Дарья Кузнецова - XXI век не той эры (СИ)
С трудом перебравшись на нары (сидеть на них оказалось действительно гораздо удобнее), я зябко обхватила себя руками за плечи и вновь внимательно огляделась. Ни-че-го! Всё те же стерильные белые стены, пол, потолок и ни одного пятнышка. Я бы не удивилась скрытой камере, но где их тут скрывать? Если только каких-нибудь невидимых простому глазу фантастических нано-роботов с нано-мозгами!
Однако собственная нагота здорово напрягала. Я чувствовала себя совершенно беззащитной, и от этого было ещё страшнее. Не знаю, что со мной делали, пока я была во сне, но кроме тошноты и слабости симптомов не наблюдалось, да и синяков на руках или ногах не было. Наверное, если бы меня кто-то изнасиловал, где-то ещё в теле были бы другие, гораздо более неприятные ощущения, или нет?
Успокоив себя, что никто меня, бессознательную, не насиловал (вот же нашла о чём думать; главный вопрос бытия, подумать только!), я вновь обвела взглядом унылые белые стены.
Пока версия была одна. Меня накачали какими-нибудь наркотиками (отсюда все неприятные симптомы плюс провалы в памяти), приволокли сюда и раздели. Может быть, разные действия совершали разные люди.
В то, что я где-то когда-то по собственной воле приняла какой-то тяжёлый наркотик (не поверю, что с обыкновенной анаши такое бывает; знаю я укурков, они порой из жизни выпадают, но так, не смертельно, и в белых комнатах не очухиваются), я бы не поверила никогда жизни. Значит, кто-то накачал и раздел, а потом меня спасли и принесли сюда. Этот вариант понравился мне больше всего, поэтому за него я и постаралась уцепиться. Будем надеяться на лучшее.
А ещё ведь есть вариант, что меня до сих пор плющит. Но тогда непонятно, с чего у меня такие видения?
Мои размышления прервал тихий шорох. Я вздрогнула и, подтянув колени к груди, вжалась в угол, наблюдая за типом, вошедшим через образовавшийся в противоположном углу проём.
Тип своим видом меня несколько успокоил, заставив опять вспомнить «дурку», пусть и со странными порядками (кажется, буйных в смирительные рубашки упаковывают). Приличный такой азиат в белом халате; не то китаец, не то японец, не то кореец, не то вообще какой-то близкий и понятный эвенк с севера моей необъятной родины. Никогда не умела различать монголоидов разного происхождения, за что мне всегда бывало перед ними неловко. Единственной странностью в его уютном и понятном облике была сложная серебристо-бледная татуировка на пол лица не то африканского, не то индейского вида, с рядами параллельных линий, изломанных под прямыми, но скруглёнными углами. Вокруг глаза было нарисовано нечто похожее на стилизованное крыло, а за кадык держалась не менее стилизованная лапа с когтями.
Подать голос я не успела, потому что монголоид вошёл внутрь и присел напротив меня на край кровати, а дверной проём заполнил собой…
Вот честно, мне нестерпимо захотелось забиться под кровать. Или провалиться сквозь землю. Или выскочить сквозь стену.
Никогда в жизни я не видала настолько здоровенных мужиков. Ну, или хотя бы не во всех измерениях сразу. Встречала натуральных качков, но они обычно были среднего роста. Попадались персонажи баскетбольного роста, но по большей части они были довольно худощавыми людьми. А этот… шкаф двустворчатый, с антресолями. Более того, одет он был в непроглядно-чёрный костюм откровенно военного образца, щеголял короткой стрижкой ярко-белых волос и внимательно разглядывал меня неестественно яркими голубыми глазами. И являлся обладателем квадратной грубой физиономии, описать которую я не могла, но зато вспомнила расхожее выражение «так и просит кирпича».
Мама, я теперь знаю, как в представлении Адольфа, чёрт его побери, Гитлера выглядели истинные арийцы! Можно, я развижу его обратно и забуду точно так же, как вчерашний день?
Добил меня этот двух-с-чем-то метровый великан выражением лица. Ледяной изучающий взгляд, подходящий больше роботу, чем человеку, и брезгливо поджатые губы. Немного выбивалась из облика эдакого классического дойч наци точно такая же, как у первого, татуировка, но это я отметила мельком. Мне стало настолько непередаваемо жутко под этим взглядом, что меня начала бить мелкая предательская дрожь, ладони вспотели, а сердце бешено заколотилось в горле.
Вот почему нельзя было ограничиться на первый раз визитом этого интеллигентного азиата, взирающего на меня со спокойным любопытством? Да, он тоже может быть маньяком-садистом, но при взгляде на него всё-таки не возникает этого сосущего под ложечкой ощущения загнанной жертвы. А двустворчатому, который с антресолями, — и я готова была за то голову отдать на отсечение! — убить что высморкаться.
Гигант что-то пророкотал весьма подходящим его наружности басом, явно обращаясь не ко мне, а к своему спутнику. Когда пронзительный взгляд оставил меня в покое, мне будто бы стало легче дышать. Язык прозвучал удивительно знакомо, похоже на немецкий, но это точно был не он; немецкий, а ещё английский и французский я знала в совершенстве, профессия переводчика-синхрониста обязывала. Ну, ещё могла объясниться на итальянском. Нидерланды? Дания? Или, если поддаться стереотипам и принять во внимание голубоглазую белобрысость великана, Норвегия?
Монголоид ответил, и вот тут я опознала совершенно точно: говорил он по-японски! Может, на каком-нибудь диалекте, но за диагноз я была уверена, хотя, увы, не поняла ни слова.
Они что-то коротко обсудили между собой, причём достижению взаимопонимания совершенно не мешал тот факт, что говорили каждый на своём языке. В итоге японец задумчиво пожал плечами и обратился ко мне на своём родном.
— Не понимаю, — виновато покачала я головой, разводя руками. Если глядеть только на монголоида, можно было почти убедить себя, что белобрысого гиганта в комнате нет. Почти, потому что он со своими габаритами заполнял половину тесной каморки; и это хорошо, что потолок тут довольно высокий.
А дальше случилось чудо.
— А, всё-таки русичи, — удовлетворённо заключил японец на чистом «великом и могучем» без малейшего акцента. — Как вы себя чувствуете, кириа? — вежливо уточнил он, а я не могла ответить: ошарашенная резкой и уверенной сменой языка общения, только хватала ртом воздух, на этот раз действительно сумев забыть о присутствии в комнате третьего.
Который такого пренебрежения своей персоной не потерпел. Короткий шаг, и беловолосый навис надо мной, подавляя, заполняя всё окружающее пространство, вселяя животный ужас. Схватил за предплечье, стиснув так, что рука моментально онемела от прекращения доступа крови, и вздёрнул в воздух, как будто я была воздушным шариком. Без малейшего напряжения держа меня в таком положении на удобной для себя высоте, рявкнул мне в лицо:
