Милена Завойчинская - Оранжевый цвет радуги
– Алес-ся! – рявкнул Акир и тоже вскочил. – Да, я сказал, что тебе нельзя выходить одной. Что в этом такого?
– Что такого? Ты… Ты не мог со мной заранее это обсудить? Ты не мог сказать, что найдешь мне телохранителя, если это по каким-то причинам необходимо? Но нет! Как же, нам же не до того, не хватало еще время терять на разговоры с женой. Проще наорать на нее публично, не в первый раз, кстати. Унизить на глазах свекрови, показав, что с невесткой вообще можно не считаться, что она – никто.
– Не передергивай! Мама прекрасно все поняла. Для ниоки нормально – подчиняться старшему.
– Да иди ты к чертям собачьим! Или кошачьим… да хоть к каким-нибудь! – заорала я. Меня буквально трясло от ярости. – Я не ниоки и никогда ею не стану! Я – человек! И то, что для тебя нормально, для меня дикость! Мы уже обсуждали это, ты обещал! Ты говорил, что… А сам!
– Алеся! – Акир уперся руками в стол и уставился на меня.
А я… Схватила со стола тарелку и запустила в него. Промазала! Схватила другую и снова метнула. Почти попала, но командор отклонился, и вторая посудина просвистела мимо и разбилась где-то позади него. Меня же накрыло состояние абсолютной невменяемости. Я так долго терпела, так старалась быть тихой, покладистой, хорошей девочкой. Которая не спорит, с благодарностью принимает все, что для нее делают, пытается подстроиться под окружаю среду и терпит, терпит, терпит… Но, вероятно, сегодня утром упала последняя капля, которая перевесила чашу весов.
– Алеся! Ты что творишь, ненормальная! – выкрикнул муженек, пригибаясь и уклоняясь от очередного фаянсового снаряда.
– Я?! – завопила я. – Объясняю тебе, коту бессовестному, что я не вещь! Не рабыня! Что со мной нельзя обращаться так!
Надо отдать должное командору. Он не пытался сбежать или скрутить меня и прекратить вандализм по отношению к сервизу. Этот гад… он смеялся, приседая и уворачиваясь от летевших в него предметов! И этот смех злил больше всего, доводя до совершенно неадекватного состояния. Тарелки и блюда на столе закончилась, в ход пошли вилки, ложки и стаканы…
Комната напоминала поле боя. Осколки, валяющиеся на полу столовые приборы, остатки еды и напитков… Акир в очередной раз присел, пропуская над головой соусницу.
– А-а-а-а! Ненавижу тебя! – выкрикнула я, ища взглядом, что еще можно бросить.
Оставалось только большое блюдо с остатками торта, который испекла на десерт Таори. Поднатужившись, я подхватила свой последний снаряд, примерилась и бросила его. И… Не иначе, как вмешательство божественных сил произошло, потому что я попала! Акир как раз выглянул из-под стола, воспользовавшись затишьем, чтобы проверить обстановку… И я попала в этого хвостатого шовиниста! А потом, глядя на то, как сползают кусочки бисквита с кремом по наглой зеленоглазой морде, истерически захохотала.
– Какая же ты все-таки! – сказал этот невыносимый тип, подцепил пальцем кусочек лакомства со лба и отправил в рот. Прожевал и тоже рассмеялся, только в отличие от меня весело. – Ну и темперамент у тебя!
– Довел! – отчеканила я и устало опустилась на стул.
– Теперь поговорим? – Он сел напротив, даже не пытаясь стереть с лица крем.
– Говори, – разрешила я, рассматривая чумазое лицо дражайшего супруга.
– Я боюсь за тебя. Просто боюсь. Пойми, дело не в том, что я не хочу дать тебе свободу, и не в моем дурном характере. Я опасаюсь, что тебя снова украдут, что потеряю тебя. Ты моя жена, но на Керакато об этом не знают. Это не освещалось в прессе, для публики ты – красивая молодая девушка с удивительно редким цветом волос, за которой можно ухаживать. А вдруг ты еще для кого-нибудь кахэто? Похитят, и где я потом должен буду искать тебя? Пока мы не сыграем свадьбу по нашим обычаям, и об этом не объявят на всю планету, я тебя без охраны не выпущу даже на первый этаж здания.
– Помнится, на корабле ты меня уверял, что вся галактика знает, что я твоя жена. А теперь вдруг выясняется, что на твоей родной планете никто не в курсе. И как это понимать? Когда именно ты меня обманывал?
– Я не обманывал, – обиделся он. Нет, вы только посмотрите на него! Он еще и обижается, нелюдь зловредный! – По документам, которые регистрируются в галактическом Союзе, ты действительно моя жена. И кому надо, об этом знают. Но одно дело те, кто имеют доступ к информации и просматривают ее. А совсем другое – обычные обыватели здесь, на Керакато. И к тому же – ниоки, которые… Я пытаюсь тебя уберечь!
– Допустим, – кивнула я. – Но ты не мог мне это нормально сказать? Предупредить, объяснить?
– Мог, наверное. Но не думал, что мама захочет тебя куда-то тащить. Испугался, взбесился, когда вы стали спорить. Я ведь тоже не идеален.
– Да при чем здесь твоя мама?! Я же не могу все время сидеть в четырех стенах!
Мы помолчали. Я пыталась успокоиться, Акиру тоже было о чем подумать.
– Ты действительно меня ненавидишь? – задал он вопрос спустя несколько минут.
– Временами, – не стала я лгать. Не в том состоянии была сегодня, чтобы снова пытаться пустить все на самотек и промолчать. – Вы меня душите. Я так больше не могу, Акир.
– Поясни? Выговорись, я слушаю.
– Акир, я долгое время живу в сильнейшем нервном напряжении. Меня застращали, запугали, пытались сломать психологически. Со мной было… черт знает что было, а может, и еще хуже, но я этого пока не помню. Меня перемещают как предмет – с одного места на другое. А теперь то, что делается для моего блага – мне не нужно в таком виде. Забота, но такая, которая не дает дышать, не позволяет быть собой. Я устала, Акир. Понимаю, что в твоих глазах выгляжу сейчас неблагодарной истеричкой, но и ты пойми… Я живой человек, со своими желаниями, вкусовыми предпочтениями, интересами, мыслями. А меня воспринимают как куклу, в которую можно поиграть: жена, жрица, невестка, клиентка… И никому не интересно, чего же хочу я. А я молчу и подстраиваюсь, улыбаюсь и терплю. Не могу больше! – перевела дыхание и, так как он молчал, добавила: – Кстати, извини за сегодняшний срыв, мне стыдно, что я разгромила твою столовую. Но молча терпеть больше не буду. Терпелка закончилась. Если тебя не устраивает, какая я, то отпусти меня, потому что снова тихой мышкой я не стану.
– Слава звездам! – неожиданно воскликнул мужчина. – Алеся, мне не нужна тихая, запуганная мышка. Я никогда не ждал от тебя, что ты будешь молча терпеть. Но не хотел на тебя давить. Надеялся, что ты придешь в себя и станешь нормальной… а не дерганой, запуганной истеричкой. Хочешь кричать – кричи! Хочешь ругаться – ругайся. Хочешь купить что-то, что нравится тебе, – купи! Ну с учетом запахов, пожалуйста. Не хочешь – не стесняйся, говори об этом. Ты – моя жена! Я готов разрешить тебе все, кроме некоторых вещей, но там уж извини.
