Ольга Райская - Звезда Сарханов
— Родная, поторопись! — в сто пятидесятый раз напомнил муж, — гости уже собрались, мы должны там появиться.
— Да, конечно, — меланхолично ответила я, медленно натягивая чулок.
— Я помогу тебе, — нашелся блондинистый мачо и с хищной улыбкой потянулся к чулку.
— Ты в прошлый раз уже помог, — стукнула я его по руке, — это было полчаса назад! И, вообще, нет меня! Я заболела!
Отвернувшись, отбросила чулок. Анситор тяжело вздохнул, присел рядом и, обняв, притянул к себе.
— Котенок, — почувствовала поцелуй в макушку, — ну что случилось? Ты капризничаешь уже неделю. Хочешь, после приема мы сбежим куда-нибудь?
— Хочу, — буркнула я, прижимаясь к мужу, — море хочу и тебя.
— Значит сейчас мы быстренько тебя одеваем, идем на прием, ты ведешь себя, как Звезда — величественно и сияюще, а потом сбегаем ото всех. Будем лишь ты, я и море.
— Может сразу ты, я и море? — скривилась, посмотрев на Дракона, — давай прием вычеркнем!
— Нет, котенок, — он усмехнулся, — ты мне обещала, помнишь?
— Помню, — тяжко вздохнула я и с лицом страдалицы снова взялась за чулок.
— Я буду все время рядом, — шепнул Анситор, раскладывая рядом платье.
И вот я уже вся сияющая иду рука об руку со своим Драконом по проходу. Вокруг слышится восторженное, ставшее уже привычным: «Звезда!», «Звезда!». Мерцают огни, переливаются одежды гостей, разносятся запахи цветов в огромных вазах, смешиваются с запахами явств на фуршетных столах. Меня не покидает ощущение, словно все вокруг происходит не со мной, я лишь сторонний наблюдатель. Голоса становятся глуше, сливаются в один шуршащий фон, все краски праздника тоже сливаются в какую-то невероятно пеструю раздражающую палитру, неимоверная резь в груди, я спотыкаюсь… Последнее, что помню, как родные руки подхватывают меня, слышу крик, наполненный беспокойством: «Кээээт!» и тьма проглатывает, принося мне долгожданное спокойствие.
Анситор Нарам-Суэн
Подхватив, падающую Кэт на руки, в мгновение оказался в комнате. Почему я ее не послушал, ведь она сказала, что заболела! Опустил, легкое, как пушинка тело моей любимой на кровать, прислушался к ее дыханию. Она дышала, тихо, ровно, но в себя не приходила.
— Тизкаааар! — взывал я к мудрому через симбионта, и через мгновение он вышел из портала, обняв за талию Лунну.
— Что случилось? — с беспокойством, видя мое состояние, спросил он.
— Кэт, — я едва мог говорить, от волнения голос отказывался мне повиноваться, — с ней что-то случилось, она чуть не упала и до сих пор не приходит в себя.
— А ну ка посторонись, мальчик мой, — Тизкар небрежно оттеснил меня от кровати, — Лунна, принеси, пожалуйста, стакан воды. Сейчас он будет очень кстати.
Мудрый подошел и простер руки над так и не прешедшей в себя Кэт. Он поднес ладони ближе и из-под них полился яркий зеленый свет. Тизкар проводил ладонями вдоль всего тела моей малышки, что-то многозначительно хмыкал, а я мог лишь с беспокойством наблюдать за ним. Боги космоса! Я ничего не мог сейчас сделать! Я просто не знал, чем помочь!
Вернулась Лунна и, подойдя к Тизкару, протянула ему бокал с водой.
— Это — не мне, — усмехнулся мудрый и кивнул на меня, — это — ему!
— Мне? — опешил я, на автомате принимая бокал из рук сарханы, — что с Кэт?
— С ней все отлично, — улыбнулся он, — скоро придет в себя. А ты скоро станешь отцом.
Отцом… Отцом? Отцом!!!!! Я пошатнулся и, осушив бокал, сел в кресло.
— У меня будет сын? — сдавленным голосом прошептал я.
— Не совсем, — улыбнулся Тизкар.
— Дочь?
— Не совсем, — и снова ехидная улыбка, — три… дочери!
Воздуха мне явно не хватало. От радости хотелось кричать, выть, петь, но почему-то из горла вырывались лишь бестолковые хрипы… Моя девочка!!! Нет… Мои девочки! Кэт и три деченьки, с такими же зелеными огромными глазами, как у мамы. Но…
— Кэт говорила, что ее симбионт не поделился, — я с беспокойством посмотрел на Тизкара.
— Симбионт — живое существо, мальчик мой. Иногда, чтобы поделиться надвое, ему требуется несколько дней, а в вашем случае, он делился на четыре части, вот и запаздывал, — и Тизкар рассмеялся, по доброму так, тепло, — поздравляю тебя, Анситор. Всех нас поздравляю! Кажется у нажей расы есть будущее.
— Спасибо, — выдохнул я и тут же бросился к кровати, услышав тяжелый вздох.
Кэт приходила в себя.
Екатерина Нарам-Суэн
Очнувшись, ощутила, что прижата к теплой груди мужа. Родные руки ласково убирали с лица волосы.
— Как же ты меня напугала, котенок, — прошептал он, целуя меня в висок.
— А что случилось? — осмотревшись, увидела Тизкара и Лунну. На их лицах сияли теплые улыбки.
— Ты скоро станешь мамой, — тихо сказала Лунна.
Мамой… Я перевела взгляд на Анситора.
— Родная… — сдавленно прошептал муж, словно ему мешал ком в горле, а в его глазах сияла такая радость и такая любовь, что я намиг зажмурилась.
Боги космоса! У меня будет малыш! Мой и любимого мужчины! Но… Симбионт же не поделился… Я заворочилась и попыталась рассмотреть его в глубоком вырезе платья. Поняв, чего я добиваюсь, Анситор приподнял меня выше. Попросив симбионт стать видимым, не поверила своим глазам. Моя звездочка сияла, а вокруг сияли еще три крошечные звездочки….
— Три? — недоверчиво посмотрела на Анситора.
— Доченьки, — подтвердил он, радостно демонстрируя мне свою белозубую.
— Черные дыры проклятого сектора! — только и смогла сказать я, откидываясь вновь на грудь мужа.
Эпилог
Екатерина Нарам-Суэн
Прошло 100 лет…
Мое внимание привлек разговор, который муж вел на повышенных тонах. На спокойного Анситора это было мало похоже. Обычно он раздражался только если кому-то из нашей семьи угрожала любая, пусть и самая крошечная, опасность. А именно сейчас он кричал, и его раскатистый голос был отчетливо слышен в нашей спальне, проникая сквозь открытые окна. Любопытно, что вызвало такое открытое недовольство? Расправив складки утреннего платья, поспешила на террасу, где в этот момент и разразилась гроза. Увидев склонившего голову Ильшура, я улыбнулась. Такие стычки между двумя закадычными друзьями в последнее время были не редкостью, а очень частым явлением. Точнее, с тех самых пор, как Ильшур объявил себя парой нашей старшей внучки Валентины. И теперь Анситор, на правах деда, каждый раз распекал будущего родственника.
— Здравствуй, Ильшур, — поздоровалась я, входя на террасу. Мужчина приветствовал меня низким, уважительным поколоном, — Что случилось, любимый?
