Вероника Мелан - Уровень Война
И она кивнула. Смущенно прошептала «да» — голоса не хватило на большее, и почувствовала, как на палец скользнуло кольцо — его кольцо. Тишина взорвалась аплодисментами и криками «ура-а-а-а!» прямо во время их поцелуя. Они были счастливы — эти люди, — счастливы за них с Дэйном. Они не знали ее так хорошо, как знал он, но уже радовались — верили, он сделал правильный выбор.
Ани обнимали чьи-то руки, о край ее бокала постоянно звенели стенки чужих, а она делала вид, что не плачет — это просто дым, дым с мангала.
В этот самый момент, она, как никогда ясно ощутила, что стала частью семьи — одной большой семьи, где каждый готов встать горой за тех, кого любит, где всегда найдутся добрые слова, где всегда царит доверие, понимание и нерушимая крепкая дружба.
— Спасибо, Создатель. — Прошептала Ани-Ра мысленно. — За плохое, за хорошее и особенно вот за это. Спасибо.
Одновременно с ее мыслью, в небо поднялись разноцветные ракеты, а воздух взорвался хлопками, улюлюканьем и восторженными криками.
Небо, пронизанное лучами и искрами, дружные люди вокруг, счастливая собака, обнимающие за талию руки, ощущение своего дома, места, команды, мужчины — что еще нужно для счастья?
Ничего. У нее теперь есть все, абсолютно все, и отныне и далее она собирается этим наслаждаться.
Ани погладила на запястье Дэйна крохотные волоски, потрогала ремешок подаренных Бернардой часов и тихо, так, чтобы никто не услышал, прошептала «мой».
Ей в макушку уткнулись теплые мужские губы.
Эпилог
Пока Бернарда, Ани и Клэр наслаждались просмотром очередной серии мультфильма «Маша и Медведь» — из телевизионного экрана в гостиной то и дело долетал в спальню бодрый и звонкий голос главной героини, — Дэйн с кропотливостью хирурга объяснял восьми сидящим на ковре смешарикам суть важной задачи.
— Это будет шутка. Розыгрыш. Понимаете?
— Утка! — Подтвердил один из пушистиков.
— Рыгрыш. — Попытался повторить сложное слово второй, но так и не смог выговорить его.
— Да, розыгрыш. Вам нужно будет превратиться вот в это.
И он достал заранее напечатанные изображения.
— Ты, — Эльконто ткнул на первого смешарика, — превратишься в козу.
— Озу?
— Да. На сутки. И нужно, чтобы у тебя на рогах висела записка: «С любовью, от Дэйна».
— Онял! Озу!
— Да, в козу. Ты, — палец снайпера указал на следующую Фурию, — станешь вот этим.
— О-о-о! — Пушистик явно остался доволен. — От!
— Да, кот. Черный. И тоже с запиской, что это от меня. С любовью. Это для Стива.
— Ага…
— Следующий будет вот этим, а ты вот этим… а ты…
Зашелестели листки бумаги; Фурии внимательно взирали на картинки — запоминали, бубнили отрывочные слова, слушали пояснения и хихикали.
— Не давайтесь им в руки — никому! Чтобы они не попытались вас выкинуть, выставить во двор или сделать что-то еще.
Нет, настоящего вреда им никто не причинит — за это он не переживал. Ребята хоть и брутальные, но животных любят.
— Бегать?
— Да. Убегать. А через двенадцать часов вас всех тихонько соберет Бернарда. Подъедет за каждым, я с ней уже договорился. Вы отлично проведете время, а потом вернетесь домой. И все это будет отличной шуткой! Да? Поможете мне?
— Можем! Можем!
Возможно, Фурии никогда и никем не были до конца изучены и оставались загадкой даже для Дрейка, но шутки они любили — это точно.
— Ожно я ду оршок? — Вдруг спросил самый правый Смешарик, и Дэйн из этой фразы ровным счетом ничего не понял.
— Что?
— Я. Оршок. Ющий…
— В рот мне ногу. Ничего не пойму…
— Оршок!
— Что «оршок»? Что ты пытаешься сказать?
Смешарик почти обиделся.
— Я! Ющий оршок!
Пришлось пригласить в спальню Бернарду.
— Он спрашивает, можно ли он будет поющим горшком. Помнишь, они как-то притворялись вазами?
— И пердели?
— Да.
Дина не удержалась и захихикала, а Эльконто восторженно посмотрел на желтоглазого энтузиаста.
— Можно. И вообще, мне нравится! Будь горшком!
* * *В ту ночь им с Ани выспаться не удалось.
Первым, — а это случилось ровно в час ночи, — раздался звонок от ассасина отряда — Рена Декстера, который кричал (они специально для этого случая поставили телефон на громкую связь), о том, что коза на кухне — это несмешно! Она цокает копытами, постоянно что-то жует и пугает Элли. И вообще, все эти круглые выпавшие с нее какашки Эльконто будет собирать сам. Собственноручно! И вообще, если он хотел этим подарком кому-то угодить, то угодил только Хвостику, который теперь постоянно висит на другом хвостике — козьем, счастливо скачет по дому и пытается играть с новым другом…
Вторым позвонил Мак — он был предельно лаконичен. Сообщил о том, что если этот чертов петух не перестанет орать на его кухне каждый час, Аллертон сварит из него суп. Конец сообщения.
Ани, уткнувшись в плечо Дэйна, икала от смеха.
Третьим был Стив. Док вообще не смог выдавить многого, и ограничился фразой: «Дэйн, убью. Приду утром и натру тебе рыло…»
Раздались короткие гудки.
— А кто у него?
— У него появился второй кот.
— Ты же говорил, что он и первого не хотел?
Эльконто скорчил злобно-мстительное выражение лица.
— Вот поэтому у него появился второй.
Нет, сон им в эту ночь не грозил — звонки раздавались один за другим.
— Дэйн! Сколько ты учил этого попугая говорить «Программист-пудурас!» Очень смешно. Позвони мне, как проснешься, и забери эту чертову птицу, — в трубке на секунду раздался шорох, хлопанье крыльев, выкрик «Логан-бабник! Бабник-пудурас!», а следом полилась нецензурная брань самого объекта птичьих насмешек. — Эльконто, блин,… черт,… утром поговорим.
Бип.
Следующий.
— ТЫ ПРИПЕР МНЕ ПИТОНА? Дэйн, повешу на ближайшем дереве! (Канн)
— Ха, у тебя получилось пошутить! Кстати, Шерин очень нравится эта обезьянка. Если мы приучим ее не таскать по дому все, что плохо лежит, то оставим себе. (Халк)
— Чем его кормят, Дэйн? Чем? Ну ты и болван… Вот скажи — нафига мне ежик? А если я или Меган наступим на него впотьмах? (Дэлл)
И лишь один звонок все никак не желал раздаваться — от Баала.
— Как думаешь, он уже догадался?
Ани смотрела в темный потолок, улыбалась и гладила его по руке.
— Если еще не догадался, то скоро догадается. Наверняка уже пытается понять, откуда по всей квартире запах…
— Нюхает углы…
— Носки, ботинки…
— Трусы…
Она хрюкнула.
— Заглядывает под кровать…
— И в холодильник.
— А когда он нюхнет горшок…
