В плену у страсти роковой. Дочери Древней Руси (СИ) - Сушко Любовь

– Мы все уедем туда, – сказал он твердо, как только я о том заговорила.

Так оно и случилось вскоре. Мы уезжали, я была уверена, что Всеволод даже и не заметит этого. Так оно и получилось.

– Твоя мать всегда стремилась в столицу, – напомнил он мне почему-то.

– А я не хочу этого, – упрямо повторяла я.

Он больше ничего и не сказал.

– Город слишком большой и шумный, я не хочу тут оставаться.

Когда Ольга узнала о том, она радостно меня обняла и казалась счастливой и беззаботной. Я давно ее такой не видела в последнее время. Но у меня на душе становилось все тревожнее.

На одном из пиров Андрей сообщил о своем решении, о том, что его брату переходит и столица, и власть.

– Брат мой, хотя и молод, – говорил спокойно великий князь, – но смел и упрям. Он с вами теперь и останется. Я же удаляюсь, и не хочу больше стоять у него на пути. И ничто не заставит меня вернуться назад.

Всеволод едва скрывал самодовольную улыбку. Он пристально на меня смотрел. Он хотел понять в чем просчитался, почему я не была с ним тогда. Но угадать этого он никак не мог, как ни старался.

Мы поспешно в те дни собирались в дорогу.

Глава 4 Переезд

На рассвете воины княжеские оставили свои места и первыми двинулись в путь. И испытывали и радость, и волнение. Кажется, я задремала и увидела матушку. И она радовалась тому, что происходило.

– Почему ты выбрала его? – спрашивала она.

Но я ничего на это не могла ответить. Я и без того чувствовала себя виноватой.

– Ему нет дела до меня, даже рабыня, с которой он спит значит много больше, чем я. Я не хочу оставаться с ним в одиночестве.

Кажется, она поняла, о чем я говорила.

– Ты сама здесь чуть не погибла, разве ты не помнишь и не понимаешь этого?

Я не могу и не хочу ждать такого часа – это слишком. Мне суждено жить в Боголюбове.

– Всеволод горд и обижен на тебя, – услышала я ее упрек.

Но я ее больше не видела. Это и на самом деле был очень трудный выбор. Я себя ощущала предательницей. И в душе моей было погано. Я понимала, что в нашем граде князь Всеволод не появится. И поделом мне было.

В душе Андрея оставалась страшная обида, он никак не мог просить ее. Мы оказались почти отрезанными от мира. Как трудно было включиться в тихую и размеренную жизнь. Она все время оставалась где-то за чертой. А я все еще оставалась ребенком, понятия не имела о том, что и как следовало делать.

Андрея мы с княгиней видели тогда не слишком часто. Он все время был занят какими-то важными делами, и встречались мы только за ужином в те дни. Ольга была теперь совершенно спокойна. А я снова рвалась во Владимир, и ни о чем больше не хотела думать. Никто меня больше не ждал.

Много времени проводила я в монастыре, обучаясь чтению, готовилась совсем для другой жизни, и так увлеклась этим, что ни о чем другом и мечтать больше не хотела. Я стала за это время совсем другим человеком. Когда Ольга обо всем узнала, она была так удивлена. Это стало ее злить.

Боголюбов становился все больше градом храмов и учености. И мне так хотелось стать его частью. И только это могло еще больше сблизить нас с князем Андреем. Монахи были мной довольны в те дни. А я старалась забыть о Владимире и о Всеволоде, там оставленном. И послать их ко всем чертям. Слухи, до нас доходившие, казались невероятными. Но верить в то, что там происходит, я никак не хотела.

– Я ничего с этим не могу поделать, и потом лучше не думать о том, – снова говорила я Ольге, и она со мной соглашалась.

– Я все оставила там, и больше не собираюсь к этому возвращаться. Пусть и мои дети, если они появятся на свет, остаются в этой тихой обители и никуда не стремятся отсюда уехать, – повторяла я в молитвах своих.

Наверное, в нашем роду я первая решила отказать не только от Киева, но новых городов тоже и тогда этим даже гордилась немного.

