Вера Окишева - Взмах чёрного крыла
Гетер поднялся с дивана, заслоняя меня собой. Я же стояла, как громом поражённая, понимая, что неприлично глазею на императора Фукарта Пятого, на моего родного отца. Его черты лица были мне знакомы, словно на меня смотрел постаревший брат. Те же раскосые чёрные глаза, тот же прямой с горбинкой нос, тонкие губы, но не улыбающиеся, как обычно у Мина, а в негодовании поджатые. В волосах императора пробивалась седина, да и морщины густо пересекали высокий лоб. Я с жадностью рассматривала того, кто бросил мою мать, подарившую ему нас с Мином и всё это время хранящую в сердце любовь к нему. И что моя мама в нём нашла? Ничего в нём не было примечательного, я даже была рада, что лишь отдалённо похожа на него.
Под кашемировыми манжетами проглядывал шёлк мужской сорочки, белой как снег, а небрежно заправленный шейный платок был виден из воротника пальто. Мужчина стоял, опираясь на трость, и с ненавистью прожигал меня взглядом. Мне стало не по себе, и лишь присутствие Гетера помогло позорно не отвести глаз. Какой бы Ликард ни был обманщик, он по-прежнему оставался моим единственным надёжным защитником в этом мире. Я вцепилась в его изодранную тунику, чуть прижимаясь к спине, чтобы почувствовать не только уверенность, но и тепло его тела.
— Итак, моя дочь решилась свергнуть меня, как и предрекал Мин.
Я удивлённо моргнула.
— Мин? — переспросила у императора, выглядывая из своего убежища. Я почувствовала, как в сердце закрадывается паника. — Мин сказал, что я хочу вас свергнуть?
Губы императора чуть дёрнула улыбка.
— Не ты, дочь, а твой хозяин. Я услышал достаточно, чтобы понять, кто манипулирует тобой и чьё это желание. Ты лишь марионетка в его руках.
— Как и вы марионетка в руках первого советника, — тут же отозвался Гетер, а я ахнула от обиды. Значит, я марионетка!
— Ты же обещал, — потрясённо шепнула, вглядываясь в лицо Ликарда. — Ты говорил, что это неправда.
Гетер кинул на меня взгляд и крепко схватил за руку, не давая уйти от него.
— Как тонко ты манипулировал её эмоциями! — презрительно усмехнулся император. — Использовал её вслепую? Конечно, я так и подумал, слишком удивительна была их встреча. Мин предполагает, что она играла, но я-то вижу, что моя дочь такая же искренняя, как и её мать.
Это сравнение было подобно пощёчине, и я взвилась, бросилась вперёд, крича императору:
— Не смейте упоминать нашу маму! Вы оставили её одну с двумя маленькими детьми и утратили всякое право говорить о ней!
Я очень разозлилась и, если бы не Гетер, который удерживал меня за руку, точно бы накинулась на того, кто назывался моим отцом, с кулаками.
Император чуть отвёл глаза и нахмурился.
— Тина, тебе тяжело правильно судить меня, ты больше человек… — оправдания императора прервал холодный, полный стали голос Гетера.
— Нет, уже нет, — он покачал головой, прижимая меня к своей груди спиной. Его руки тяжёлыми оковами легли мне на талию, не давая даже шевельнуться.
— В ней проснулась наша кровь. Она обрела крылья, и это она ваша наследница, а не младший принц Мин.
— Как она может быть моей наследницей? Откуда в ней вообще магия? Как ты это сделал, Гетер, отвечай! — вспылил император, и я поняла, что он намного сильнее, чем казался. Его подобная ураганному ветру сила чуть не сдула меня, если бы не Гетер и не его щит, который вспыхнул огнём, ограждая нас от императора.
Ужасно быть отвергнутой дважды своим отцом. Словно с едва зажившей раны сорвали подсохший бинт. Если первый раз император отказался от всей моей семьи, то в этот — конкретно от меня. Я не ожидала, что это так больно, когда тебе в лицо кидают такие жестокие слова.
— Это вы, император, в угоду своим капризам обрекли своего первенца на рождение в женском теле, — жёстко отвечал императору обнимающий меня Гетер, а я стояла и сквозь слёзы смотрела на того, кто никогда и не был мне отцом. Ни-ког-да! Я никогда не считала его таковым. Он умер для меня ещё в детстве, когда мама сказала, что папа пропал без вести. — Вы изменили её судьбу! — кидал обвинения родителю мой защитник. — Но высшие силы не любят, когда смертные вмешиваются в их планы! Она родилась одарённой, а вы даже не увидели этого. Так что я ничего не делал, это всё сделали вы, своими руками!
Фукарт недоверчиво рассматривал меня сквозь стену огня, а я не отводила глаз, разочарованная в нём окончательно. Словно душа умирала, и слезами вытекала из меня детская наивная вера в отцовскую любовь.
Император явно был потрясён и обескуражен.
— Родилась такой? Я проверял её и не раз. Она была пустышкой.
Я чуть не задохнулась от этого заявления. Он решил меня окончательно убить своим бессердечием.
— А что бы вы сделали со мной, окажись я не пустышкой? Какая участь ждала бы меня тогда? — выкрикнула я, дёргаясь в руках Гетера.
Мужчины молчали, а мне и не нужны были слова, я видела приговор в глазах отца, в которых зловеще отражались всполохи защитного пламени. Если бы я родилась одарённой, он бы уничтожил меня, как потенциальную угрозу своей власти.
— Какой же вы мерзкий, — потрясённо прошептала, содрогаясь всем телом.
— А что ты хочешь от меня услышать? — тихо и как-то надломленно спросил император. — Правда в том, что я эгоист, как и все мы. Я всего лишь хотел для себя счастья, желал продлить время, проведённое с любимой.
— Эгоист? — с усмешкой переспросила я, понимая, что император даже не оправдывается, в его словах не было сожаления. — Вы намного хуже. Вы возомнили себя богом.
— Я император, дочь. И должен заглядывать далеко в будущее. Но сейчас, глядя на тебя, такую красивую и смелую, я рад, что не разглядел в тебе тогда силы.
Вот, значит, как? Император выше всех остальных? Гетер тихо шептал мне в макушку, чтобы я держала себя в руках. Но как это возможно, когда душу разрывает боль и отчаяние?
— Тогда вы слепы, император, раз не осознаёте, что вас настигло возмездие за своеволие. Мне безразлично, что вы изменили мою судьбу, честно. Но того, что вы забрали у Мина годы счастливого детства, не прощу. Как не прощу того, что оставили нашу маму, без средств, в ожидании вашего скорейшего возвращения, растянувшегося на вечность. И никогда не забуду, что забрали у неё двоих её детей, стерев даже воспоминания о нас! Вы заплатите мне за всё!
Император недоумённо покачал головой:
— Я оставил ей достаточно средств, чтобы вы жили безбедно. Неужели ты думаешь, что я мог бы позволить вам голодать?
Я горько усмехнулась. Значит, оставил нам средства? Мать гробилась на двух работах, чтобы свести концы с концами, а он даже этого не знал или просто нагло лгал. Я молчала, не желая более унижаться перед своим биологическим отцом.
