Алина Борисова - Город над бездной
– Издеваешься? – ну, типа да, если честно. – Людям в этом с вампирами соревноваться бессмысленно. Знаешь, как они танцуют?!
– Не видала. Знаю, как поют. Соловьями. И все о розах, о розах, – я не могла о нем не думать. Даже не думая о нем, я все равно не могла о нем не думать. Мне не было больно, как бывало прежде, я не жаждала его видеть, я даже не тосковала. Вот только не помнить о нем – я не могла. И такая горечь в душе. Такое сожаление о том, как все могло бы быть… Если бы что? Он бы не был вампиром? Но тогда это был бы не он. Если бы наша сказка в больнице была бы правдой? Но он вампир, и все НЕ правда, и просто не может быть правдой, потому как вампиры вообще – воплощенная ложь.
– Никогда не слышала о поющих вампирах, – не поняла моего сарказма Регинка. – А вот один вампир в нашем ансамбле как-то раз танцевал.
– Как это? Выступал с концертами? – не поверила я. Как-то слабо я себе представляю такого вампира. Люди им не ровня. Они готовы нас поучать, но не водить с нами хороводы.
– Да нет, конечно. Не выступал. Просто станцевал один танец. И станцевал его так, что у всех, кто это видел, включая наших преподавателей, от восхищения просто дух захватило, они до сих пор рассказывают, какое это было совершенство, в себя прийти не могут!
– Да? – стало даже немного интересно. – И с чего это он вдруг сподобился?
– Да случайно, как говорят. Это несколько лет назад было, в общем, совсем недавно, ужасно жаль, что я тогда еще в школе училась. Шла репетиция в Главном Зале. И туда заглянули зачем-то наш ректор с каким-то куратором. Ну и их спросили, чисто риторически, нравятся ли им наши солисты. Ну, в смысле, как они танцуют. А солисты были титулованные, кучу конкурсов выиграли. Так что предполагался ответ «да». Что ректор и ответил. А вампир сказал «нет». У народа почти что шок, как же так? А вампир объяснил: у вас очень четко отработаны все движения, но это еще не танец. Вы пытаетесь изобразить танец страсти, а страсти при этом не испытываете, я ее не чувствую. А танцевать надо так, чтоб весь зал ощущал, что ты сгораешь от любви к ней, а она к тебе. И верил, что еще миг – и ты бросишь ее прямо на пол и овладеешь на глазах у всех.
– Ну да, они же эмоции читают, как книгу. Питаются ими. И врать учатся с колыбели не просто лицом, эмоционально. Они чувствуют то, о чем врут. Проживают это… – я вспоминала людей, в чьи глаза он заглядывал ясным взором. Себя вспоминала. Ведь действительно чувствовал все, что говорил. С каждым – маленький спектакль. Сыгранный и пережитый в собственной душе. А Гоэрэдитэс так не умеет, вдруг подумалось мне. Ну да, этот же учился. Специально учился. Не с колыбели… А история становилась все интереснее. Предметнее. – И что дальше?
– Почему сразу «врут»? – не согласилась Регинка. – Нет, это как искусство, перевоплощение. Прожить в танце целую жизнь! В общем, он сказал, что готов показать, КАК надо танцевать этот танец. И показал. Вот только в партнерши себе выбрал не солистку, а скромную первокурсницу, на которую и внимания-то никто прежде не обращал. Сказал, с чужими партнершами не танцует. И они ТАК станцевали, там ТАКАЯ была страсть! А уж мастерство! Там от эмоций всех просто скручивало! А музыка кончилась, и он совершенно спокойно попрощался со всеми и ушел, даже не глянув на ту девчонку, словно и не ее он весь танец желал столь явно, что все присутствующие стояли красные, как вареные раки.
– «А танец сквозь рощу легко плывет…»[3] – вспомнился мне детский стишок из любимой книжки. – Хочешь, угадаю, что было дальше?
– Да дальше ничего, – пожала плечами Регинка. – Все в восхищении, изумлении, восторге, пытаются хоть немного приблизиться к идеалу, хоть и понимают, что он недостижим.
– Ну как же, – усмехнулась я. – А дальше эта скромная девочка стала вашей новой солисткой. Разве нет?
– Ну, вообще-то да, – согласилась подруга. – Только это никак не связано. Просто все увидели, как она танцует. Если кто и в состоянии приблизиться в своем мастерстве к вампирам, проживая эмоционально каждый танец, так это она.
– Даже и не сомневаюсь. Не удивлюсь, если он давал ей уроки, – в душе была только горечь от всех этих танцев. – Просто, кто-то соглашается танцевать с вампирами и испытывать заказные эмоции, и его в солисты. А кто-то нет, и для него – только смерть. Помнишь песенку? «На небе зорька еще алела, а в замке лежало три мертвых тела».
– Никогда не слышала. Это вообще откуда и к чему?
– Это? Из «Вампиров Адской Бездны». Как раз про танцы. Там из Бездны вылезает Темная вампирша и просит юношу с ней потанцевать. Ну а он к невесте очень спешит, отказывается. В общем, до утра все умерли: и он, и невеста, и мать его до кучи. А хочешь, угадаю как ее зовут?
– Кого, вампиршу? – да, не угнаться Регинке за моим хороводом.
– Да нет, солистку вашу.
– Ты что, знаешь эту историю?
– Впервые слышу. Просто я угадала, как звали того вампира, а дальше уже не сложно.
– Да? И как же звали вампира? – похоже, Регинка мне не верит.
– Анхенаридит его звали. И до сих пор зовут. И нет в той истории ничего случайного. Просто «его девочка» не может лежать в коридоре или танцевать в кордебалете. Он сделал ее солисткой и остался не причем. Любой другой вампир просто приказал бы ее назначить. Если вообще позволил бы танцевать. А этот же у нас «забавник», ему нравится манипулировать. Ну и легенды создавать красивые. Чтоб внуки внуков внукам пересказывали.
– Во всем-то ты вечно видишь то, чего нет. И откуда ты знаешь его имя? Да с чего ты вообще все это взяла?
– А ты у Инги спроси. Ее же Инга зовут, верно?
– Даже если так, это еще ничего не значит. Ты просто не видела, как она танцует. Ей ничья помощь не нужна, чтоб доказать, что она лучшая. Мы на майские праздники в универе у нас выступать будем. Вот тогда сама и посмотришь.
Я кивнула. До мая была еще вечность, слово «праздник» вообще не имело смысла, а любоваться на глупые пляски я и раньше-то не любила. А уж Инга его мне и даром была не нужна.
Инга. Все время Инга. Это с ней он празднует Новый Год. Это с ней он танцует на лужайках. Да что ж он нашел в ней такого, что готов даже плясать с ней на потеху толпы?.. Интересно, а какие цветы он дарит ей? И какие сказки рассказывает? Говорит, что любит? Ее и только ее? Или вампиры так не говорят, они всегда любят всех? Или каждой говорят, что любят ее, а все равно любят всех? Вернее, не любят, жаждут…
– Ты вспоминаешь Лизку? – спросила Регинку. Не могла не спросить. Мертвая Лизка была единственным реальным существом в моем сегодняшнем мире.
– Да, конечно. Жаль, что они переехали. Все собираюсь ей написать, да времени вечно не хватает.
