Мэгги Стивотер - Воронята
— Деревья, — произнес Адам. Прохладная отдаленность в его голосе свидетельствовала о том, что парень, которого знал Гэнси, был глубоко задавлен внутри.
— Деревья? Боже! Ты застрелил его?
— Конечно, нет, — ответил Адам. Он осторожно положил пистолет на землю. — Я только использовал его, чтобы не впустить сюда.
Ужас рос внутри Гэнси.
— Ты позволил его затоптать?
— Он убил Ноа, — сказал Адам. — Он это заслужил.
— Нет, — Гэнси обхватил руками свое лицо. Здесь лежало тело, тело, которое было живым. У них даже не было оснований покупать алкогольные напитки. Они не могли решать, кто заслуживал жить, а кто умереть.
— Ты, правда, хотел, чтобы я впустил сюда убийцу? — требовательным тоном спросил Адам.
Гэнси не смог начать объяснение размера этого ужаса. Он просто знал, что все прорывалось в нем снова и снова, по-новому каждый раз, когда он рассматривал это.
— Он просто был жив, — беспомощно произнес он. — На прошлой неделе он просто учил нас четырем неправильным глаголам. А ты убил его.
— Прекрати так говорить. Я не спас его. Прекрати говорить мне, во что я должен верить, в правильное или неправильное, — кричал Адам, но его лицо выглядело так паршиво, как Гэнси себя чувствовал. — Теперь энергетическая линия пробудилась, и мы можем найти Глендовера, и все будет так, как должно быть.
— Мы должны вызвать полицию. Мы должны…
— Мы ничего не должны делать. Мы оставим Велка исчезать, как он оставил Ноа.
Гэнси отвернулся, его тошнило.
— Что по поводу справедливости?
— Вот справедливость, Гэнси. Это настоящее. Это место — все, чтобы быть настоящим. Чтобы быть честным.
Это все, в сущности, было неправильным для Гэнси. Это походило на истину, только повернутую боком. Он продолжал смотреть, смотреть, и все еще видел молодого мертвого мужчину, который был ужасно похож на изуродованный скелет Ноа. А еще там был Адам, его внешний вид не изменился, но все же… было что-то в его глазах. В линии его губ.
Гэнси чувствовал очертания потери.
Блу и Ронан вышли из дерева, и ладонь Блу прикрыла ее рот, когда она заметила Велка. У Ронана виднелся отвратительный синяк на виске.
Гэнси просто объявил:
— Он мертв.
— Я думаю, нам нужно убираться отсюда, — предложила Блу. — Землетрясения, животные и… Я не знаю, какое воздействие я оказываю, но вещи тут…
— Да, — согласился Гэнси. — Нам нужно идти. Мы можем решить, что делать с Велком, снаружи.
— Подождите.
На этот раз голос услышали все. На английском. Никто не двинулся, подсознательно делая то, что просил голос.
«Парень. Scimus quid quaeritis».
(Парень. Мы знаем, что ты ищешь.)
Хотя деревья могли иметь в виду любого из молодых людей, Гэнси почувствовал, что слова были направлены лично на него. Вслух он произнес:
— Что я ищу?
В ответ раздалось бормотание на латыни, слова спотыкались друг об друга. Гэнси скрестил руки на груди и сжал их. Они все смотрели на Ронана в ожидании перевода.
— Они сказали, что всегда ходили слухи о короле, похороненном где-то вдоль этой дороги духов, — произнес Ронан. Его глаза задержались на Гэнси. — Они думают, что он может быть твоим.
48
Когда хоронили кости Ноа, стоял чудесный, погожий, солнечный денек начала июня. У полиции заняло несколько недель на то, чтобы завершить работу с доказательствами, и поэтому уже подошел к концу учебный год, и только после состоялись похороны. Между смертью Велка и похоронами Ноа много чего произошло. Гэнси вернул себе свой журнал из полиции и вышел из состава команды по гребле. Ронан успешно прорвался сквозь выпускные аттестационные экзамены Аглионбая и неудачно починил дверной замок квартиры. Адам, с посильной помощью Ронана, переехал из фабрики Монмут в комнату, принадлежащую Церкви Святой Агнессы, находящейся неподалеку, что сказалось на обоих парнях по-разному. Блу, торжествуя, встречала окончание учебного года и получила больше свободы для исследования энергетической линии. Город под названием Генриетта, в общей сложности, страдал девять раз от перебоев с электричеством, а телефонная связь обрывалась раза в полтора больше. Мора, Персефона и Кайла перешерстили чердак и разобрали вещи Нив. Они сказали Блу, что все еще не были точно уверены, что же они сделали, когда переставили её зеркала той ночью.
— Мы хотели «отключить» её, — призналась Персефона. — Но, похоже, вместо этого, заставили её исчезнуть. Возможно, она появится в какой-то момент.
И постепенно их жизни приобрели равновесие, хотя, не похоже, что когда-нибудь они вернутся к нормальному состоянию. Энергетическая линия пробудилась, и Ноа был целым, но ушедшим. Магия была настоящей, Глендовер был настоящим, и что-то начиналось.
— Джейн, нельзя же быть такой бестолковой. Можно было и догадаться, что это похороны, — сказал Гэнси Блу, когда та шла через все поле по направлению к ним.
Он с Ронаном в своих черных безупречных костюмах выглядели настоящими шаферами.
Блу, не имея в своем гардеробе ничего черного, наскоро соорудила наряд из нескольких метров черного кружева, пришитого к зеленой футболке, которую несколько месяцев назад она передела в платье. Она со злостью прошипела:
— Это лучшее, что я могла сделать!
— Как будто Ноа не всё равно, — огрызнулся Ронан.
— Ты захватил что-то еще на потом? — поинтересовался Гэнси.
— Я же не идиот. Где Адам?
Гэнси ответил:
— Он работает. Подтянется позже.
Кости Ноа были погребены на семейном участке Жерни чуть в стороне от основного кладбища. Его только что вырытая могила располагалась на краю длинного пологого кладбища, на склоне каменистого холма. Брезент укрывал от скорбящих глаз свежие комья грязи. Семья Ноа стояла прямо рядом с ямой. Мужчина и две девушки всхлипывали, но женщина вглядывалась в деревья, и глаза её были сухими. Блу не нужно было быть экстрасенсом, чтобы понять, какой печальной эта женщина была. Печальной и гордой.
Голос Ноа холодный и едва уловимый прошептал ей на ухо.
— Пожалуйста, скажи им что-нибудь.
Блу не ответила, но все же повернула голову в том направлении, откуда раздался голос. Она могла его почти почувствовать, стоявшего как раз за её плечом, дышащего ей в шею, с волнением сжимая своей рукой её предплечье.
— Ты же знаешь, что я не могу, — ответила она тихим голосом.
— Ты должна.
— Я буду выглядеть спятившей. Что в этом хорошего? Да и что я могу сказать?
Голос Ноа был слабым, но отчаянным. Его страдания обжигали её.
— Пожалуйста.
Блу закрыла глаза.
