Позолота - Мейер Марисса

На этот раз Серильда закричала – этот крик будет эхом отдаваться в ее воспоминаниях, пока она остается здесь, в ловушке.

Гердрут сжимала руку кучера, по ее ангельскому лицу текли слезы, очертания ее фигуры по краям расплывались. А там, где раньше билось ее нежное сердечко, алела дыра.

– Думаю, – добавил король, – из нее выйдет чудесная горничная. Вы согласны?

Серильда застонала от боли, чувствуя себя так, будто это ее внутренности вырвали.

– Вы же обещали! Обещали! – Она подскочила к Эрлкингу, охваченная таким гневом, что он выжег все доводы рассудка. – Теперь вы не вправе ожидать, что я стану лгать ради вас. Что я никому не признаюсь, что вы не оте…

Он накрыл ее рот губами, одной рукой обвив талию, а другой притягивая к себе. Ее слова оборвались, перешли в сдавленный крик. Серильда попыталась толкнуть его в грудь, но это мало что изменило. Другой рукой король вцепился ей в волосы у основания шеи, не давая шевельнуться, и только тогда прервал поцелуй.

Ей снова захотелось, чтобы ее вырвало – прямо ему в лицо.

Она услышала лязг цепей. Это Злат пытался освободиться.

– Я обещал ей свободу, – негромко заговорил Эрлкинг, касаясь губами ее волос. – И выполню обещанное. Как только вы завершите свою часть сделки и отдадите мне ребенка, я отпущу их души в Ферлорен. – Он сделал паузу, чуть отстранившись, чтобы видеть ее глаза. – Разве не этого вы хотите для них, моя королева?

Серильда не смогла ответить. Внутри нее бушевала ярость, ей хотелось одного – стереть надменную усмешку с его лица.

Расценив ее молчание как согласие, Эрлкинг склонил голову и еще раз холодно поцеловал ее в лоб.

Зрителям это должно было показаться жестом нежной привязанности. Издали никто не видел злорадного веселья в его глазах, когда он снова прошептал: Да здравствует королева.

Глава 56

Дети заснули вповалку на широченной кровати, которая когда-то казалась Серильде величайшей роскошью. Теперь она смотрела на них, вспоминая, как кружилась ее голова при виде пуховых подушек и бархатных штор. Как она восхищалась всем, что предлагал ей этот замок.

Тогда все казалось удивительным и немного похожим на сказку.

До чего же глупо.

Хорошо еще, что у детей сохранилась способность спать. Серильда не знала, нужен ли призракам отдых, но то, что в этом трагическом заточении у них будут краткие моменты передышки, уже казалось благословением.

Не была она уверена и в том, что отдых нужен ей самой. Сейчас она чуть лучше понимала, как Злат узнал, что он не такой, как остальные в замке. Вот и она – не мертва. Она не призрак, как дети, придворные и слуги короля.

Но что тогда можно сказать о ней?

Я устала, подумала Серильда. Она чувствовала сильную усталость, но при этом ей не сиделось на месте. Неожиданно она поймала себя на мысли об играх, в которые маленькой девочкой она играла с другими детьми. То есть, с теми, кому родители не запрещали с ней водиться.

Они играли в принцев и принцесс, дев и рыцарей. Строили замки из прутьев, плели венки из колокольчиков и расхаживали по полям важно и церемонно, словно дворяне где-нибудь в Верене. Они представляли себе роскошную жизнь, полную драгоценностей, праздников и пиров – ух, какие пиры они придумывали! – танцев и балов.

Серильда была мастерицей на выдумки. Уже тогда сверстники слушали с раскрытыми ртами, как она превращала их незамысловатые мечты в удивительные и невероятные приключения. Но никогда, даже на самый краткий миг, Серильде и в голову не приходило, что это сбудется.

Что она будет жить в замке.

Выйдет замуж за короля.

Выйдет замуж за чудовище.

А его двор и правда будет по-своему роскошен. Пиры, танцы, веселье и выпивка. Она даже получала подарки, а король изображал нежно влюбленного – ему волей-неволей приходилось это делать, чтобы убедить всех, что он отец ее ребенка. Но она здесь скорее пленница, чем королева. У нее ни над кем нет власти. Никто не станет слушать ее приказаний и обращать внимание на ее мольбы. Никто не поможет, если только король не разрешит.

