Андрей Бондаренко - Сказки Заброшенных Крыш
Анхелина взяла протянутые бумаги, пробежала по ним взглядом, перечитала несколько раз, после чего подняла глаза на пришедших. До чего же огромные глаза, Боги мои! До чего же – счастливые…
– Прощай, Кот. Прощайте, благородный Ник, – мелкой галькой о прибрежный песок прошелестел морской прибой. – Я готова, Господи. Пусть всё состоится. Пусть! Только о розах моих, пожалуйста, позаботьтесь…
Мгновенье, и прекрасная Анхелина Томпсон исчезла, растворившись в Небытие….
– Вот, так-то оно, добрый мой Ник, – печально и мудро вздохнул Кот. – Ещё одно. Не успел сказать. На могиле Святой Анхелины, в просторной часовне, поставили белоснежный камень, а на нём выбили такое простенькое стихотворение:
Жёлтое солнце в её волосах.
Утро над быстрой рекой.
И о безумных и радостных снах
Ветер поёт молодой.
Жёлтое солнце в её волосах.
Жаркий полуденный зной.
И о мечтах, что сгорели в кострах,
Ворон кричит надо мной.
Синее море, жёлтый песок.
Парус вдали – одинок.
Ветер волну победить не смог,
И загрустил, занемог.
Жёлтая роза в её волосах.
Кладбище. Звёздная ночь.
И бригантина на всех парусах
Мчится от берега прочь.
Камень коварен. Камень жесток.
И, словно в страшных снах,
Маленький, хрупкий, жёлтый цветок
Плачет в её волосах…
– Красиво и справедливо, – задумчиво, в унисон другу, вздохнул Ник. – Бывает на этом Свете всякое, чего и присниться никому – на этом конкретном Свете – не может. Да и на всех прочих…. Никому и никогда, безвозвратно и навсегда…
Сказка четвёртая
Сны и Зеркала
Девушка взяла протянутые бумаги, внимательно пробежав по ним взглядом раз, другой, подняла глаза на пришедших. До чего же огромные глаза, Боги мои! До чего же – счастливые…
– Прощай, Кот. Прощайте, благородный Ник, – прошелестел нежный морской прибой – мелкой галькой о прибрежный песок. – Я готова, Господи. Пусть всё состоится! Только о розах моих позаботьтесь, пожалуйста.
Мгновенье, и прекрасная Анхелина Томпсон исчезла, растворившись в Небытие….
– Да, – печально вздохнул Ник. – Бывает на этом Свете всякое, чего и присниться никому – на этом конкретном Свете – не может. Да и на всех прочих. Никому и никогда, безвозвратно и навсегда…. Кстати, друг мой Маркиз, мадмуазель Анхелина просила – позаботиться о её жёлтых розах. Это она нас имела в виду?
– Слава Богу, что нет, – Кот бодро и легкомысленно пошевелил густыми усами. – Не подумай только, что я – записной, идейный и неисправимый лентяй, упрямо отлынивающий от любой работы. Или, к примеру, не люблю цветов…. Просто я терпеть не могу – быть привязанным к одному конкретному месту. Сиди, понимаешь, здесь, поливай без устали цветочки…. А, как же разные путешествия? Встречи с интересными людьми? Разговоры всякие? Завлекательные и незабываемые истории? Заброшенные Крыши, они же без конца и без края. Что называется, гуляй – не хочу…. Кто будет ухаживать за розами? Верхние Умники уже подобрали достойную кандидатуру. Вернее, кандидатку…. Я, правда, с ней лично не знаком. Но голуби рассказывали, что, мол, весьма достойная, разумная и очень симпатичная особа. Только молчаливая. Она на Крышах появилась совсем недавно, чуть раньше, чем ты, старина. Примерно на пять часов, если мыслить дурацкими земными категориями…. Ага, слышишь, звуки шагов? Наши Заброшенные Крыши – ужасно гулкое место…
Из-за кирпичной тёмно-красной трубы показался высокий, слегка сутулый мужчина средних лет.
«Какой-то он неухоженный», – машинально отметил про себя Ник. – «Одежда вся потрёпанная, ботинки пыльные-пыльные, а глаза тоскливые – до полной невозможности. Создаётся устойчивое впечатление, что этот странный господин – случайно, где-то – потерял что-то очень важное, а теперь усердно разыскивает драгоценную пропажу. Впрочем, без особой надежды на успех…».
– Привет, Зеркальный Странник! – непонятно хмыкнув, вежливо поздоровался Кот. – Всё бродишь, отдыха не зная?
– Меня зовут Алехандро, – нервно подёргав правой щекой, поправил мужчина. – Уменьшительное имя – Алекс…
– Всё такой же обидчивый?
– Обидчивый. Как же иначе? Определили в это дурацкое и непонятное место. А, собственно, за что? Никто толком объяснить не может…. Извините, господа. Но вынужден откланяться. Очень спешу. Всех благ…
Алехандро, развернувшись на девяносто градусов, размеренно зашагал по Крышам и вскоре, затерявшись среди разномастных труб, исчез из вида.
– Кто это был? – спросил Ник. – И почему он – «Зеркальный»?
– Исключительно интересный случай, – многозначительно покачал лохматой головой Маркиз. – Из знаменитой серии: – «Бойтесь знаний избыточных, не предназначенных для глупых человеческих мозгов…». Итак, приятель, слушай. То есть, слушай, мотай на ус и делай правильные выводы…
На Пласа Италия шёл мелкий частый дождик, город привычно ощетинился большими чёрными зонтами, пахло затхлыми тропическими болотами, давно нестиранным постельным бельём и нежданной тревогой.
Круглые уличные часы показывали восемь двадцать вечера, до назначенной встречи оставалось ещё десять минут. Алекс уселся на тёмно-синюю скамейку под пластиковой крышей, распечатал тощую пачку сигарет «Боливар», купленную в киоске аэропорта и, щёлкнув зажигалкой, прикурил. Табак был сырым и явственно отдавал свежими дубовыми опилками.
Дождь неожиданно прекратился. Тут же, словно по мановению волшебной палочки невидимой феи, по круглым лужам заплясали весёлые лучи предзакатного солнца, куда-то мгновенно попрятались многочисленные чёрные зонты.
Алекс затушил окурок и ловким щелчком отправил его в приземистую бетонную урну. Поднявшись с гостеприимной скамьи и пройдя мимо знаменитого бара «Милонга», он подошёл к светло-серому дому, на фасаде которого наблюдалась маленькая белая табличка с тёмно-синей цифрой «8».
Дом, как дом – чётырёхэтажный, узкий, с одной единственной парадной. Таких строений – в старых кварталах Буэнос-Айреса – большинство.
По узким, слегка выщербленным ступеням серой лестницы он неторопливо поднялся на третий этаж. На солидной двери тёмно-фиолетового дуба была закреплена светло-бежевая картонка с надписью, выполненной на испанском языке с помощью чёрной краски и детской кисточки для рисования: – «Сон – это жанр, заветный сон – тема…».
– Надо же, самого Борхеса переврали, наглецы такие. Заменили слово «страшный» – на «заветный», – недовольно пробормотал Алекс и уверенно надавил на круглую белую кнопку, чуть-чуть выступавшую из тёмно-зелёной стены.
Через полминуты дверь приоткрылась.