С того момента, когда мы перебрались в Боголюбов, прошло пять лет. Мне исполнилось 17. Я стала совсем взрослой. Ничего особенного в жизни моей так и не случилось. И было только одно происшествие. Прибыли гости из Киева. Тогда умер старый князь, и стол там захватил мрачный и таинственный Святослав из рода Ольговичей. И тогда дети ушедшего князя, тоже Святослава, были изгнаны оттуда. Он поступил с ними так же, как он и прежде поступал всегда.

Тогда мы в первый раз столкнулись с князем Игорем, старшим сыном несчастного князя Святослава. И глядя на этого красивого и сильного юношу и младшего брата его тоже Всеволода, я и представить себе не могла, как долго о нем будут говорить, и как часто будет он возникать в судьбах наших после. Тогда же он был просто подавлен, растерян и даже не надеялся, что кто-то из князей-братьев позволит ему оставаться с ними. Он был моим ровесником, но казался совсем взрослым. И все время душу охватывала тревога, когда он приближался. Князь Андрей, не раздумывая, оставил их у себя, хотя княгиня безмолвно протестовала против такого решения, но когда он с ней советовался и спрашивал ее о чем-то.

Киев и Владимир могли против нас разом ополчиться, хотя Всеволод наш с тем князем считаться не собирался. Хотя это только подливало масла в огонь.

Так мы получили непрошенных и очень беспокойных гостей.

Глава 5 Перемены

Однажды я подслушала разговор князя Игоря с матерью его и узнала, кого из князей она считает самым могущественным. И стало понятно, что он собрался жениться на дочери Галицкого князя Ярослава. Хорошо, что сам грозный князь еще о том не имел представления, иначе трудно сказать, чем это могло закончиться.

– Князь сей хитер и непредсказуем, – с грустью говорила княгиня, и забудь о них, не стоит это того. У нас такое плачевное положение, если бы не Андрей, я вообще не знаю, что было бы.

Но он даже слушать ее не стал.

– Он любит дочь свою, – говорил Игорь, – если не для меня, так для нее все сделать постарается.

И в тот момент он не усомнился в своей правоте – святая наивность.

С его замашками, князь Игорь слишком рисковал, хотя вроде и сам в том не сомневался. Ему всегда нужно было быть очень сильным в этом жутком мире, и не следовало тут все менять резко.

Князь Андрей и не подозревал о том, что он тогда задумал, да и мало что его волновало и интересовало. Когда я убедилась в том, что он не откажется от Галицкой княжны, то встревожилась еще сильнее, хотя какое мне было до него дело и сама не ведаю. Но бросилась я в Андреевы покои. Наверное, все было написано на лице у меня, потому что он сразу стал пытать, что с нами со всеми такое творится в тихом граде его. Он выслушал то, что я пыталась ему рассказать, и пожал плечами удивленно:

– Игорь хорош, и не только Ефросинья, но и любая другая бросится к нему в объятья, князь суров, конечно, но не станет он противиться.

Знал ли он об этом прежде или от меня узнал в первый раз, кто его знает, но он ничему не удивился, зато я теперь чувствовала себя предательницей и доносчицей, а ведь я просто за него переживала страшно.

И тогда я ему поведала о том, что мне было известно из подслушанных разговоров.

– Ты мне нужен, – вдруг вырвалось у меня, и я не собираюсь от тебя отказываться.

Андрея трудно было в чем-то убедить. Но тут он замер и не произнес больше ни единого слова. Как давно не смотрел он на меня так. Он был уверен, что маленькая девочка не могла переживать таких бурных чувств.

Все повторялось с завидным постоянством. И ничто больше не могло и его остановить тоже. Я бросилась прочь, не оглядываясь, словно за мной какое чудовище гналось. Но мне стало казаться, что все это я только придумала. Да и откуда вырвались эти чувства?

Это для Ольги я была почти дочерью, которой у нее никогда не было в этом мире. А для него я оставалась только знакомой, той, которая все время возникала где-то рядом и росла на его глазах.

Я убежала в тот вечер перед княжеским пиром в самый дальний из монастырей в ужасе и никого больше не хотела видеть, на глаза никому не собиралась показываться. И этот проклятый мальчишка заставил меня сказать то, что в другом случае я бы не сказала никогда.