Собственность.

Он назвал ее своей собственностью, еще тогда, когда она была просто златопряхой. Теперь ей предстоит стать его женой, связанной с ним какой-то церемонией Темных.

Но среди всего этого смятения и неразберихи у нее оставалась радость, которую нельзя было заглушить. Она ждала ребенка. Она станет матерью. Если только ребенка, когда он родится, не вырвут у нее из рук и не отдадут Перхте…

Серильда почувствовала горечь во рту. С тяжелым вздохом она села на край кровати, стараясь не разбудить детей. Осторожно убрала волосы со лба Ханса, поправила одеяло на плечах Никеля. Она всем сердцем надеялась, что дети видят хорошие, добрые сны.

– Я найду способ даровать вам покой, – шепотом пообещала она. – Ни за что не позволю страдать здесь вечно. А до тех пор обещаю рассказывать самые светлые и веселые истории, чтобы утешать и отвлекать от здешних ужасов. Сказки, где добро побеждает. Где злодеи получают по заслугам. Где каждого, кто справедлив, добр и смел, ждет счастливый финал. – Серильда всхлипнула, удивившись, когда на ресницах повисла слеза. Ей-то казалось, что она выплакала все слезы до дна.

Ей хотелось лечь, свернуться клубочком на свободном краешке перины и попробовать забыться. Пусть успокоятся мысли, пусть уляжется в голове все, что случилось за последние, такие короткие сутки.

Но уснуть она не могла.

Прежде чем закончится этот ужасный день, ей нужно сделать кое-что еще.

Гардероб был забит прекрасными платьями и плащами – изумрудно-зелеными, синими, как сапфиры и кроваво-красными, как рубины. Слишком изысканно для дочери мельника. Что подумает отец, увидев ее в таких нарядах?

Нет. Серильда зажмурилась. Она не могла думать о нем. И даже не знала, сможет ли когда-нибудь оплакать его, как подобает. Он стал еще одним камнем в короне ее вины. Еще одним родным человеком, которого она подвела.

– Перестань, – шепотом велела она себе, доставая из шкафа накидку. Оставила на столике зажженную свечу, чтобы дети не испугались, проснувшись в чужой темной комнате.

Украдкой выскользнула из башни. Как попасть на крышу крепости, Серильда не знала, но была полна решимости обойти все лестницы, пока не отыщется нужная. Но это не понадобилось. Сделав несколько шагов вверх по винтовой лестнице, она заметила фигуру, прислонившуюся к дверному косяку.

Серильда замерла, опершись одной рукой о стену.

Перед ней, сжимая в руках какой-то узел, стоял Злат. Рукава рубашки были закатаны выше локтей, и Серильда увидела красные полосы рубцов там, где его руки были обмотаны цепями. Заметив ее, он замер, и его взгляд был настороженным и подозрительным.

Серильда хотела броситься к нему в объятия, но он не распахнул рук ей навстречу.

Она хотела заговорить, но нужные слова нашлись не сразу.

– Я пришла, чтобы освободить тебя.

На скулах Злата заходили желваки, но через мгновение его взгляд смягчился.

– Я начал шуметь, стонать, греметь цепями. Как самое настоящее привидение. В конце концов им надоело это слушать, и на закате меня отпустили.

Она сделала несколько шагов вперед. Коснулась отметины на его плече, но он отшатнулся.

Отпрянула и Серильда.

– Как им удалось тебя поймать?

– Загнали меня в угол во дворе, у башни, – сказал он. – Набросили цепи. Я не успел понять, что происходит. Раньше мне не приходилось беспокоиться о таких вещах. Я будто попал… в капкан.

– Мне так жаль, Злат. Если бы не я…

– Это не ты со мной сделала, – резко прервал ее он.

– Но золото…

– Я сам сделал это золото. Создал эти цепи своими руками. Неплохая пытка, да? – Злат пытался улыбнуться, но, казалось, забыл, как это делается.

– Но если бы я призналась… рано или поздно… Если бы сказала правду вместо того, чтобы просить тебя прясть это золото, снова и снова помогать мне…

– Ты была бы мертва.