Карина Демина - Изольда Великолепная
Впрочем, порой Урфин точно забывал о веселье и принимался шарить по залу взглядом.
Да, паранойя – она заразна.
Вот и Кайя велел убрать мою тарелку и кубок тоже. Он все пробует сам, а потом уже разрешает есть мне. Как-то сразу неуютно становится.
– Это мера предосторожности, – Кайя пытается скормить мне голубя, фаршированного перепелиными яйцами и травами. – На всякий случай.
– А если сам отравишься?
Смотрит на меня с умилением. Ну вот еще по голове погладь, заботливый ты мой.
– Яды меня не берут. Самое большее, что мне грозит – расстройство желудка. Хотя… это тоже было бы очень печально.
Воображение рисует занимательную картину предстоящей ночи. И Кайя, кажется, подсматривает – ну или я слишком уж громко думаю – но он сначала фыркает, медленно краснеет и ворчит.
– Нет, этого точно не будет!
Я надеюсь. Мы смотрим друг на друга и одновременно начинаем хохотать. Во многом это – нервный смех, но с ним уходит напряжение.
Гости шепчутся.
Завидуют, наверное.
Я замолкаю, лишь наткнувшись на преисполненный презрения взгляд. Леди Лоу сидит не так близко, чтобы испортить мне аппетит, но и не так далеко, чтобы не испортить вечер.
Черт бы побрал эту вседворцовую амнистию в честь великого дня…
Но среди фрейлин ее точно не будет!
А действо длится.
И длится, и длится…
Муравьиные вереницы слуг. Бочки вина. Горы еды.
Жареные лебеди, которых украшали перьями, и эти лебеди до отвращения походили на живых. Певчие птицы в меду. Заячьи почки. Огромные рыбины с высеребренной чешуей. Морские ежи в крохотных фарфоровых блюдах. Седло оленя. И жаркое из косули. Паштеты в ассортименте.
Улитки.
И полутонный бык, зажаренный целиком. Его так и внесли, на вертеле, точнее на толстом таком железном штыре, который закрепили на специальных крючьях.
Быка полагалось резать и раздавать гостям, причем исключительно мужского пола. Женскому полагались медовые лепешки из рук Нашей Светлости. В общем-то понятно: мальчиком острое и брутальное, девочкам – сладкое. До унисексуального свадебного торта здесь еще не додумались.
А может оно и к лучшему, что не додумались. Кайя, кромсающий быка с немалым профессионализмом – картина незабываемая. И ведь умудрился же как-то жиром не заляпаться. В отличие от Нашей Светлости, которой позорно не хватало сноровки. Оно и понятно, мы в первый раз замуж выходим, тем паче в столь экстремальной обстановке. А мед для кожи – полезно, но несколько несвоевременно.
И Кайя с самым серьезным видом целует руку, подбирая губами золотистые капли.
– Люблю сладкое.
Кажется, я краснею.
Все ведь снова смотрят. Все время смотрят. Ну и пусть себе.
Музыка меняет тональность. Становится резче, ритмичней. Люди встают из-за столов, и мне в этом чудится угроза. Я снова вижу толпу.
– Нет, Иза, нам всего-то надо перейти в другой зал, – Кайя не позволит случиться плохому. И мы идем, за нами выстраиваются гости согласно купленным билетам. Этакая человеческая гусеница. Хороводы водить станем? Я не против. Помнится, в детском саду было весело…
Новый зал отличается от предыдущего разве что отсутствием столов и наличием балюстрады. На балкончике – оркестр. Играют душевно, бодро, но танцевать Наша Светлость отказываются: не умеют.
Я пытаюсь объяснить это Кайя, но переорать музыку – задача непосильная. Да и выясняется, что танцев от меня не ждут. Вообще уже ничего не ждут, поскольку, доведя до противоположного конца зала, перепоручают фрейлинам. Девичий табун под мудрым руководством Ингрид прикрывают Сержант и Урфин. Их Сиятельство уже не сияют, но сосредоточены и даже нервны.
Нервозность передается мне.
Я позволяю увести себя, но на выходе все-таки оборачиваюсь. Как раз успеваю увидеть совершенный в исполнении реверанс леди Лоу перед моим мужем.
Вот тварь!
Глава 35. Один плюс один
Знаешь, потеря головы – это очень серьезная потеря!
…из случайных разговоров.Кайя с трудом сдерживал смех: его никто и никогда не ревновал.
Раньше.
Нормальные люди не испытывают привязанности к чудовищам, пусть даже и полезным. И только Изольда способна вообразить себе, что Кайя нужен кому-то, кроме нее. Нужен, конечно, но не он сам, а скорее от него. Власть. Статус. Титул. Деньги. Возможности. Сотня вариантов, ранее казавшихся вполне естественными. Но больше ни один Кайя не устраивает.
– Вы не окажете мне честь, пригласив на танец? – поинтересовалась леди Лоу.
– Боюсь, что я слишком неуклюж.
Эта женщина закрыта на тысячу дверей и столько же замков, что, возможно, и к лучшему. В зале хватало темноты, и выносить этот гул, постоянный, назойливый, то нарастающий, то отступающий, чтобы дать передышку, было тяжело.
Но леди не принимала отказа.
– Прежде вы были не худшим партнером.
Что ей надо? Позлить Изу? Иза ушла… а если она всерьез расстроится? Надо было бы раньше объяснить, но Кайя не был уверен.
– Прежде, леди.
– То есть, теперь нашей дружбе наступил конец? – веер раскрывается на три четверти и описывает полукруг. И что это должно значить?
Что-то очень высокое и тонкое, недоступное пониманию Кайя. Как и желтые солнцецветы на корсаже. Надо бы Урфина спросить, он вроде бы этот язык вееров-цветов и жестов понимает.
– Леди, – Кайя надеялся, что говорит достаточно вежливо. – Боюсь, вы заблуждаетесь. Я точно знаю, кто мои друзья. И вас в их числе нет.
– Это печально…
– Скорее закономерно. Мне искренне жаль, если я оскорбил вас. Я хотел бы загладить вину…
– …вы знаете, как это сделать…
Нежный взгляд. Полуулыбка.
И те же запертые двери.
– …мое сердце всегда для вас открыто.
Будь сегодняшний день более спокойным, Кайя сдержался бы.
– Боюсь, не только для меня.
– Кто вам сказал такое? – какой искренне-оскорбленный тон. И веер вычерчивает очередной глубоко символичный вензель. Ну почему нельзя просто сказать все. Словами. – Ваша Светлость, при дворе полно завистников. Я стала жертвой клеветы. Вы должны покарать того, кто разрушил наше счастливое будущее!
Ее голос звенит, и те, кому случилось оказаться рядом, замирают. Завтра пойдет гулять новая свежая сплетня. И страшно подумать, какими подробностями обрастет эта и без того некрасивая сцена, которой бы быть не должно.
Одно не ясно: почему она решила, что может вести себя подобным образом?
– Леди, – Кайя наклонился, чтобы слышала лишь она. – Мы оба знаем, что будущее наше вряд ли было бы счастливым. Спокойным – возможно. При условии, что мы с вами нашли бы общий язык.
