Карина Демина - Изольда Великолепная
Для него – возможно. Но Тисса ведь не собиралась воевать! Так почему все так получилось? Она ведь помнит, как ждала. Сидела и ждала. Смотрела на дорогу, уговаривая себя, что вот сегодня папа появится. Он зарычит по-медвежьи и бросится Тиссу ловить. А Долэг с визгом станет носиться вокруг. И мама опять будет пенять на то, что Тисса ведет себя не так, как леди.
Леди надлежит сдерживать свои чувства.
И вышивать. Тисса вышивала – красные маки в большой вазе, мамина схема, сложная, муторная, но если Тисса сумеет дойти до конца, то папа вернется.
А он взял и умер. И в замок пришли кредиторы. Они забрали мамины платья, украшения, посуду и мебель, лошадей из конюшни. Папины копья и старый доспех… мама заболела. Она болела долго-долго, до появления рыцаря, который велел собираться.
– Майоратные земли твоего отца отошли протекторату. Кайя выплатил долги и забрал вас с сестрой, поскольку никто из родственников не изъявил желания принять в свой дом двух сирот.
Еще немного и Тисса ему пощечину влепит.
– Я знаю, что здесь вы были предоставлены сами себе. И намерен это изменить. Для начала я переговорю с твоим опекуном. Надеюсь, он не будет против. Точнее, скорее всего будет, но я знаю, как его переубедить.
Какой он самоуверенный. Смотрит сверху вниз. Улыбается, как будто говорит что-то очень веселое. А Тиссе вот не смешно!
– Потом мы заключим договор о намерениях. Это даст мне право заботиться о тебе и твоей сестре. На побережье есть несколько приличных домов. Мы купим тот, который тебе понравится. Или, если ничего не понравится, построим.
Тисса лишилась дара речи. Дом? На побережье? Купить или построить?
– Ребенок, у меня достаточно денег.
– У вас ли? – Тиссе хотелось вывести его из себя, такого надменного, равнодушного. Все ведь знают, что тан не стесняется руку в казну запускать.
– У меня. Я владею дюжиной кораблей, имею долю в золотых приисках и планирую заняться разведением тонкорунных овец.
Чем-чем он собирается заняться? Прииски, корабли, овцы… он говорит как какой-то купец. Доход должна приносить земля и арендаторы. Правда, почему-то не всегда получалось.
Папа жаловался, что люди стали ленивы.
А потом ушел и не вернулся. Война для всех война.
Но тану смерть не грозит: Их Светлость не тронет любимца. И умирать будут другие.
– Я начинал за деньги Кайя, но вернул долг. Хотя если ему будет нужно, я отдам все, что имею. Но уверяю, ты и твоя сестра не пострадаете. Я сумею заработать еще.
И Тисса как-то ему поверила.
– Так что, можешь тратить смело.
– На что?
Тан пожал плечами, кажется, ему было все равно.
– Ну… ты же захочешь обставить дом по-своему. И платья нужны будут. Украшения там всякие… экипаж. Лошади. Может, захочешь чему-нибудь научиться. Или сестре твоей учителей нанять.
И чего он ожидает от Тиссы? Благодарностей? Она не просит о ней заботиться!
– Что тебя беспокоит, ребенок? Я состоятелен. Умен. Хорош собой.
– И самокритичны очень.
Он не обиделся – рассмеялся, громко так, голову запрокинув. И наверное, все слышали этот смех. Вон птичка перепуганная из кустов выпорхнула.
– Покритиковать меня желающие найдутся, – сказал тан, отсмеявшись. – Нет, ребенок, я лучше тебе о достоинствах расскажу. О недостатках ты от других услышишь. На чем мы там остановились?
– На красоте, – Тисса подумала, что в чем-то тан, конечно, прав, но это же не значит, что Тисса должна разомлеть от восторга.
Леди не млеют.
И чувств не испытывают. Так ведь проще.
– Красота – это хорошо. Что еще тебя волнует? Положение? Со временем… не через два года, конечно, но я стану Лордом-Дознавателем. Могу попробовать потеснить Кормака, но, говоря по правде, мне это не интересно.
Дознаватель? Хуже только палач! Нет, Тисса не желает становиться женой этого человека!
Почему он жив, а папа нет?
Разве это справедливо?
– Что до моего происхождения, – он разом посерьезнел, – то изменить его я не в силах. Равно, как исправить прошлые ошибки. Некоторые вещи тебе придется принять, как они есть.
Да не желала Тисса принимать!
– А… может, вы найдете себе невесту где-нибудь еще? – робко предложила она, разрываясь между желаниями удариться в слезы и наговорить гадостей. Первое у нее получалось, а второе – не очень.
– И где же?
– В другом мире.
Он вздохнул и сунул руки в волосы, как будто сжимая голову меж ладоней.
– Боюсь, другие миры теперь закрыты для меня.
Тисса ни о чем не спрашивала, но тану вопросы не нужны. Рассказывает, как будто бы ей должно быть интересно.
– Бывает, человек берет вес больший, чем может поднять. И поднимает. Мышцы рвутся. Срастаются, конечно, но прежней силы в них уже нет.
Очень грустно он это сказал. Но грусть была какой-то не возвышенной. Обыкновенной. Тисса тоже так грустила, когда случалось что-то нехорошее.
– Но может, оно и к лучшему. У всего есть своя цена. И похоже, оно того стоило. Так что, ребенок, пойдешь за меня замуж? – и посмотрел так, насмешливо.
– Нет! Вы… вы не воспитаны!
– Воспитай, – тан склонил голову. – Всецело в твоих руках. Жажду преобразиться.
Издевается? Конечно, все только и делают, что издеваются над Тиссой… у нее и так ничего не осталось. Только Долэг и чувство собственного достоинства. А после вчерашнего… и если он всерьез – а тан совершенно серьезен – ее засмеют!
– Вы… вы хоть знаете, как вас теперь называют? После того, что…
– Как?
– Дерьмовый рыцарь! – если бы Тисса не была столь взволнована, она в жизни не сказала бы таких слов. Но тан был таким отвратительно прямолинейным. Непоколебимым. И вообще как он мог взять и все решить сам? Он даже не поинтересовался, чего хочет Тисса.
Правда, она сама еще не знала, чего хочет. Но это еще не повод!
И сейчас тан оскорбится и передумает.
Но он опять рассмеялся. Хохотал долго, до слез просто, как будто в этом прозвище не было ничего обидного.
– А ведь и вправду… дерьмовый из меня рыцарь. В кои-то веки с выдумкой подошли… многогранно получилось, – тан даже всхлипнул. От смеха. И вдруг оказался рядом. Чересчур уж близко. Тисса вскочила, готовая бежать, но выяснилось, что бежать некуда: она зажата между скамьей и таном.
– Милая, если пытаешься кого-то оскорбить, то делай это не с таким несчастным выражением лица. А лучше вовсе не делай. Оставь эти игрушки другим.
Руки тана сомкнулись за спиной Тиссы. И это было ужасно! Она уперлась ладошками в грудь и зажмурилась, не желая видеть его так близко. Нельзя было сюда приходить!
