Валентина Герман - Ведомые светом
— Берзадилар, ты ведь хотел, чтобы я была честной с тобой.
— И я ценю это, — ответил он, хотя по его тону Диадра могла бы скорее предположить обратное.
Как, как было доказать ему?.. Как объяснить, что он был всем миром для нее?.. Она не находила слов, чтобы помочь ему поверить, дать почувствовать…
Неожиданно будто молния пронзила ее. О Боги, какая же она недогадливая!.. Ведь ей и не нужны были слова.
Берзадилар странно посмотрел на Диадру, встречая ее внезапно загоревшийся взор и блуждающую на губах счастливую улыбку. Диадра подалась к нему, сжимая его ладони в своих, — и ее чувства хлынули на него безудержным потоком.
Любовь к нему. Необъятная, глубокая, бесконечная, словно небо. Светлое, чистое счастье, наполнявшее ее каждое мгновение, когда она была рядом с ним. Восхищение. Безмятежность. Умиротворение и ощущение завершенности, которые только он один мог подарить ей.
И Терлизан. Сложный, запутанный, циничный и надменный, казавшийся бесчувственным, но все же хранивший нечто живое глубоко внутри. И она, со свойственной ей безрассудной любовью к людям пытавшаяся поверить в него, найти в нем крупицы благородства, честности, доброты — всего, что она видела и помнила в Берзадиларе.
Ее идеал — и тот, кого она всеми силами старалась дотянуть до этого идеала. Надежность, верность, глубокое чувство к Берзадилару — и слепая надежда, вера и чувственность, которые пробуждал в ней Терлизан. О, быть может, в каком-нибудь понимании она и любила обоих, но сколь несопоставимой в действительности была эта любовь!
И сколь бессмысленна была ревность к тому, кого она стремилась спасти, будто заблудившегося ребенка, кого надеялась изменить, сделать чище, справедливее, лучше, видя только в Берзадиларе свой единственный и нерушимый идеал…
— Теперь ты понимаешь?.. — прошептала Диадра, и Берзадилар медленно кивнул, ошеломленно встречая ее взор.
— Да… — он отпустил ее ладони и перевел дыхание, приходя в себя. — Ди… спасибо.
Она мягко улыбнулась.
— Не за что. Я бы никогда не сумела объяснить этого на словах.
— Ди, — Берзадилар помедлил немного, потом все же заговорил: — Терлизан был на балу вчера вечером. Он пытался вручить Иллиандре кинжал с просьбой, чтобы она убила его.
Диадра вздрогнула и тихо воскликнула от неожиданности.
— Не может быть!.. Но ведь… Илли больше не Слеза Тени. Я уверена. Я видела ее ауру…
— Я тоже, — остановил ее Берзадилар. — И я, как и ты, уверен в том же. Проблема не в Иллиандре, Ди. Она показала мне кинжал. Он… он настоящий.
— Настоящий? В каком смысле?
— Он способен убить нас. Любого из нас, навсегда. Ты понимаешь?
— Нет, — качнула головой Диадра. — Зачем Терлизану это?..
Берзадилар вздохнул и отвел глаза.
— Почему, ты думаешь, он оставил тебя в живых?
Диадра не ответила.
«Потому что его сердце не позволило ему поступить иначе».
Она не могла сказать этого — при всем том, что она только что показала Берзадилару, такой ответ, вероятно, все равно вызвал бы в нем лишь очередную вспышку бессмысленной ревности.
Но кинжал, способный отнять жизнь олла?.. Илли?..
Зачем?..
— Он боится не совладать с собой, Ди, — тихо сказал Берзадилар, так и не дождавшись ее ответа. — Он боится убить тебя.
Диадра задохнулась.
— Не может быть!.. И он… О Боги, глупец… Да это же немыслимо… — сбивчиво бормотала она. — Но что же мы сидим, Берзадилар?.. Мы должны остановить его, объяснить ему…
— Он не может уйти, Диадра, — произнес Берзадилар, заставляя ее осечься. — Твоя сила держит его здесь.
Диадра почувствовала, как кружится голова.
— Он… уже пытался уйти?.. — слова дались ей с трудом. О Боги, милостивые Боги… из-за нее… — Берзадилар, мы должны лишить меня этой чертовой силы. Похоронить ее в кинжале, как и планировали с самого начала. Если он перестанет чувствовать голод…
— Я уже думал об этом, Ди, — качнул головой Берзадилар, — но боюсь, это почти невозможно. С тобой Тень ведет себя совершенно иначе, чем с Иллиандрой. Сила сливается с тобой, понимаешь? Я не уверен, что смогу безболезненно ее отделить.
— Значит, я потерплю боль!.. — воскликнула Диадра. — Все лучше, чем наблюдать, как Терлизан пытается покончить жизнь самоубийством из-за меня!..
Берзадилар качнул головой.
— Ты не поняла, Ди. Я имел в виду не боль. Я имел в виду опасность для твоей жизни.
— Значит, мы подготовимся. Найдем безопасный способ. Мы сделаем что-нибудь, Берзадилар, что угодно, но мы не можем просто оставить Терлизана так!.. Каким бы чертовым героем он ни считал себя, пытаясь пожертвовать жизнью ради меня, этот поступок — самая несусветная глупость на свете!!..
Берзадилар печально скривил губы.
— Я не думаю, что он считает себя героем, Ди. Он просто не видит смысла жить дальше. Подумай сама: он не смог вернуть Даенжи. Он не может получить тебя, ни твою силу, ни… любовь. Для него не осталось ничего…
— Для него остался ты. И я, — решительно ответила Диадра, поднимаясь. — Я была на его месте, Берзадилар. Я теряла все. Я знаю, что значит, не видеть смысла. И черта с два я позволю ему сделать подобное теперь, когда мы можем помочь ему!.. Мы найдем способ лишить меня этой проклятой силы, и он должен знать, что мы сделаем это, что мы не оставим его так!.. Позови его, Берзадилар. Мы должны поговорить с ним сейчас же.
Берзадилар улыбнулся уголками губ.
— Хорошо. И, Диадра… спасибо.
— За что? — опешила она.
— За то, какая ты есть.
Он послал брату зов, потом другой. Шли минуты, но ответа не было.
— Он не отзывается, — сказал наконец Берзадилар, и Диадра побледнела.
— Значит ли это, что…
— Вероятнее всего, он просто не хочет говорить, — быстро ответил Берзадилар. — Закрывается от меня.
— Что ж, — Диадра облегченно улыбнулась уголками губ. — От меня закрыться ему не удастся.
Берзадилар вопросительно поднял брови, но Диадра уже устремила в бесконечность короткий и теплый зов:
«Терлизан…»
А в следующий миг мощный вихрь окутал ее, унося прочь от Авантуса.
Холодный ветер взметнулся вокруг нее — и опал, оставляя ее одну в ледяной сырости, запах которой отчего-то напомнил ей о смерти и неконтролируемом ужасе.
И лишь спустя мгновения она поняла, где очутилась.
Далекий храм на просторах Авернаса. Подземелье.
Гробница Книги Тени.
Резким движением она обернулась, за какой-то миг охватывая всю ужасающе изменившуюся картину.
Защитного кокона вокруг Книги больше не было. Вместо этого, почему-то, сами стены слабо искрились, будто оплетенные теми самыми, знакомыми, но отчаянно поредевшими белыми нитями.
