Мария Сакрытина - Клятва
Я объяснила это Хелении – слишком большая цена свободы, я хотела, чтобы она хоть отчасти понимала, что делает. «Тысяча человек, Ваше Величество, тысяча ваших подданных – вы превратите их в чудовищ, в нежить. Вы понимаете?» Она понимала. Я прочитала в её сердце раньше, чем услышала ответ: «Ну и что?» А ведь она даже не отдала мне преступников – нет, она выбрала лучших воинов и заставила меня их заколдовать. Чтобы нежить была лучше. Чтобы они уже умели – и хорошо умели – убивать. И смотрела, как я заклинала их, видела, как они умирают, во что превращаются. Голову даю на отсечение – она ни разу не отвернулась, и в её глазах был жадный интерес. Она потом долго пытала меня: а что они могут, а они правда бессмертны?
После этого даже я начала её бояться. Хеления свихнулась от власти, от вседозволенности. Если так пойдёт дальше, она перестанет просчитывать свои действия и всё-таки прикажет мне убить Никки. Я должна была обезопасить себя и её сына.
А теперь у меня даже была армия. Ни у королевы – у меня.
- Чему ты улыбаешься, Элоиза?
Карета остановилась. Через распахнутые двери танцевального павильона слышалась музыка и фальшивый смех. Я привычно отмахнулась от чужих мыслей и подобрала подол платья.
- Вам не нравилось, когда я скучна и уныла, Ваше Величество. Я улыбаюсь для вас.
Хеления фыркнула и не спускала с меня глаз, пока не объявили первый танец. Я привычно пожелала, чтобы она споткнулась – и похожий на борова с масляными глазками Витторий её уронил. И пошла к мальтийскому шпиону – приказ королевы я не могла не исполнить.
На нём были побрякушки Ария – странно. И очень знакомое выражение лица. Настолько знакомое, что…
Но что Лансу делать на Западе, когда у него юный король подопечный? И он наверняка готовится к войне с Хеленией. Арий же обещал молчать про Никки, так что – всё просто повторяется, а этот высокий, статный мальчик всего лишь очень похож.
В конце вечера, после танца я уже не была в этом так уверена. А после ночи я была даже уверена в обратном. Если бы не здравый смысл, я бы и не сомневалась. Но не мог же Ланс быть настолько безрассуден… С другой стороны, я просто не представляла, что найдётся человек, который меня пожалеет.
Надо было разобраться раз и навсегда, а заодно и закопать воспоминания подальше. У меня есть Никки и мне довольно.
А жалостливого статного мальчика надо будет переправить через границу – наверное, порталом. Так проще. Но до этого я могла себе позволить один ужин с ним, ну хотя бы один.
В конце концов, он согрел меня ночью. И жалость, конечно, не любовь, но она тоже чего-то да стоит.
Глава 18. Герой
(Из личного архива герцога Ланса де Креси)
Физиономию Витторию я всё-таки подправил – когда утром этот боров стал отпускать пошлые шутки об Элизе и поздравлять меня с «победой». До этого он выдал мне перстень с порошком из той самой травки – подозреваю, там всё-таки был яд, хоть Витторий и божился, что «убить мы её сами хотим, своими руками – её и ублюдка». Так он называл сына Элизы. «Ребёнка? Вы с ума сошли?» – опешил я. «Мальчишка! – рассмеялся Виттоийр, - он же тоже чародей, и скоро станет служить нашей королеве. Волчонок вымахает в волка и будет как мамочка. Так что ты ещё спасибо скажешь, что мы его прибили – если тебе повезёт, и ты выживешь».
Ближе к вечеру, когда я проснулся, меня уже ждал ещё очередной расфуфыренный костюм, перстень с ядом и записка от Виттория с инструкциями. Очевидно, боров ценил свою физиономию всё же меньше, чем смерть чародейки или просто действительно был бесчестным мерзавцем.
Ещё через час миленькая служанка ушила для меня один его костюмов – самый скромный и всё равно слишком вульгарный. Но его я уже мог одеть и не выглядеть райской птицей. Перстень с порошком каким-то чудным образом оказался на моём пальце, когда я уходил – и я почему-то его не выбросил, гуляя по набережной и разглядывая закат.
Удивительно: Элиза зло, об этом кричит чуть не весь свет. Чародеи – ужас Магианы, в этом сходятся и историки, и саги. И, бездна забери, мой жизненный опыт. А заговорщики, собравшиеся убить ребёнка лишь потому, что он станет чародеем – они, получается, добро?
И почему это я должен во всём этом участвовать? В подобных философских коллизиях «добра-зла» должны разбираться учёные мужи, а не сиротка-лорд без воображения вроде меня.
Столичный дом Элизы был большим, пустым и унылым. Назойливые слуги с любопытством осматривали меня и только что не ухмылялись в лицо. По их бегающим глазам и неприметным лицам я мог бы поклясться, что они все шпионили. За кем только, интересно? И для кого? Для Элизы? Вряд ли – незачем шпионы чародейке. Для королевы? Но для чего ей шпионить за своей самой преданной служанкой?
- Джереми? – сегодня Элиза выглядела лучше, и одета была куда аккуратнее. Уже не бледная унылая кукла. Она почти напоминала себя прежнюю. – Я же только что отправила вам приглашение. Как вы могли так быстро его получить?
- А я не получал, - усмехнулся я, представляя её не в этой тёмной комнате, а где-нибудь, где ярко солнечно и много цветов. В нашем дворцовом саду, например, когда цветут вишни – она бы там хорошо смотрелась, гармонично. – Я сам пришёл. Без приглашения. Простите, миледи.
Элиза слабо улыбнулась – взгляд немного потеплел.
- Что ж, это даже удачно. Признаться, я звала вас на ужин. Правда, придётся немного подождать, он будет готов лишь в семь. Но вы же не торопитесь, да, Джереми?
Я подхватил её на руки – просто так захотелось. И, глядя в изумлённые глаза, отозвался:
- Конечно, нет.
- А вы любите свет, – спустя час, одеваясь, заметила чародейка – глядя, как я зажигаю принесённые служанкой свечи.
- А вы, похоже, сумерки, – усмехнулся я, расставляя подсвечники так, чтобы комната сияла вся – чтобы не было теней, где Элиза могла бы снова потеряться.
- Я солнце люблю, – тихо откликнулась чародейка. – Дома, в Даре, всегда солнечно. Очень – Никки любит пускать солнечных зайчиков. И его котята за ними бегают – так уморительно… Зачем я вам это рассказываю?
- Никки – это ваш сын? – после неуклюжей паузы поинтересовался я.
Элиза кивнула и подошла ко мне. Повернулась спиной.
- Вы поможете? Не хочу звать служанку.
Зря она попросила – я ни разу ещё женские корсеты не зашнуровывал. Расшнуровывать – да, это бывало…
- Аккуратней, Ланс, я же задохнусь, – прошептала Элиза, когда я в очередной раз дёрнул шнурок слишком сильно.
- Почему вы называете меня этим именем? – я потерял второй конец шнуровки и принялся водить рукой по её спине, отыскивая.
Элиза судорожно вздохнула, выгибаясь.
