнуть.

— Я проведу вечность, зарабатывая твое прощение, Кинсли.

Что-то легонько ударило его в грудь.

Векс отодвинулся от своей пары, чтобы посмотреть вниз. Там, завернутый в одеяло и прижатый к ее груди, лежал их малыш.

У него перехватило дыхание. Он никогда не смел позволить себе надеяться, что найдет пару. Это казалось таким недостижимым. А сейчас? Этот драгоценный ребенок, созданный в результате их любви, был чем-то, что он никогда по-настоящему не считал возможным. Это чувство, охватывающее его, наполняющее, согревающее, превосходило все, что он когда-либо мог себе представить.

Средство достижения цели… Как он мог когда-то подумать такое о Кинсли или об их ребенке?

— Наша дочь, — сказала Кинсли, поднимая ребенка к нему.

Со всей осторожностью, на которую он был способен, Векс взял малышку на руки. Она была такой крошечной, такой нежной, такой совершенной. Зеленая кожа на несколько тонов светлее его собственной, заостренные уши с черными кончиками, короткие черные волосы, маленькие коготки на пальцах. Он чувствовал маленькие крылья на ее спине сквозь одеяло, в которое она была завернута.

И ее глаза… они завораживали. Ярко-синий на черном — синий цвет ее матери с легким оттенком фиолетового. Он провел подушечкой пальца по ее подбородку. Крошечная ручка переместилась, поймала его палец и сжала.

Векс улыбнулся, и слезы потекли из его глаз, когда он прошептал:

— Наконец-то я дома.

Огоньки собрались вокруг его дочери, отбрасывая на нее свое голубое сияние.

— О, маг, — сказала Вспышка, проводя усиком по головке ребенка.

Призрачный огонь Эхо вспыхнул.

— Она прекрасна.

— И я уже вижу пламя ее духа, сильное и яркое, — сказала Тень.

Краем глаза Векс уловил движение. Он повернул голову и увидел, как женщина подошла ближе к кровати. Ее карие глаза были широко раскрыты, когда она смотрела на Векса и огоньки, и, несмотря на их цвет, он не мог не заметить их сходства с глазами своей пары. Она положила дрожащую руку на плечо Кинсли.

Векс подавил инстинктивное желание предостерегающе зарычать. Женщина и так выглядела сбитой с толку, и она не заслуживала такого обращения.

— Кинсли, — сказала женщина, — это…

— Векс. Моя пара, — несмотря на то, какой уставшей казалась Кинсли, она засияла, когда посмотрела на него и положила свою руку на руку женщины. — А это огоньки. Вспышка, Эхо и Тень.

Каждый огонек слегка поклонился, когда их представляли.

— Ты Эмили. Мать Кинсли, — Векс склонил голову, прижимая свое дитя чуть крепче. — Моя благодарность тебе навеки. Я обязан тебе всем.

— Конечно, нет. Она моя дочь, а она, — Эмили кивнула на сверток в его руках, — моя внучка.

У нее вырвался нервный смешок.

— Хотя не могу сказать, что я не была удивлена ее внешностью. Несмотря на то, как Кинсли описала тебя, я была не совсем готова. А ты… Ну, ты…

— Он красивый, — сказала Кинсли.

— Да, но еще он большой и пугающий.

— Тебе не стоит меня бояться, — сказал Векс.

Его дочь издала тихий звук, за которым последовал крик. Этот звук, такой тихий, такой печальный, пронзил его сердце. Обеспокоенный, он посмотрел на свою пару.

— Я сделал что-то не так?

— Нет, — Кинсли подняла руки. — Наверное, она просто проголодалась.

Векс передал ей ребенка. Кинсли покачивала ребенка, одной рукой расстегивая перед ночной рубашки и обнажая грудь. Она притянула их дочь ближе, и малышка немедленно потянулась к соску Кинсли и вцепилась в него, чтобы пососать.

Пораженный этим зрелищем, Векс подавил бурлящую в нем магию. Когда он восстановил контроль, странные беспламенные факелы, освещавшие комнату, снова вспыхнули. Убрав крылья, он осторожно забрался на кровать рядом с Кинсли и обнял ее за плечи, наблюдая, как она нежно гладит щечки ребенка во время кормления.