Эбигейл Гиббс - Ужин с вампиром
Я опустила взгляд и сжала руки в кулаки.
— Если бы сейчас был мир, ни один ребенок, вне зависимости от происхождения, не голодал бы.
— Мы не знали мира тысячелетиями. Сомневаюсь, что мы по-наем, что такое мир. Сейчас мы движемся к критической точке. Вы
просто этого еще не понимаете, мисс Ли. Отэмн потупилась.
— И вы надеетесь, что Героини смогут разобраться в этой ситуации? фыркнула я. — Ну, удачи вам! — Усмехнувшись, я прижалась спиной к стволу дерева.
Каспар подавил смешок, но быстро посерьезнел, когда Фэллон неодобрительно взглянул на него.
— Это была завуалированная издевка, мисс Ли?
Я с невинным видом покачала головой и подмигнула Каспару, которому пришлось чуть не до крови прикусить нижнюю губу, чтобы не рассмеяться.
— Я не вижу повода для смеха.
— А его и нет, — с трудом ответила я, пытаясь не захихикать. Это не было смешно, просто я была рада видеть, что Каспар снова улыбается. — Но серьезно, если я хоть что-то понимаю во власть имущих, они скорее умрут, чем примут перемены.
Внезапно Отэмн встала и пробормотала что-то Фэллону, который ответил ей на родном языке. Мне показалось, что она устала. Девушка покачала головой и пошла прочь. Фэллон мгновенно оказался на ногах. Я тут же перестала смеяться.
Фэллон позвал ее. Отэмн замерла спиной к нам.
— Ты забываешься, Отэмн! Ты находишься в присутствии королевской особы, помни.
Ее плечи поднялись и опустились, как будто она глубоко вздохнула. Повернувшись к нам, она склонилась в реверансе. Это выглядело немного как насмешка.
— Ваше Высочество, господа. — Она оглядела всех, пока ее взгляд не остановился на мне. — Мисс.
Отэмн снова посмотрела на Фэллона, на этот раз с упреком, и, постояв несколько мгновений, словно ожидая от него извинений, быстро развернулась и скрылась в лесу.
Наступила тишина. Я почувствовала во рту какой-то горький, неприятный привкус. Я познакомилась с этой девушкой всего несколько часов назад, но у меня было такое чувство, что я оскорбила близкого друга. Ревность к Каспару, который проявил к ней доброту и участие, казалась теперь мне глупой и неоправданной.
Фэллон посмотрел вслед Отэмн и с недовольным лицом медленно повернулся к Каспару. Рассыпавшись в извинениях за ее поведение, он поспешил за ней во тьму.
Последнее, что я видела сквозь полузакрытые веки, прежде чем погрузиться в сон, были шрамы на руке Фэллона, которую он протянул к огню
Глава 55
Каспар
Стрелки наручных часов двигались чертовски медленно. Это была беспокойная ночь. Возле меня мерно посапывала Виолетта, казалось, что ее ничто не тревожит.
Моя рука лежала рядом с ней первые полчаса, но когда девушка перевернулась во сне, оказавшись слишком близко ко мне, руку пришлось убрать. Мы были далеко от отца, но он бы все равно узнал. В любом случае я все равно не мог прикоснуться к ней: король был прав.
Моя ответственность не связана с Виолеттой, мой долг перед другим человеком. Так было всегда. Возможно, я об этом не знал, но такова моя судьба. Об этом говорится в Пророчестве.
Виолетта была готова принести в жертву свою человеческую природу ради меня, но что я был готов дать ей взамен?
Я был глупцом, позволив нам так сильно сблизиться. Я не понимал, что происходит, и не смог положить этому конец. Я не понимал, что чувствую к ней, пока нас не разлучили на две недели.
Это безумие, это неправильно, и это причинит ей боль.
— Однако она вернула тебя к жизни, Каспар. Она сделала тебя таким, каким тебя знала твоя мать, — возразил мне мой внутренний голос.
Каким это таким?
Он не ответил.
Я посмотрел на спящую Виолетту и подумал, что сильно вино-ват перед ней. Я навредил ей. Хуже всего то, что я не мог рассказать
почему и никогда не соберусь с духом для этого. Она узнает сама: так распорядилась судьба.
Все это было слишком реальным. У сагеан появилась Героиня — она ни была, где бы ни находилась. Вторая тоже должна вскоре прийти.
Вздохнув, я вытянул из кармана помятый, кое-как сложенный лист бумаги и развернул его, проведя пальцем по темным пятнам от слез.
Письмо матери. Одно из двух.
Здравствуй, дорогая Верил!
Не было нужды читать его, поскольку я уже давно изучил каждое слово в этом письме, отчего оно порядком поистрепалось. Меня интересовало другое письмо. Я достал его и разгладил на колене.
Мой дорогой и любимый сын Каспар!
Предупреждение: я уезжаю в Румынию через неделю, но сначала должна тебе кое-что поведать. Однако не читай дальше, пока в этом не будет острой необходимости. Если в твоей душе мир, сын, не переворачивай страницу. Я знаю, что ты мудр и честен, чтобы прислушаться к моим словам.
Это письмо было у меня с самого дня ее смерти. Первый раз я перевернул страницу, когда отец дал мне письмо Верил, то самое, которым мы так дорожили.
На следующий день после того, как я переспал с Виолеттой, он сказал, прислонившись к камню на вершине Варнс-Пойнт, что существует и второе письмо и настало время прочитать его, чтобы узнать, почему мы с Виолеттой не должны прикасаться друг к другу, почему он отсылает меня в Румынию.
Прыгая через две ступеньки, я побежал назад и ворвался к себе в комнату. Не обращая внимания на горничных, почтительно склонившихся передо мной и лепетавших извинения, я принялся шарить по ящикам, пока не нашел его.
Бросившись на неубранную постель, к которой не прикасался с тех пор, как там спала Виолетта, я прочел письмо матери. Все это время я слышал, как девушка дышит в соседней комнате, забывшись тяжелым сном. Сейчас же ее сон спокоен.
Это письмо изменило все. Даже несмотря на то, что Виолетта больше не была трофеем, который можно завоевать и выбросить, еще одной победой, а человеком, которым следовало дорожить, это письмо изменило все.
Я взял второе письмо с собой в Румынию, а также последнее письмо матери, адресованное Верил.
Я пил до беспамятства, пытаясь заглушить боль.
Эгоистично надеясь, что Виолетта будет чувствовать ко мне то же, что чувствовал к ней я, я прекрасно понимал, что лучше бы этого не было.
Я вернулся в надежде увидеть ее до бала, раздраженный и опечаленный новостями, которые имели роковые последствия для стольких судеб.
Первая девушка, сагеанская Героиня, найдена.
Атенеа закрыли границу и отказались что-либо сообщать. Но бал продолжался.
Никогда не забуду ее лицо в тот момент, когда отец погрузил в, ее шею клыки. Никогда!
Медальон должен был стать прощальным подарком. Я должен был ее отпустить, но не смог. Тем более после того, как отец рассказ зал о ее чувствах ко мне.
