Дыхание новой жизни (СИ) - Лесная Ляна

Я совсем не заметила, что мы очутились на огромной, как площадь, равнине, покрытой одними лишь травами. Вдалеке виднелись высокие горы. Сопровождающие нас птицы остались на деревьях где-то позади, но их радостные трели всё ещё продолжали звучать, сопровождая нас.

— Мы любим тебя, Ания! Ания! Ания! — пропели птицы на разные лады.

— Я тоже люблю вас! — ответила и помахала птицам рукой. Потом я свернула в высокую траву, которая моментально расступалась при моём приближении.

— Аня, обернись! — попросил Балин. Я оглянулась — по моим следам расцветали диковинные цветы. Остановилась, и цветы окружили меня, взбираясь по моим ногам вверх, ластясь к рукам и ошеломляя меня ароматом нежности.

Вокруг колышущееся море травы. Ветер резвился вовсю, создавая изумрудные волны. Вдалеке паслись тучные стада. Заметив нас, животные приблизились, окружив нас. Это были большеглазые крупные животные, размером с земных лошадей, розового, красного и бордового цвета с витыми рогами и длинной шерстью. Их огромные добрые глаза смотрели на меня ласково. Я услышала произносимое на разные лады:

— Приветствуем тебя, Ания!

— Спасибо, дорогие мои! Я тоже рада всех вас видеть!

— Это леграйны — магические животные нашего мира, — сказал сын.

Внезапно от стада отделился маленький розовый легрёнок и подбежал ко мне. В его огромных глазах отражалось небо. Я протянула к нему руки и он подошёл поближе, чтобы я смогла его погладить. Его шёрстка оказалась на удивление тонкой, мягкой и шелковистой. Я вспомнила, что в кармане ветровки у меня осталась расчёска. Достала её и принялась расчёсывать гриву малыша. Шелковая грива засияла, и маленький легрёнок, весело взбрыкивая, поскакал к стаду.

— Беги, малыш, к маме! — сказала я ему вслед. — Она, наверняка, соскучилась!

И тогда, величественно шагая, вышел ко мне вожак, огромный самец почти коричневого цвета с самыми крупными, огромными витыми рогами. Он сказал:

— Прими наш дар, Ания! — и пара молодых самочек преподнесли, неся на своих рожках, два больших кома красного цвета. Сняв с их рожек пушистые комки и рассмотрев подарок поближе, я поняла, что это была тончайшая шерсть. Поблагодарив за дар, я подарила им свою расчёску, сын объяснил, что полевым нимфам будет удобнее ею расчёсывать леграйнов. Приняв дар с благодарностью, я вопросительно повернулась к сыну, не понимая, что мне делать с ним делать.

— Если хочешь, из этого можно соткать платье, — пожимая плечами предложил он. — Кстати, как раз сегодня наш народ празднует особенный день. В замке будет большой приём. Ты хотела бы появиться там в настоящем магическом платье? Шерсть леграйнов обладает магическими свойствами, поэтому платье из неё никогда не испачкается, и не порвётся. В таком платье тебе не будет холодно зимой или жарко летом. В нём ты не будешь знать усталости.

— Извини, а что празднуют в замке? — поинтересовалась. — Моё возвращение? Но никто ещё не знает, что я вернулась.

— Ты права, о том, что ты вернулась, никто пока не знает. Я тщательно прячу тебя. Только те, кто видит тебя своими глазами, узнают о твоём возвращении. Хочу сделать всем сюрприз, впрочем об этом я уже говорил. Так что приём проводится не в честь возвращения, а в честь пятидесятилетия возрождения мира, мама. Мы празднуем это знаменательное событие каждый год. Ну, и мой день рождения ещё…

— Пятидесятилетие? — повторила ошарашенно.

— Да. Что тебя удивляет?

— Тебе уже пятьдесят лет?

— А я разве не сказал? — хитро улыбнулся Алексаниэль. — Старею, память уже ни к чёрту.

— Понимаю, сын, тяжело быть стареньким, — проговорила абсолютно серьёзно, но потом не выдержала и засмеялась. — Моему сыну пятьдесят лет! До чего же я старая! Алекс, наверное, думает, что если я всё-таки выжила, то колени мои уже скрипят при ходьбе, волосы седые, кожа сморщилась, а глаза выцвели, да и плохо вижу уже, зубы выпали, и я вставила протезы. А ещё у меня может быть одышка и тахикардия при быстрой ходьбе. Не удивительно, что он собирается на перерождение. Увидеть такое врагу не пожелаешь!

— Аня, перестань, пожалуйста! — наконец-то подал голос Балин. Не выдержал. Не понравилось, что ли, как я описывала старость? Ну, что поделать? Старость, она такая. И никто из людей её ещё не избежал. Хочешь — не хочешь — всё равно постареешь. Надо всегда помнить об этом.

— Мам, извини, что я не сказал. Не подумал просто, что это для тебя может быть важно.

— А Алексу сколько? Семьдесят?

— Да. По меркам мира он до сих пор считается самым юным лексом. Наша раса живёт до двух-трёх тысяч лет, — поддержал меня сын, и внезапно осёкся, когда я взглянула на него. Он прочитал в моих глазах мой основной страх.

Да, я даже самой себе боялась его озвучить. Каков предел моей жизни? От силы восемьдесят лет? Возможно, и больше, при жизни в магическом мире, где её продолжительность можно поддержать магией. Сто лет? Сто двадцать? Даже если я и смогу прожить дольше, добавит ли мне это удовлетворения? Сколько осталось реальной молодой жизни, в которой я не буду выглядеть старухой? Лет двадцать? А потом я буду казаться мамой не только сыну, ведь в пятьдесят он выглядит мальчишкой, но и мужу. А ещё через двадцать, то и вовсе бабушкой им обоим…

— Мам, что? Ты изменилась в лице.

Пришлось отогнать не слишком приятные размышления. Через силу улыбнулась, отрицательно покачав головой. Не хотела портить никому настроения. Надо просто принять тот факт, что у меня было всего двадцать лет. Это же целых двадцать лет! Вот так и буду впредь рассуждать. Целых двадцать полноценных лет со своей семьёй.

— Всё хорошо, мой мальчик! — ответила справившись с собой. — Всё будет хорошо. Я переживаю, насекомые, птицы и остальные, кто меня встретил, не расскажут твоему отцу, что видели меня? — хитро, как мне показалось, перевела тему.

— А, ты об этом? Не переживай! К его сожалению, но к нашему счастью, отец не понимает языка птиц и зверей. Только мы с тобой. Ну, так что, ты готова предстать на приёме в платье?

— Платье? — я сыграла воодушевление. — Точно! У меня же нет платья!

Как всегда я забыла про платье. Вот сейчас мы все вместе направлялись в замок в обычной земной одежде, и совершенно никого это не беспокоило, но, наверняка, жители величественного замка сочтут нашу одежду не подходящей для богатого приёма, на котором все будут в богатых одеждах. Я не знала, как меня встретят в замке, тем более в иноземной одежде, так что платье было бы предпочтительнее джинсов и футболки с ветровкой. Я, ведь, супруга лекса, и должна выглядеть соответственно. Так что красное платье будет как нельзя кстати.

— Но кто же мне соткёт или сошьёт из этой шерсти платье?

— Это не проблема. Давай попросим пауков. Кому, как не им, удаётся ткать самые лучшие полотна? — а затем сын зашептал на паучином языке, который я, как не странно, тоже стала понимать.

Внезапно отовсюду начали сползаться пауки, большие и маленькие. Сын попросил пауков соткать платье без швов. Я же позволила членистоногим пробежать по мне, снимая мерки, и они тут же резво принялись за работу.

Платье получилось по истине восхитительным. Разве я могла представить, что такое могут соткать пауки? Пусть даже не обычные пауки, а пауки магического мира? Не могла. Но это не отменяло того факта, что оно сейчас было надето на мне. Маленькие трудяги так искусно переплели тончайшую шерсть каким-то фантастическим плетением, отчего на самой ткани образовался при ближайшем рассмотрении необычайный узор. Вплетая в него свою паутину, они снабдили ткань сверкающими нитями, отчего платье буквально сияло. Спинка была открытой. На рукава шерсть тоже не тратили, стремясь потратить всю шерсть на длину и шлейф, видимо в этом мире была такая мода. Рукава сплели полностью из паутины, лёгкой и тончайшей, но в то же время соединив её так, что невозможно было бы разорвать, хотя я и не пыталась, даже боясь дотронуться. Сын успокоил, чтобы я не боялась случайно порвать паутину, оказывается, она может стать крепче алмазной, если плетётся в дар. Милые трудяги постарались вплести в свою паутину золотые нити, похоже у одного из видов пауков, паутина была золотой, и это выглядело фантастически. Так же золотым плетением был украшен лиф платья, поднимающийся к шее. Платье сидело, как влитое, и было очень удобным и лёгким. И в нём я стала чувствовать себя настоящей принцессой.