Вероника Мелан - «Dell»
Моя.
Вот что читалось в его глазах, и, видя это, я счастливо умирала вновь.
Пусть всего лишь на день, пусть лишь сегодня он подарил мне себя, но сделал это целиком, без остатка, и я не буду ни о чем жалеть, как бы в дальнейшем ни повернулась жизнь. Если уйдет утром, значит, уйдет. Если останется, буду любить всегда.
За несколько часов, что мы провели в объятиях друг друга, я ощутила то, чего не ощущала никогда: собственную нужность, умиротворение, покой, мощнейший поток света, льющийся через сердце.
Как ему удалось?...
Игристое вино и кусочки апельсинового торта, которыми Дэлла кормил меня, чередовались с жадными, медленными и страстными поцелуями. Слов не звучало. Плавилась под его прикосновениями шея, горели прикусанные зубами мочки ушей, томительно скручивалось что-то внутри, вспыхивали во всем теле невидимые огненные спирали.
Мы не занимались любовью, мы занимались чем-то большим. Единением, процессом посвящения себя друг другу, необратимым прониканием, в котором мое становилось его, а его - моим. Я ощущала текущие из Дэлла чувства клетками кожи, задыхалась от них, вливала в него в ответ собственные жгуты страсти, оплетала, наполняла, ярко вспыхивала в такт с прикосновениями, изнемогала от жара и снова, и снова сливалась с тем, кто держал меня в объятиях.
Вот как должна выглядеть истинная Любовь. Теперь я знала это наверняка.
И я не буду думать о том, что случится на утро - настоящий подарок уже подарен, грешно и мелко просить после такого еще. Пусть тепло его рук будет со мной так долго, сколько я смогу его сохранить, и пусть мои глаза скажут больше, чем все существующие в мире фразы.
Засыпая, я чувствовала себя счастливой: меня обнимали, обнимали так крепко, что не получалось ни вдохнуть, ни двинуться. А при попытке перевернуться, прижимали так тесно, что между телами не оставалось ни сантиметра свободного пространства - кожа к коже, закрытые глаза и душа в душе, накрытые светящимся одеялом любви.
Ни единой мысли. Ни одной эмоции, кроме всепоглощающего счастья.
И улыбка на губах.
*****
Он стоял у машины и курил, ветер доносил до меня ароматный дым; я втихаря вдыхала его полной грудью.
Утро. Припаркованный у подъезда Неофар, окна собственной квартиры, бледное, пытающееся пробиться сквозь тучи солнце и прохладный ветерок, рябящий поверхность разлившихся на тротуаре луж.
Я молчала.
Нож пока еще покоился на дне сумочки - остались последние минуты владения ценным предметом. Как грустно, но в то же время легко уходить.
В машине по дороге сюда я думала о том, чтобы использовать последний шанс – попросить Дэлла остаться, даже принудить, если потребуется. Ведь нож позволял приказывать, навязывать волю, подгибать. Думала о том, чтобы попросить его кольцо. Не насовсем, но временно, сделаться его Женщиной только для того, чтобы попробовать донести собственные чувства.
Но что-то удержало.
Как можно после такой ночи и вообще после всего, что этот человек позволил мне испытать, настаивать на чем-либо? Ведь это великое умение – оставить в душе не сожаление, а великую благодарность за подаренные моменты счастья. И если любишь, по-настоящему любишь, не подрезай крылья – любовь не выживет в клетке, отблагодари человека, оставив ему свободу решений и право выбора.
Поэтому… не надо кольца. Ведь не оно, в конце концов, важно, а та теплота в глазах, которая либо рождается между двумя, либо нет. И та просьба, что я обдумывала по дороге сюда, убьет и тепло, и ту бесценную ниточку нежности, что протянулась между мной и стоящим у машины мужчиной.
Не надо, пусть сохранится. Пусть останется со мной.
Дэлл докурил и выбросил окурок. Я какое-то время смотрела себе под ноги, затем вздохнула и потянулась к сумочке, чтобы достать нож.
*****
Он смотрел, как дрожат ее пальцы, как усилившийся ветер треплет рыжие локоны, отросшие с момента их первой встречи почти до плеч.
Как же сложно тебе быть сильной…
Справившись с замком, Меган вытащила из внутреннего кармана то, что искала, и шагнула вперед. Бледное лицо, дрожащий подбородок, но спокойствие в глазах. Уверенное спокойствие и достоинство человека, знающего, что он поступает правильно.
Такого не было в прежнем сценарии…
Несколько секунд она молча ощупывала его лицо глазами - запоминая, впитывая, лаская, – затем протянула нож.
- Возьми, пожалуйста. Спасибо, что принес его.
- Пожалуйста. – Дэлл улыбнулся, но нож брать не стал. Ждал продолжения.
Внутри появилось ощущение критичной составляющей момента. Серо-голубые глаза встретились с зеленоватыми.
Меган, видя, что от нее чего-то ждут, неуверенно посмотрела на зажатый в собственной руке предмет, и, вероятно, смутившись от собственной невежливости, добавила:
- Я очень благодарна тебе, Дэлл. За все, что ты сделал для меня. День рождения вышел поистине чудесным, я не могла желать лучшего праздника. Огромное тебе спасибо, правда.
Дэлл мысленно нахмурился, оставив на лице выражение полного добродушия; что-то внутри неуловимо напряглось - почему она не озвучивает последнюю просьбу?
Нож продолжал висеть между ними, зажатый тонкими пальцами.
- Это был не только твой праздник, Мег. Он был и моим тоже. Спасибо, что позволила быть рядом.
В ее глазах скользнула радость.
Как же красиво…
- Возьми, пожалуйста, теперь он твой.
Рука нетерпеливо качнулась - чего, мол, ждешь?
Дэлл все еще медлил.
- А разве ты больше ничего не хочешь сказать?
- Сказать?
Она растерялась. Неуловимо смутилась и притихла.
- Я мало поблагодарила, да? Прости… я на самом деле…
- Нет, ты достаточно меня поблагодарила.
- Тогда… что сказать?
Дэлл почувствовал, как против воли начинает мысленно ликовать. Что-то поменялось в этой ветке событий, что-то очень важное изменилось не только для него, но и для нее.
Где, в какой точке это произошло? И если он поменял поведение, потому что помнил прежнюю, оборвавшуюся после сцены с Баалом жизнь, то почему свое поведение изменила она?
- Неужели не хочешь ничего попросить? Ведь нож все еще в твоей руке.
Меган улыбнулась мягко и чуть грустно. Качнулась шапочка, качнулись рыжие волосы.
- Нет. Больше ничего.
На этот раз радость взметнулась вихрем – Дэлл едва не сорвался вперед, чтобы расцеловать стоящую перед ним девушку.
- Совсем ничего?
- Нет.
- Уверена?
- Да, уверена.
И тогда он взял нож - теплый, согретый ее пальцами предмет, так сильно изменивший не одну жизнь, и как только Меган приготовилась уйти, произнес:
